Он побеждает дракона, смеётся и ставит стяг...

Он побеждает дракона, смеётся и ставит стяг.
Глаза у него блестят, ведёт себя, как ребёнок.
И вроде пустяк, но он бы давно иссяк,
всё так же курил бы в затяг,
лихачил на скоростях и хамил в гостях.
если бы не период пелёнок,
и плача.
И нежности, выраженной спросонок.

Он любил бы иное, иначе и невсёрьёз.
Покупал бы букеты роз для первого только акта.
Жизнь и вправду стала бы своеобразным театром.
Где поцелуи искусственны, рядом стакан для слёз,
и можно слова повторить в тишине антракта.

Он был бы другим. Пусть не хуже, не лучше, но
всё было бы как-то пусто и, может быть, понарошку.
И он бы не вспомнил о том, что давным-давно
ему было вовсе не всё равно, почему темно
становится ночью, и падает снег, и мяучит кошка.
И он бы не понял, что счастье-то – вот оно,
способное уместиться в одной ладошке.

Он рыцарь, которому в пору такая роль.
Смеётся принцесса. И это в разы нужнее,
чем корпоративы, кальяны и апероль,
текилла и соль и уход постепенный в ноль.
Ведь если уход, то отныне уход за нею.