В память о враче-герое времён Холокоста Р. Шапиро

Посвящаю эти строки доблестному врачу времён Холокоста  -  моему дяде (по матери) доктору Реувену Залмановичу Шапиро.

Прежде, чем начать своё повествование,
желаю быть беспредельно честным:
мой доблестный дядя, правда, не был безымянным* героем,
но и не широко известным.
Однако,  память о нём в данный момент  - 
хранит лишь моя голова,
и, по-видимому, настало время  - 
перевести её в рифмованные слова.

Итак,  дело было во время фашистской оккупации,
однако -  не будем начинать с финала:
давайте скажем о моём герое  - 
что-то предварительное сначала.
Он родился (в 1912-ом) и вырос в старинном литовском городе Каунас,
получил в нём среднее, а также еврейское образование.
Далее поступил в Каунасский медицинский университет,
и, окончив его с отличием, стал врачом, видя в этом своё истинное призвание.

Он был бесконечно предан своему медицинскому долгу,
но одного не мог знать заранее,
что злой рок витает над ним
и готовит ему кромешное испытание.
А пока он беззаветно трудился на благо своих пациентов,
принимая во внимание их социальное положение,
и никогда не выдвигал на первый план  - 
своё материальное обогащение.


* Упомянут (довольно подробно) в книге про историю литовских евреев (на  иврите)

                стр.1
               

Однако настало роковое воскресенье  -
22-ого июня 1941-го года,
когда  первые фашистские бомбы свалились на Советский Союз  - 
с летнего небосвода.
Уже назавтра еврейское население поняло,
что надо спасаться от оккупации,
но подавляющему большинству не удалось избежать  - 
этой гибельной ситуации.

И так подавляющее большинство евреев застряли в Каунасе,
куда 25-го июня вступили фашисты,
но всё время продолжали зверствовать  -
и юдофобы-националисты.
Однако позволю себе заметить, что я этих литовцев  - 
считаю  лишь местным сбродом.
Да, их было немало, но я ни в коем случае не отождествляю  - 
между ними и всем литовским народом.
Ведь факты остаются фактами:
вместе с безусловным наличием среди них - подонков и моральных уродов,
они по числу "Праведников народов мира" (891) занимают второе место (после Украины) -   
среди бывших советских народов.
 
Итак, кровавые эксцессы против евреев продолжались,
и на их элементарнейшие права - нацисты наложили полнейшее вето,
а местные евреи получили приказ: 
до 15.8.1941  переселиться в Каунасское гетто.
Эта участь постигла и дядю Руву,  но он был одним из тех, 
кто не склонил голову перед этим злодеянием,
а своими действиями в продолжении трагедии   -   
заслужил право на тёплое воспоминание.

                стр.2 

Из гетто он был переведён врачом в трудовой  лагерь Палемонас,*
получивший репутацию кромешного ада,
где еврейские узники трудились на изнурительных торфяных разработках, 
доводящих  до  полнейшего упада.
Настала осень и проливные дожди 1941-го,
и торфяные болота стали непреодолимой трясиной.
Каторжная работа 120-ти еврейских рабов стала ненужной,
и фашистские подонки, руководствуясь лишь ненавистью звериной,
повели их в соседнюю рощу, там их беспощадно расстреляли,
и, побросав трупы в заранее вырытые ямы, покрыли их глиной.

Доктор Р. Шапиро был возвращён в Каунасское гетто,
где сразу же погряз в тине повседневных забот,
но в мае 1942-го его снова вернули в Палемонас,
вместе с более чем сотней узников - для исполнения торфяных работ.
Условия труда были ужасными и невыносимыми:
целый день в ямах полных грязи и жалящих мух,
но преданное лечение моего дяди  -
зачастую приносило облегчение от серьёзных мук.

Нет слов для описания той ужасной действительности  -
при всей её уму непостижимой поразительности.
Бедствие каждодневно преследовало бедствие,
но в ночь на 29.6.1942  -  произошло необычное происшествие.
Литовские стражники перепились допьяна,
и решили обстрелять еврейских узников во время сна.
Взяв автоматы в руки,
они окружили спящий барак,
и стреляя через стены разбудили спящих  - 
от ночных кошмаров в полный кавардак.
Трое узников-евреев пали жертвами преступления,
и несколько других получили различные ранения.


* Железнодорожная станция в 12-ти километрах от Каунаса по направлению к Вильнюсу

                стр.3
               
Однако на этот раз и бандиты  - 
на неприятности нарвАлись,
т.к. в пьяном раже  - 
явно перестарались.
И даже немецкая "Биржа труда"   - 
сразу же отреагировала на это,
послав в Палемонас  грузовики,
что возвратили всех евреев в Каунасское гетто…

Ход событий в Палемонасе был временно приостановлен,    
но  весной 1943-го трудовой лагерь был снова восстановлен.
Доктора Р. Шапиро возвратили туда, в числе примерно 200 евреев,   
но  торфяные разработки  "были уже не в моде",
и каторжников использовали  -   
в основном на кирпичном заводе.               
Малую же часть отправили для подмоги  -
на постройке железной дороги.
В трудовом лагере царила  -
рабская атмосфера,
и охраняли его украинские коллаборационисты  -
под началом немецкого офицера.

Мой дядя был не только преданным врачом,
но и некоронованным лидером своих обездоленных собратий,
и снискал среди них много уважения
и уйму теплейших симпатий.
Пытался также создавать контакты с украинскими надзирателями
и пытался убедить их, ничуть не робея:
бежать, вместе с евреями, в лес к партизанам,
или, по крайней мере, не препятствовать в этом евреям.

Ещё стоит добавить, что при всём при этом,
он оказался также  -  и одарённым поэтом.
Он написал познавательную поэму о лагере Палемонас,
в которой преподал историю своих переживаний,
подчеркнув, что это всего лишь капля   -   
в море еврейских страданий.
Этот эпос снискал огромную популярность среди узников лагеря,
и многие знали его наизусть, передавая из уст в уста.
И так это важное историческое описание дошло до наших поколений,
хотя миссия была непроста.
Главнейшие её фрагменты   -
дошли и до меня,
и я, как сумел, перевёл их с идиша на иврит,
но до сих пор перечитываю именно оригинал, колени пред ним преклоня.

                стр.4

Напомним,  что мой доблестный дядя планировал побег,
но когда весной 1944-го он им был совершён,
администрация лагеря распространила весть,
что он был пойман и расстрелян, а труп его сожжён.
Возможно, что он совершил побег,
и, возможно также, что его поймали,
но одно лишь знаю совершенно точно:
его тогда не расстреляли.
А это потому,
что мне доподлинно известно,
что 6.6.1944-го он был ещё жив,
и находился в эстонском лагере Сонда, т.е. далеко от этого места.
И это не только  -  устное утверждение,
но храню я, как зеницу ока, и письменное подтверждение.
Возможно, что как врач он был нужен немцам,
но они опасались его местного влияния,
т.к. среди узников лагеря Палемонас  - 
он пользовался огромным обаянием.
Поэтому вполне возможно, что немцы распространили слухи о его смерти,
чтоб это послужило всем узникам уроком,
но и удалили его подальше от арены действий,
чтоб его присутствие на месте не обернулось им боком.

                стр.5

А что было в трудовом лагере Сонда?
Тут есть немало устных утверждений,
но за исключением одного-единственного письма  - 
никаких письменных подтверждений.
Однако сосредоточусь на одном лишь слухе,
что превратился в устный миф:
дошли до немцев сведения,
что в лагере вспыхнул тиф.
Немецкая администрация решила проверить факты,
и получить от доктора Р. Шапиро их медицинское подтверждение,
но мой дядя решил пойти на обман и сфальсифицировал опровержение.
Ведь если бы он подтвердил  -  существующее подозрение,
то лагерю бы грозило  -  немедленное уничтожение.
По немалочисленным слухам,
он передал немцам фальшивые результаты,
прекрасно понимая, что они могут быть -
опасными последствиями чреваты.
Однако, к сожалению, его усилия были напрасны
и никого не спасли,
т.к. обман открылся и он был расстрелян на месте,
а лагерь уничтожили, вместе с узниками, и снесли.
На вопросы легенда ли всё это или правда я отвечу откровенно:
по-видимому, и то и сё,
но, после уймы упрямых слухов, я убеждён, что нет дыма без огня,
а это значит, что просто верится и всё.
Тем более, что главный факт -
совершенно непреложен:
лагерь Сонда был вместе с узниками  -
полностью уничтожен.
Да, нет никакого сомнения,
что тяжёлая доля ему досталась:
он был разрушен дотла и, по-видимому,
живых свидетелей уничтожения не осталось.

Так или иначе, но мой дядя был преданным своему делу врачом,
и неоднократно доказал себя в деле как таковой.
Ведь во имя клятвы Гиппократа  - 
он готов был рисковать головой.
Память таких, как он, будет вечна
и не померкнет никогда,
и, пока я жив, я буду хранить её в своём сердце
и передавать своим потомкам везде и всегда.


                ИосЭф МеерОвич (Израиль)


                стр.6