Мой милый мальчик

Голос откуда-то издалека
Шепчет мне с женской нежностью,
Будто шепчет сама жизнь:
«Мой милый мальчик,
То, что случится
Между тобой и мной — неизбежно,
И когда-то мне придётся
Тебя загрызть».

Она говорила мне:
«Мой милый мальчик,
Вокруг тебя бесконечный мир.
Ты можешь быть всем:
От космонавта до смотрителя зоопарка.
Ты можешь быть латателем космических дыр,
Ты можешь стать хоть неумелым богом
Хоть в кружку рассыпаться чайной заваркой».

И я выбрал.

Выбрал стать двуногим, одноголосым
Человеком, распадающимся
На куски.
У меня кожа не то в крапинку
Не то в полоску,
Есть руки-ветки, я тяну их
К серому небу, пальцы-листья пустив.

Она говорила, мол,
Пока ветер стих,
Хватит сутулиться,
Лучше выйди на улицу
Да найди себе друга, сестру или брата,
Знакомого или товарища, завсегдатая, —
Хоть кого.
Я нашёл каждого и вернулся обратно,
Кулаки сколов,
Со спиной, продырявленной словно вата.
А она, раны мне обрабатывая,
Всё вторила:
«Зато выжил.
Теперь понимаешь, мой милый мальчик,
Зачем врагов нужно держать
Ещё ближе?»

Я её ненавидел.
Боже, как я её ненавидел.

Она молвила:
«Оглянись назад, посмотри,
Как года стремительно пролетели.
А теперь посмотри вперёд:
Года грядущие полетят в сотни раз быстрее».

Вечером темным гнал её из дому,
Она уходила, но завелось уж так издавна,
Возвращалась всегда.
Я шатался по пристаням, выставкам,
И в ломбард заложил все советы её.
Горько сетовал, и наверное,
То был сигнал.

Она всё донимала:
«Мой милый мальчик,
Внутри тебя сердце — а это значит,
Что можно потратить
Помимо себя на кого-то другого
Этот ресурс.
Кому-то отдать его, повстречав невзначай,
Ты ведь не трус?»
И я верил ей, тратя и получая.
И скуривали поцелуи мои,
Выпивали объятий чан,
Разрывали руками грудь и,
С умом выбирая орудие,
Разряжали в неё колчан.
То же делал и я.
Рвал ключицы как пуговицы с белья
И сердцами играл в бильярд.
А она, рёбра мои сосворивая,
Всё вторила:
«Закончил там же, где начал,
Стоптал язык в речах,
Пятки в толпе
Наминал,
Теперь понимаешь, мой милый мальчик,
Почему ураганам
Всегда дают женские
Имена?

Теперь понимаешь,
Почему сердце свое ли, чужое — не камень,
Не брак и не прозрачный хрусталь?
Почему клинок легко рассекает
Шёлк твоей кожи
И кровь вытекает густая».

Она была невыносима.
Боже, как же она была невыносима.

Рубашки мои от дыма табачного
Да крови отстирывая,
Всё твердила, пока я без сил:
«Теперь понимаешь, мой милый мальчик,
Почему надо дать слишком много,
Прежде чем что-то просить?»

Мне не понять, говорю, где мощи найти-то теперь,
Чтобы с кем-то по новой не помнить потерь,
Чтобы кто-то доверил себя
И со мной засиял.

Утром хмурым гнал её из кровати,
Она уходила, но обязательно
Возвращалась.
«Мой милый мальчик, я тебе обещаю:
Ты встретишь день, которому улыбнешься.
Ты встретишь друга, которому улыбнешься.
Ты встретишь сердце, которому улыбнешься.

Но не выйдет сберечь их, если сам ты не тронут,
В агонии бьешься — яснее мысль,
Покуда выстрадан и измызган,
В агонии бьешься, но в ней же не тонут,
И в этом человеческий шарм.
Для этого ты и был предназначен,
Теперь понимаешь, мой милый мальчик,
Отчего тело твое — огромный чудовищный шрам?»

И я был согласен.
Боже, как же я с ней был согласен.

Но почему жизнь — беспорядочное неистовое
Безобразие,
Где за минуту счастья отдать надо годы скитальчеств?
Почему жизнь — это сплетение таинств
И чьё-то откровенное на холсте баловство?
«Понимаешь, мой милый мальчик,
Важно только терпение,
Полный холст будет виден,
Красив обрамлением,
Только в день, когда дорисуют его».
 
27 авгура 2020г.