Душа сползает каплей

Над преисподней тишина.
Роняют капельно слезами
Свои секунды в вечность...
Сталактиты веры, и вина
Стекает с них веками,
И звук падения — беспечность.
И стоны душ ползут по слизи
Стен, тенями окропленных.
Здесь быть не может грязи,
Она вся в душах злом сожженных,
И мукой вознесенных в смерть,
И снова в ад, и бесконечно.
Им капли времени терпеть,
Тенями ползая сердечно.
Бог не зайдет сюда и Дух
Его — упрятан тьмою.
Таится, дабы боли пух
Сжигать визжащим сатаною.
Он будто пламень, извиваясь,
Облизывает стены мрака.
И в слизи похоти купаясь,
Душа сползает каплей, плакать.

Так продолжается в секунде,
Поглощена что бездной, вечность.
И слезы в Божием труде:
Сих мук возможна оконечность.
Сползти бесчувственно и капнуть.
И снова стать без дна водою.
Всочиться в трещинную жуть.
И оставаясь лишь виною —
Влачить тенями страха путь.

Здесь тишина, хоть раздается
По коридорам мрака плеск:
То от огня душа скребется
Во стены тенью, духа треск,
И все смешалось, потрясаясь;
Но тишина, закон могилы.
В безвременьи своем купаясь,
Греха уж на исходе силы.
Еще чуть-чуть, еще мгновенье,
И боль пронизывает снова.
И поглощает дух рожденье.
Но нет напутственного Слова.

Найдет ли выход из темницы?
Сама себя в силки повергла.
Но будет миг, и тень зарницы
На ней застынет. Ведь избегла!
Смерть духа плавно отпустила.
Тиски греха распались, вдруг.
Нет, не геенна! Жизни сила
В ней заиграла — без потуг.

И Божий Дух, как изначально,
Прошелся ветром по устам;
Бесплотным, выжженным, и вольно
Ушел вовне, к Своим дарам.
Зовя, благоухая песней,
Которой звук неслышен мгле.
Биенье чувства все прелестней,
И ликом ада встав к заре,
Душа собой преобразилась,
Приняв родное очертанье.
И вот уж плавно возносилась:
Омыто Божие созданье!