Уймись, конопатая!

Так иногда случалось по понедельникам: вечером в воскресенье забыла переключить будильник на телефоне. И проспала.
Как вчера вырубилась – не помнит. Наверняка сидела до полуночи в соцсетях, пока не начала клевать носом. Автоматически разделась, добрела до кровати и… И вот результат: на часах почти десять.
Еще эта головная боль… Вика поморщилась.
Может, во всем виновата подушка? Сколько раз зарекалась купить ортопедическую, которую и мануальный терапевт давно советовал. У нее проблемный шейный отдел позвоночника, и очень важно, чтобы во время сна все там расслаблялось как надо, чтобы утром просыпаться посвежевшей и отдохнувшей.
Вика кое-как приподнялась на локтях, стараясь лишний раз не шевелить головой. В левый висок словно кто-то шуруповертом методично вворачивал саморез, причем каждый поворот совершал после того, как она двигала головой. Если головой не шевелить, то и боль вроде меньше.
Кое-как села на кровати – двуспальной, под балдахином – все, что осталось от замужества.
Впрочем – не все. Еще головная боль. Именно после многодневной изматывающей нервотрепки под коротким именем «развод» она и появилась. Или раньше?
«Так… Спокойно, конопатая! Первое, что надо сделать – позвонить в клинику, объяснить ситуацию. Пусть линейку вместо нее проведет Эдичка… Бывший муж, кстати. В миру - зам главврача по лечебной части Эдуард Геннадьевич Красильников…»
Она к одиннадцати подъедет.
- Вот видишь, Викуш, - замурлыкал голос в трубке, едва она изложила причину своего временного отсутствия. – А… будь я рядом – ты бы проснулась вовремя. Теперь понимаешь, какую глупость мы совершили?! Вернее – ты, конечно. Но… понимаю – неосмотрительно. Совсем от рук отбилась. Небось, вернулась домой глубоко за полночь?
- Можешь так и сказать на линейке, что главврач… такая-сякая… проспала. От моего авторитета не убудет, - бросила она в трубку и отключилась.
С Эдичкой у них была типичная студенческая свадьба…
Когда-то, в другой жизни…
В общаге медакадемии выделили им отдельную комнату. Зажили как все… Вскоре, на третьем курсе, родился Антошка. Обошлась как-то без академотпуска…
Сессии, дежурства, капустники, распределение… Оглянуться не успели, как стали врачами.
Приехали в этот городишко как молодая семья, сразу же вселились в квартиру. Вике казалось, что по-другому не может быть – Красильников существовал в ее жизни как бы всегда, изначально, до ее рождения.
Она особо и не задумывалась. До поры…
Да и некогда было задумываться: сначала пеленки-распашонки, потом ветрянка, корь, свинка… Потом садик, школа, армия…
Опомнилась, когда Антон привел в дом невесту.
Вечером, сидя перед зеркалом и стирая с лица макияж, как-то взглянула на свое отражение по-другому, спросила мысленно: «Ну, что, конопатая, дело к свадьбе, однако. Что дальше?»
Последняя, кстати, не заставила себя долго ждать: у Оксаны, невестки, «тикал срок», молодые друг без дружки не могли прожить и пяти минут, так что родители как с той, так и с этой стороны особо не сопротивлялись.
В ресторане под шум, смех и тосты подруга Нелька, обдав ароматом шампанского, неожиданно шепнула на ухо:
- Вот отделите Антоху, останетесь вдвоем, поживете в свое удовольствие наконец-то...
Вика тогда впервые сморщилась от боли в виске. Да, да, тогда и прострелило первый раз. Звоночек, так сказать…
От озвученной перспективы она удовольствия никакого не испытывала: скукота ж смертная… Однообразие… Любую фразу Эдички предвидит за полчаса, готова голову дать на отсечение, что ненаглядный супруг «выдаст» в том или ином случае. Никаких импровизаций, все четко выверено, расписано на недели и месяцы вперед.
Взяла да и брякнула в ответ Нельке:
- Скорее уж разбежимся!
Пошатываясь и держась за виски, подошла к трельяжу.
«М-да, конопатая, сороковник не спрячешь. Можно, конечно, ботоксом кое-что расправить, но тогда… Глядя в зеркало, ты будешь мысленно говорить: «Привет, ботокс!» - а этого не хотелось бы!»
Веснушек почти не осталось, а кличка – Конопатая – живехонька. Под рукой, всегда наготове. От детства осталась, когда Вика с местной пацанвой носилась во дворе до полуночи.
Поначалу обижалась, а потом привыкла. Сейчас жить без этой клички не может, хотя давно так ее никто не называет.
Подойдя к окну, непроизвольно кашлянула: «Конопатая, сюрприз!»
Место на стоянке перед домом, где всегда ее «Опель Мокка» терпеливо ждал хозяйку, было пустым. Не сразу вспомнила, что в субботу после работы заехала в сервис и своего железного коня оставила там. Как сказал менеджер, требовалось послушать работу «на холодном движке» – а значит, машину следовало оставить в сервисе до утра понедельника.
Ох уж эти спецы! На холодном движке… В понимании Вики холодным может быть рассудок, сердце, взгляд… Чай, наконец…
Предстояло заказывать такси, а вечером после работы мотаться в сервис. Если учесть, что она и так проспала, перспектива – не из приятных.
Вика уже собралась идти в ванную, как вдруг увидела такси, остановившуюся возле подъезда.
Надо же, только подумала про нее…
Когда разглядела, кто выскочил из «Логана» с шашечками, невольно поморщилась от нового приступа боли в виске. Этот мохеровый шарф она бы узнала из тысячи – сама выбирала по бутикам нужную расцветку.
Сомнений не осталось: это Стас Заривчацкий, ее новый знакомый.
Уточним: не только знакомый!
С ним, собственно, она вчера до полуночи и переписывалась «В контакте». Несколько неуклюжий из-за чрезмерного увлечения культуризмом, или, как сам любил выражаться, «качалкой», сероглазый широкоскулый брюнет появился в ее жизни почти сразу после развода.
Или - одновременно с ним? Или – до него?
Какая сейчас разница! Возможно, даже помог развестись, ускорил…
Скрасил одиночество, так сказать, подставив могучее плечо, на которое Вика смогла опереться.
Ох уж этот переход из одного состояния в другое! Да, плавание бывает одиночным, но… одиночества она почти не ощутила. Все пустоты заполнил Стас.
Чего там, помог морально…
Выждав «для приличия» пару месяцев, начал проявлять законную настойчивость… Дескать, все одна да одна…
Вчера, к примеру, ей стоило немалых усилий, чтобы в десять вечера выпроводить ухажера домой, пообещав «смягчить режим изоляции» в ближайшее время.
Хотя сдерживалась из последних сил, чего там... Говорила всякие глупости про то, что еще не поняла, нужен ли он ей, чтобы не торопил, она сама решит, даст знать… Чего только не говорила, потом ругала себя.
Конечно, нужен, давно для решила... Но…
Так уж, для порядка, чтоб традицию соблюсти, решила тянуть до последнего.
Она в городе известный человек – главврач медсанчасти. Ее знают тысячи людей. Это Стас должен понимать.
Она всегда на виду… Развод с Красильниковым скрыть не удалось, в ЗАГСе тоже люди работают… Народ сложил два и три, и поползли сплетни.
Говорят, все познается в сравнении.
Стас – как ураган… Ураган всего: новостей, сумасбродств, глупостей всяких.
Не проходило и дня, когда бы он что-то этакое не предлагал.
«Давай, продадим твою машину и слетаем на Бали… Отвлечемся… Развеемся. Мне по контракту через месяц заплатят стопудово – новую тебе куплю…» Или… «Переезжай ко мне, а твою двушку будем сдавать… Какой-никакой, заработок!»
Она вдруг поймала себя на том, что подобная «наглость» ее не коробит. Вернее, коробит, конечно, но уже не так, как месяц назад, к примеру.
Вчера Стас вообще ошарашил: «Тут Антоху твоего подвозил до института, подозревает про нас что-то, пострел… У меня чуйка… Она не подводит.»
То, как ее «ураган» начал обходить такси, насторожило: похоже, Стас был пьян. Это с утра-то!
Через пару секунд Вика чуть сознание не потеряла от прострела в виске: обойдя машину, Заривчацкий кое-как открыл дверцу, и оттуда выпорхнуло… Нечто не поддающееся объяснениям. Что никак не укладывалось… в то, что Заривчацкий говорил буквально вчера, о чем писал ей в личку…
Эта пичуга ему в дочери годится! Юбочка коротехонькая, блузка наполовину расстегнута, бюстгалтер с третьего этажа видно…
Они чем в такси-то занимались?!
Вика не успела рассмотреть лицо соперницы – блондинка, точеная фигурка, стройные ножки… На что еще мужики клюют? Ясный перец!
Сладкая парочка направилась в подъезд. Судя по тому, как девица позволяла себя «лапать», это была или путана, или… Или… у них все «на мази», как любил выражаться ее бывший супруг.
Вика вспомнила, что недавно дала Стасу ключи от своей квартиры – те самые, который оставил Эдичка при разводе.
Этакий мужской поступок: «Все равно ведь вернусь рано или поздно… Одумаешься, уверен, оценишь. Зачем замки-то менять? Они ж не виноваты! Не прощаюсь…»
Повинуясь какому-то первобытному порыву, Вика метнулась в прихожую, открыла засов, вставила ключ в скважину и повернула два раза.
«Пусть думает, что я уже на работе! Я тебя выведу на чистую воду! Ловелас! Я тебе покажу, как в мою квартиру водить… этих…»
Вика лихорадочно соображала.
«Так… Конопатая… Сама спрячешься в кладовке. На днях Красильников приезжал за раскладушкой – как раз место освободилось, должно хватить!
Плащ с вешалки прочь, туфли с собой, зонтик, – чтобы никаких следов реального пребывания.
Все, ты на работе… Тебя нет! Слышите, молодежь? Не-е-ет!!!»
Черт с ней, с пульсацией в обоих висках. Не до этого.
Все в ней сопротивлялось: негоже главврачу прятаться в кладовке! Не по чину! Стыдоба! Низость! Однако желание раз и навсегда расставить точки над «i» пересилило. Это будут точки невозврата!
«Итак, конопатая, последние штрихи, не забыть бы ничего: постель застелила, подушку аккуратно пристроила, покрывало… Кофе ты пьешь на работе, так что холодный чайник на кухне его не насторожит».
Плащ на плечиках, туфли, косынка, ключи на тумбочке, мобильник – все перекочевало вместе с ней в кладовку. Как будто она действительно ушла на работу, ее нет!
Занимайтесь любовью, птенчики!
И откуда в ней взялась спросонья такая рассудительность, предусмотрительность, расчетливость?! Как будто собиралась не любовника с бабой застукать, а строила игрушечный город в песочнице.
Ну, Казанова недоделанный! Вот, значит, зачем ему ключи от ее квартиры понадобились! Баб сюда водить! Неслыханно!!
Насчет ключей… Она, конечно, сама предложила, дескать, раз уж мы фактически вместе… А он, слегка растерявшись, с подтекстом - если ты настаиваешь, то так и быть – как небольшое одолжение, сунул связку в карман. Ее слегка кольнуло это – надеялась, что откажется, но не подала виду. Неловкости как не бывало.
И вот во что это выливается! В одну гигантскую, чудовищную неловкость. Океан неловкости! Кто бы мог подумать!
Вика едва успела притворить дверь кладовки, как в замочной скважине повернулся ключ. Потом - шорохи, возня, знакомый сдавленный шепот:
- Я же говорил, она на работе… Напрасно паниковала. Изучил ее распорядок досконально. Вика – железная леди, как Маргарет Тэтчер…
- А кто это? – неимоверным усилием подавляя в себе желание чихнуть, Вика разобрала писклявый тонюсенький голосочек. – Маргарет Тэ..чер?
- Ты не знаешь, была такая женщина в Англии… А в больнице сейчас – о-го-го… линейка, обходы – дел невпроворот.
- Всякое бывает, - отвечал девичий полуписк-полушепот. – Работа-работой, а, например, забыла мобильник, без него, как без рук – возьмет и вернется.
- Ты ее не знаешь. Это для тебя, для меня мобила – неотъемлемый гаджет, а она человек старого воспитания. Без мобильника может вполне обойтись.
- Как это? Без мобильника?!
Вику кольнуло, что Стас как бы провел черту, оставив ее в одиночестве по эту сторону. А он с этой пискушей, – по ту…
- Как, как… сделает пару звонков с рабочего телефона, и все… А так даже лучше – не отвлекает от работы, она же трудоголик. Если не напоминать – может в больнице пропадать сутками.
«Тут он прав, конопатая,» - прострелило от одного виска к другому.
Она винила себя, ругала последними словами, дескать, глупо так отдаваться работе. Есть еще личная жизнь, тем более - сейчас, после свадьбы сына и развода – можно пожить в свое удовольствие, заняться собой, но… Наступал новый день, и иные аргументы вертелись в голове. И ценности другие всплывали. Все менялось, растворяясь в суете, в писанине, в рутине…
Наблюдая за раздевающимися в щелку, она вдруг подумала, что девчонке, пожалуй, и двадцати еще нет, она ничуть не старше Оксаны – ее невестки…
Вдруг движения в прихожей затихли на какое-то время.
Любовники целовались взасос, не замечая ничего вокруг. Задрав девице юбку, Стас стягивал с нее колготки, та бесцеремонно расстегивала его ремень.
Потом оба прерывисто задышали, замычали, захрюкали… Как будто до этого были в противогазах, а теперь сняли.
Вике с обидой подумалось, что ее он ни разу так… страстно, в прихожей… У них все по-другому, чинно, при свечах, с прелюдией. Каждое движение, каждое слово – выверено, отточено. Она представила, что Стас скажет в свое оправдание, материализуйся она сейчас перед ними: у них с Викой Любовь, а здесь… похоть, гормоны, и так далее. Он будет оправдываться из последних сил, вертеться, как уж на сковороде. Но… пока до этого не дошло.
Кстати, возможность не разрушать, сохранить иллюзию пока оставалась.
Точка невозврата не пройдена. Вика представила, как пройдет на цыпочках мимо спальни в прихожую, осторожно откроет дверь и…
Она не будет спешить, даст им полностью раскрыться, пусть освободят чакры… А то застоялись в длительном ожидании, каналы закупорились… В конце концов, она врач, и должна приносить людям облегчение, разрядку какую-то.
Когда Стас пронес свою полуголую пискушу в спальню, Вика вздохнула. Можно было немного расслабиться: теперь им ее не услышать, даже если она выйдет из кладовки. Им не до этого, они на середине пути.
На глаза ей попались колготки, куртка, юбчонка, рубашка Стаса. Все это – на паркете, брошенное абы-как… Вот что значит – невтерпеж. Почему бы не взять да не спрятать все это, пусть эта сучка добирается домой с голой задницей!!!
Что ж он с нее так ничего не срывал, не разбрасывал в порыве страсти? Значит, не было ее, этой страсти?!
Вика приоткрыла дверь кладовки и осторожно выглянула. Ритмическое поскрипывание кровати окончательно рассеивало иллюзии, сжигало мосты. Пора разгримировываться! Когда, если не сейчас?! Потом будет уже не то!
Она всегда считала себя достаточно хладнокровной и владеющей своими эмоциями. Что ж у нее так сердце сейчас колотится?! Вот-вот выпрыгнет из груди. Про голову можно не говорить – она с ней проснулась, вроде как привыкла.
Она осторожно выбралась из кладовки, при этом ноги ее в чем-то запутались. Оказалось – в брюках этого похотливого самца. Этого прелюбодея! Вика со злостью отшвырнула их с дороги и крадучись направилась к дверям спальни. Поскрипывание усиливалось, вскоре она различила легкое постанывание.
На глаза ей попалась одна из зеркальных створок трельяжа – в ней отражалась элегантно задранная стройная ножка с болтающимися на ней кружевными трусиками. С обеих ног снять некогда – трубы горят.
Постанывание давно перешло в покрикивание. Вика ни за что бы не подумала, что такой соплячке могут быть доступны столь глубинные женские ощущения. «Да, конопатая, молодежь взрослеет нынче быстро! Причем – внутри быстрее, чем снаружи. Пискуша-пискушей, а дышит как натурально!»
На фоне покрикивания и поскрипывания начал проступать кабаний рык Стаса. Он не вписывался в ритм, существуя как бы отдельно от него.
Он хоть понимает, сукин сын, что для него это все, никаких шансов? Оправданий и смягчающих обстоятельств не существует в природе. Его сюда не на привязи приволокли, скорее уж он эту пискушу…

Продолжение следует