***

Сидел на месте гретом, император,
Несчётные считал имения, просто так,
Рабов, что выстроясь в экватор,
Собой все землю обогнув, заполонят.

Десятки жен, прислуги куча,
Что ненавидят приказания его,
Ведь каждый был из них научен,
Превозносить лишь господина одного.

Но в раз все обернулось вдруг,
Неистового гнева ближних и народа,
Все сделал страстной мести бунт,
Все сделало желание свободы.

И вот уже другой правитель,
А старый посреди рабов,
Лежит и с завистью глядит, избитый,
Подавлен тяжестью оков.

Лежит и смотрит сквозь решетку,
Как с женами его, играется другой,
На месте старом, восседает ненавистник горький,
С уже знакомой алчностью натянутой струной.

Сидит, гневясь он наблюдает,
А тот, захочет что, позволить себе мог,
И все отчаяния тучи нарастают,
И зависти все глубже ров.

Вдруг слышит, как другой плененный,
Все с ним пытается затеять разговор,
Через решетку тянет возглас томный:
-Ну что, завидуешь? Признай, не спорь.

-Чему завидовать я должен?
Тому что бога тот не ведает и душу прожигает?
Ведь мы- не он, с собой мы строже!
И будем зваться мы- христиане!