Мальтийские лебеди. Глава 3. Фотопортрет

    Покинув кабинет Кэмпса, Бидлер столкнулась с ожидавшей её Уильямс. Подруга поделилась отсутствием новостей – за первую половину дня в акватории Мальты не произошло ни одной встречи с противником. Воспользовавшись моментом, она предложила вместе пообедать. Приглашение оказалось как нельзя кстати. После разговора с контрразведчиком Бидлер чувствовала лёгкую усталость – небольшой перекус позволил бы привести мысли в порядок. Она взглянула в сторону комнаты Кэмпса:
    – Нужно предупредить, что мы на время уйдём из командного центра.
    – Не стоит, – возразила Уильямс. – Вчера удалось разжиться козьим молоком и хлебом. Можно взять кружки и перекусить в спокойной обстановке в нашей комнате.
    Отказываться от угощения было глупо, и девушки уединились в своём уголке. За разговорами Уильямс поделилась новостью – она на втором месяце беременности. Бидлер искренне порадовалась за подругу:
    – Поздравляю. Чем займётесь, когда война закончится?
    – Скорее всего, уедем в Англию: скопилось немного денег, хочется дать ребёнку хорошее образование. На Мальте это сложно сделать, – доверилась Уильямс, – хотя кто знает, сколько ещё продлится эта война. Заметь, как быстро у нас построили новые взлётные полосы и новые площадки для самолётов, но они так и пустуют.
    Бидлер поняла – наступил момент, о котором говорил Дэвидсон, и заговорщическим голосом спросила:
    – Обещаешь никому не рассказывать?
    Та удивлённо кивнула.
    – Не подведи, иначе меня строго накажут. Всё, что в последние дни построено на Мальте – дезинформация вражеской разведки. После поражения под Сталинградом немцы готовят в России ответный удар, и сейчас на восточный фронт со всей Европы перебрасываются ударные силы. Страшно подумать, что там скоро начнётся! Командование в Северной Африке ждёт момента, когда враг начнёт наступление в России, увязнет в боях и не сможет перебросить обратно свои части. Пока в Риме думают, что мы готовим высадку на Сицилию, мы высадимся в Греции, на Сардинию и Корсику.
    – Хитро придумано, – оценила Уильямс услышанное. – Как ты умудряешься во всём этом разбираться?
    Бидлер улыбнулась.
    – Не знаю, возможно, сказывается кровь предков – мальтийских рыцарей. В своё время им тоже пришлось драться с врагом, который также оказался их в разы сильнее.
    – Они гордились бы своей правнучкой, – попивая молоко, задумчиво произнесла Уильямс. – Про своих могу лишь сказать: они прославились в водах Карибского моря, где приводили испанцев в ужас.
    – Так вот откуда у тебя такая смекалка, – улыбнулась Бидлер. – Что бы я делала без потомка английских пиратов, кто спас меня в день моей свадьбы?
    – Не стоит благодарности, за это спасибо опыту. Помню, как сама едва не сбежала из-под венца. Только горячий чай со спиртным в те минуты и спасли положение, – она усмехнулась. – Не забуду растерянный вид Кэмпса, когда ты потеряла над собой контроль. У него было такое выражение лица, словно ему, не тебе, придётся идти к алтарю.

    Воспоминания развеселили подружек. Позабыв про ход времени, девушки продолжали щебетать, пока в комнате не появился Кэмпс и не сделал замечание:
    – Рад, что вы не грустите, дамы, но не забывайте – война ещё продолжается. Если вы закончили с обедом, прошу заняться своими обязанностями.
    – Простите, сэр, – Уильямс протянула ему наполненную кружку, – позвольте угостить вас козьим молоком.
    – Благодарю вас, – Кэмпс немного отпил, проводил взглядом Уильямс и повернулся к Бидлер. – Мне нужно кое-что прояснить по данным последнего вылета Уилсона. Я уже сообщил командиру эскадрильи об его вызове и договорился с нашим фотографом – будьте готовы завтра к съёмке, оба. Можете взять с собой платье, вы сможете переодеться в нашей фотомастерской.
    – Спасибо, сэр, мы вам так обязаны.
    – Бросьте, все помнят, кто год назад спас танкер «Огайо». Если бы в тот день немцы его потопили, сомневаюсь, что мы смогли бы без топлива, которое он вёз, дальше сражаться с врагом.
    – Разрешите обратиться?
    Не отрываясь от кружки с молоком, Кэмпс кивнул.
    – Когда была беседа с капитаном Дэвидсоном, я забыла спросить насчёт данных по немецким частям на Сицилии. Поражает точность и численность тяжёлых танков и орудий – эта информация подробна до мелочей. Можем ли мы доверять этой информации?
    Он усмехнулся.
    – Вполне, эти данные от тех, с кем наш враг также умудрился испортить отношения. Перед войной Муссолини на весь мир провозгласил, что в Италии есть место либо фашизму, либо мафии, и большая часть членов влиятельных семей сразу же оказалась за решеткой. Главы криминальных синдикатов не испытывают любви к дуче и с большой охотой идут на сотрудничество с нашей и американской разведкой. Можно сказать, итальянская мафия добровольно помогает нам в сборе сведений о противнике. Сомневаться в точности данных от личных врагов Муссолини не стоит. Сказали бы до войны, что мы будем сотрудничать с преступниками, ни за что не поверил бы.
    – Чудны дела твои, Господи, – с улыбкой произнесла Бидлер.

    Вечером она поделилась с Уилсоном новостями – завтра его ждут в командном центре, фотограф штаба обороны сделает профессиональный снимок и распечатает их фотопортрет. Лицо любимого озарила улыбка:
    – Я же говорил – нам не откажут.
    – Ты что-то не так снял во время последнего вылета?
    – Почему ты так решила?
    – Кэмпс сказал насчёт твоих фотографий, ему нужно что-что прояснить.
    Уилсон постарался успокоить её:
    – Не волнуйся, над Сицилией, как ты и говорила, и в самом деле сложно делать аэрофотосъёмку – слишком плотный зенитный огонь, но дело того стоит. В глубине острова хорошо заметны свежие колеи от тяжёлой бронетехники и тягачей. Пролетая над ними, сразу выходишь на замаскированные в лощинах немецкие танки и орудия, но все они хорошо прикрыты зенитками. Когда по тебе начинают бить до десятка орудий, приходится «играть» высотами – уходить то вверх, то вниз. Не удивительно, что без моих объяснений сложно разобраться, что и где отснято – иногда приходилось снимать не с той высоты, что требовалась.
    Бидлер представила, как вражеские орудия бьют по самолёту любимого, и ей стало не по себе. Не подозревая об играх английской разведки, Уилсон своими словами невольно подтолкнул её к действию. Понимая, что при подобном вылете его самолёт могут сбить и любимый окажется в плену, Бидлер прошептала:
    – Мы не будем высаживаться на Сицилию…
    Он оживился:
    – Тебе стало что-то известно?
    – В штаб обороны поступили новые вводные… – и она повторила слова, сказанные Уильямс.
    От услышанного глаза Уилсона сразу же загорелись азартом боя.
    – Если русские выстоят и на этот раз, не сомневаюсь, сообща мы быстро добьём врага, и война скоро закончится.
    Через час раздался звонок от командира его эскадрильи – Уилсону приказали утром явиться в штаб обороны. Остаток вечера влюблённые посвятили подготовке к встрече с фотографом. Пока он чистил и гладил мундир, Бидлер столкнулась трудностью выбора платья и невольно позавидовала любимому с одним комплектом его парадной формы. Из четырёх нарядов, пошитых из добротных тканей, каждый по отдельности был хорош, но для съёмки хотелось выбрать лучший. Пришлось мобилизовать все усилия, в том числе и недолго сопротивлявшегося Уилсона. Она показывалась ему в различных одеяниях, и тот, как и положено любящему мужу, с честью выдержал «пытку» дамским гардеробом. Итогом совместных изысканий стало красивое лёгкое платье из тонкой светлой ткани с незначительными элементами декора.   

    Когда утром они появились в командном центре, у входа их встретил Кэмпс. Офицеры отдали друг другу честь, и он обратился к Бидлер:
    – Как только мы закончим, я познакомлю вас с нашим фотографом.
    Она проводила глазами Кэмпса и Уилсона, вошла в свою комнату и начала просматривать сводки за прошедшую ночь. Внезапно в операционном зале послышались оживлённые голоса дежурных офицеров, и раздался звонок телефона внутренней связи.
    Бидлер сняла трубку и услышала голос Кэмпса:
    – В Мальтийском проливе в квадрате десять четырнадцать самолёт-разведчик обнаружил немецкую субмарину в надводном положении. Лодка идёт курсом в сторону южного побережья Сицилии, предположительно, в порт Ликата. Немцы обстреляли лётчика из зенитного орудия, но субмарина так и не ушла под воду, очевидно, у неё проблемы с батареями – они либо разряжены, либо неисправны. Лучшего шанса отправить её на дно у нас не будет. Пока мы с Уилсоном работаем над его данными, прошу вас у стенд-карты оказать поддержку дежурным офицерам. Сделайте всё возможное, но не дайте ей доплыть до своего берега.
    – Слушаюсь, сэр, – по-военному чётко ответила Бидлер и вышла в операционный зал.

    Спускаясь с верхнего яруса, она увидела, как внизу Уильмс уже положила на стенд-карту значок обнаруженной субмарины и указкой быстро переместила его в нужный квадрат. На месте Бидлер быстро оценила ситуацию: на соседних с врагом клетках, как назло, кроме одиночных самолётов-разведчиков не было ни одной боевой единицы, которая могла бы нанести удар по вражескому судну. Если подводная лодка и в самом деле повреждена и не может скрыться под водой, её экипаж наверняка запросил поддержку. И, скорее всего, она уже идёт. На месте неприятеля Бидлер поступила бы именно так. В доказательство верности её размышлений один из офицеров-диспетчеров, кто держал связь с лётчиками-разведчиками, не снимая наушников, повернул голову в сторону Бидлер и кратко доложил:
    – Квадрат десять двенадцать: итальянский эсминец, буксир – курс юго-запад, скорость десять-пятнадцать «узлов»*. Прикрытие с воздуха – четыре истребителя.
    Уильямс быстро положила на стенд-карту значки обнаруженных боевых единиц и передвинула их в названный квадрат. На Бидлер, как на одном из заместителей Кэмпса, сосредоточились взгляды служащих операционного зала, и она внезапно поняла, что он чувствовал, когда нужно быстро принять верное решение. Не медля ни минуты, Бидлер подошла к сержанту, отвечавшему за метеосводку.
    – Ветер, скорость на побережье?
    Тот так же по-военному быстро и чётко ответил:
    – Север, с переменами на северо-восток, десять-одиннадцать метров в секунду – без изменений.
    – Ветер на нашей стороне, мы можем быстро долететь и добить лодку, - размышляя, произнесла она вслух.
    Уловив её мысль, координатор полётов связался с командным пунктом аэродрома:
    – «Башня» «Линии», срочно: дежурному звену «ос»** – вылет. Цель – квадрат десять двенадцать-тринадцать, немецкая субмарина в надводном положении, второстепенные цели – итальянский эсминец и буксир.
    Бидлер понимала – при встрече с противником устаревшие торпедоносцы станут лёгкой мишенью, и с тревогой спросила:
    – Вы пошлёте их без прикрытия?
    – Конечно, нет, – сержант быстро отдал новый приказ: – «Башня» «Линии», срочно: дежурному звену «злюк»*** – вылет. Задача – квадрат десять двенадцать-тринадцать, сопровождение и охрана звена «Ос».
    Бидлер решила, что этого недостаточно, и приказала поднять в воздух ещё одно звено истребителей. Отдав распоряжение, она подошла к стэнд-карте и попросила вывести переговоры взлетевших лётчиков на общий динамик – присутствующие посмотрели на Бидлер с нескрываемым уважением. Поймав взгляды коллег, она поняла, какую непростую работу приходится выполнять Кэмпсу, когда необходимо действовать быстро и обдуманно. Промедление и ошибки в подобных ситуациях недопустимы, цена вопроса – человеческие жизни. Но сейчас её волновало другое – хотелось, во что бы то ни стало, расправиться с вражеской подводной лодкой.

    В операционном зале воцарилось тревожное ожидание. Из динамика в зале доносились переговоры пилотов, и Уильямс, зная скорость крылатых машин, с точностью перемещала на стенд-карте значки боевых групп. Спустя десять минут, благодаря попутному ветру, британские самолёты уже приблизились к цели. Как и ожидалось, итальянские силы поддержки также подошли к неисправной субмарине. Схватка была неминуема, но застать её Бидлер не удалось. С верхнего яруса спустились Кэмпс и Уилсон, и в операционном зале появился неизвестный младший офицер. Кэмпс кинул быстрый взгляд на стенд-карту и оценил ситуацию:
    – Вы всё сделали правильно, – и представил незнакомца: – Знакомьтесь – сержант Джереми Тэррингтон, фотограф штаба обороны. Он проводит вас в павильон для съёмок и сделает снимок.
    В этот момент из динамика послышались возбуждённые голоса английских лётчиков – звено «спитфайров» вступило в бой с итальянскими асами и не давало тем помешать работе торпедоносцев. Вторая четвёрка истребителей разбилась на пары и на бреющих атаках била из пулемётов по расчётам зениток вражеских судов. Усилия пилотов принесли плоды – отбиваясь от авиаударов, зенитчики противника уже не могли вести быстрый и прицельный огонь по медлительным бипланам. И это принесло свои плоды. Торпедоносцы также разбились на пары: одна пошла на боевой разворот и приготовилась атаковать подводную лодку, вторая, завершая манёвр, с той же целью заходила на траверз эсминца. Из динамика звучали хлёсткие, как плеть, голоса британских «соколов»:
    – «Дельта семь»! Прикрой! Выхожу на цель!..
    – «Омега восемь», веду бой!..
    – «Дельта семь»! Атакую!..
    Слушая в радиоэфире отзвуки воздушной схватки, Бидлер стояла у стенд-карты и не могла пошевелиться – настолько захватывающим оказались фразы лётчиков, ведущих бой над морскими волнами. Она вспомнила свой полёт с Уисоном и представила, что в эти минуты творилось в небе над вражескими судами. Отголоски драки крылатых машин с вражескими кораблями и истребителями настолько её взбудоражили, что когда они пошли на фотосъёмку, она едва не забыла о платье, что остался в бумажном пакете в комнате девушек.

    Тэррингтон провёл их по неизвестным туннелям штаба обороны. За время службы Бидлер ни разу не ходила дальше столовой и медпункта и не знала, куда ведут другие проходы и насколько они длинны. Они проходили мимо многочисленных комнат с незнакомыми военнослужащими, бесконечных складских ниш в стенах, заполненных ящиками с боеприпасами, медикаментами, провиантом и флягами с пресной водой. Глядя на хранившиеся запасы, Бидлер осознала, насколько серьёзной была недавняя угроза высадки неприятеля на остров. Вскоре Тэррингтон ввёл пару в небольшую комнату, зажег свет и указал на смежное помещение:
    – Вы можете переодеться в фотомастерской.
    Бидлер оставила мужчин наедине и через пять минут вернулась в платье, которое ей и в самом деле очень шло. Сделав заслуженный комплимент, Тэррингтон ввёл пару в небольшой павильон для съёмок, где в глаза бил свет ярких ламп. Как только зрение Бидлер и Уилсона привыкло к новому освещению, он подвёл их к натянутой у стены белой простыне и в свете софитов поставил пару стульев.
    – Присаживайтесь.
    Тэррингтон установил штатив с большой старой камерой и, заряжая её фотопластиной, наблюдал, как они от волнения сели слишком далеко друг от друга. Он закончил свои дела и улыбнулся:
    – Друзья, простите, если я верно вас понял, нужно сделать фото супружеской пары, а не малознакомых людей. Прошу: сядьте ближе друг к другу, посмотрите на меня и улыбнитесь.
    Как только Уилсон и Бидлер сделали то, о чём их просили, Тэррингтон поймал момент, быстро снял с объектива крышку и тут же вернул её на место.
    – Готово.
    – Так быстро? Я думала, будет фотовспышка или что-то ещё в этом роде, – разочаровано удивилась Бидлер.
    До сегодняшнего дня у неё были лишь снимки, сделанные на «лейку»**** родителей, и она ожидала от профессиональной съёмки чего-то большего.
    – Нет, миссис, это лишнее – света здесь достаточно. Сколько фотокарточек вам нужно?
    – Как минимум две, разного размера, – ответил Уилсон и, встретив удивлённый взгляд Кейт, пояснил: – Одну в рамке поставим в комнате, ту, что поменьше, я положу в планшет, она всегда будет со мной.
    – Хорошо, с этим проблем не будет, – согласился Тэррингтон. – Утром, как только ваши снимки будут готовы, я передам их лейтенанту Кэмпсу.

    После того, как вопрос с карточками решился, Бидлер переоделась в служебную форму, и пара покинула фотомастерскую. На специально выделенной машине Уилсон вернулся на аэродром, и в командном центре её встретили довольные лица коллег. Бой, что завязался над морскими просторами, закончился победой. Под прикрытием «спитфайров» торпедоносцам удалось сбросить в воду свой смертоносный груз и оправить на дно повреждённую субмарину, а также и прикрывавший её эсминец*****. Уцелеть удалось лишь небольшому безоружному буксиру – как боевая цель он не представлял интереса, да и ударить по нему уже было нечем. Потеряв в бою два судна и два истребителя, вторая пара итальянских лётчиков благоразумно вышла из боя и, прикрывая оставшееся на плаву судёнышко, ушла обратным курсом в сторону Сицилии. Уничтожение сразу же двух вражеских судов и самолётов за одну атаку стало отличным исходом внезапно предпринятой операции. К сожалению, в ходе атаки был потерян один торпедоносец – во время захода на сброс торпеды зенитчиками эсминца противника всё-таки удалось попасть в его двигатель и поджечь машину. Но, не взирая на это, английские пилоты продолжили атаку. Горящий биплан не изменил курса, он сбросил торпеду и лишь после этого, объятый пламенем, упал в море. В рапорте командованию, который вместе с итогами дня к вечеру оказался на столе Бидлер, Кэмпс отдельной строкой отметил её профессионализм, героизм лётчиков и предложил представить отличившихся к наградам. Но Бидлер было не до того. Она переживала, что в фотомастерской не оказалось ни одного зеркала, в которое можно было посмотреться перед съёмкой. Оставалось уповать, что потоки воздуха, нагнетаемые из вентиляционных отдушин штаба обороны, не успели растрепать её причёску. Несмотря на заверения любимого, что всё прошло замечательно, мысли о том, как она выглядела, не давали уснуть до глубокой ночи.

    Утром Кэмпс вызвал Бидлер в кабинет и развеял её опасения:
    – Поздравляю, у вас получилось отличное фото, – он передал папку с фотокарточками и добавил: – Помимо вчерашнего снимка, Тэррингтон распечатал ещё кое-что из ваших личных дел, можете взглянуть.
    Она открыла папку. В ней лежало шесть аккуратных карточек разного размера – две, что были сделаны вчера и четыре из служебных досье. Вчерашний снимок и в самом деле был великолепен – Тэррингтон оказался мастером своего дела. Ему удалось поймать наиболее удачный момент, когда молодые люди заняли положение перед камерой. Лица Бидлер и Уилсона озаряли неподдельные улыбки, глаза влюблённых сияли радостью и светом, словно война для них уже закончилась, и впереди была мирная и счастливая жизнь. Зачарованная фотопортретом, она смогла лишь тихо произнести:
    – Спасибо, сэр.
    – Не стоит, миссис, вам спасибо за службу, – также негромко ответил Кэмпс. – С вашего позволения одна копия снимка останется в архиве штаба обороны, вторую… – он на секунду замялся. – Вторую я хотел бы оставить себе на память, не возражаете?
    – Конечно, нет. Вы столько для нас сделали.
    Вечером Уилсон, любуясь карточками, тоже отметил хорошее качество съёмки. Не скрывая восхищения, он убрал небольшое фото в планшет с картами и предложил:
    – Думаю, за такой чудесный снимок мы должны, нет... просто обязаны отблагодарить Тэррингтона. Я постараюсь разжиться бутылкой хорошего вина, передашь от нашего имени? – Бидлер кивнула, и Уилсон продолжил: – В доме я где-то видел пустую деревянную рамку для фотокарточек. Размеры у неё как раз подходящие. Вставим туда наше фото?
    Через пару минут он разобрал оправу рамки и собрался вставить снимок, но Бидлер его остановила.
    – Тебе не кажется, что здесь чего-то не хватает? – она указала на фото.
    Уилсон внимательно посмотрел на фото, на любимую и спросил:
    – Ты тоже об этом подумала?
    Поймав утвердительный взгляд, он достал из планшета чернильную ручку и на нижней части лицевой стороны карточки написал: «Клянёмся всегда быть вместе! Клянёмся: ни врагу, ни смерти нас не разлучить! Мэтью Уилсон и Кейт Бидлер, – и поставил дату: – 30-го мая 1943-го года».
– Клянусь, где бы я ни оказался, ты всегда будешь со мной.
    Бидлер поставила рамку с большой фотокарточкой на тумбочку в гостиной и кинула на любимого благодарный взгляд.

    Пара закончила домашние дела, отужинала и отправилась в спальню. Уилсон, как обычно, быстро заснул, она, напротив, ещё долго ворочалась в постели. Знание о грядущей высадке на юг Италии и возможной разлуке с любимым не давали заснуть. Появившаяся в окне полная луна добавила остроты переживаниям – она навеяла нехорошие предчувствия. Захотелось вцепиться в мирно спящего супруга и никуда его не отпускать. С нахлынувшим смятением надо было срочно что-то делать. «Внизу есть немного коньяка», - вспомнила она. Решив проверенным способом избавиться от тревоги, Бидлер тихо спустилась на кухню и вскипятила небольшой чайник. Чашка горячего чая с коньяком восстановила душевное спокойствие, и она вновь невольно залюбовалась их фотопортретом.
    – Пресвятая Дева, Господь и Отец наш небесный, прошу, не разлучайте нас, – прошептала Бидлер, взяла снимок в спальню и, любуясь фото, быстро заснула.


* Узел – единица измерения скорости кораблей на море, равен одной морской миле (1852 метра) в час;
** Звену «ос»: звено – четыре однотипных самолёта, поделённых на пары. «Оса» – нарицательное название британского торпедоносца-биплана «Фэри Суордфиш» времён Второй мировой войны. Несмотря на то, что на описываемый момент машины этого класса устарели, они активно применялись ВВС и ВМФ Британии вплоть до 1945-го года;
***  «Злюка» – название в радиоэфире английского истребителя «Супермарин  Спитфайр»;
**** «Лейка» – небольшие ручные фотоаппараты, выпускаемые с 1925-го года немецкой компанией «Leica Camera AG»;
***** В момент проведения атаки самолёт-торпедоносец наиболее уязвим – для того, чтобы она увенчалась успехом, пилоту торпедоносца нужно не менее пятнадцати-двадцати секунд удерживать одно и то же направление движения, высоту, скорость самолёта и верно рассчитать время и дистанцию сброса торпеды. В противном случае она пройдёт мимо цели.