Башмаки. татарская сказка

В доме ветхом, небольшом бедный жил старик.
Скромно жить, без роскоши, с сыном он привык,
Сын по жизни был ему надёжною опорой.

Вдруг почувствовал старик – скоро умирать,
Он решил тогда к себе сына подозвать.
Говорит отец ему: - Расстанемся мы скоро…

К сожаленью моему, не очень я богат,
Чтоб в наследство мог тебе мешок с деньгами дать.
Но, в наследство я тебе оставлю башмаки!

Нет тебе, мой, сын, ещё и шестнадцать лет –
Значит, сможешь обойти в них ты целый свет!
Счастье эти башмаки помочь должны найти!

Счастье сын своё найти, конечно же, не прочь,
Только как те башмаки могут здесь помочь?
Их продать – не получить даже медный грош!

Сын смутился – и бодрить стал его отец:
- Не смущайся, и бери с собой их, молодец!
Будут пусть всегда с тобой, куда ты не пойдёшь!

А ещё, прошу тебя, сын мой дорогой:
Совесть чистую бери в дорогу ты с собой –
Пригодится много раз совесть по любому!

Невесома ведь она, когда только чиста,
С ней дорога, где б ни шёл, всегда будет легка,
С ней захочешь ты помочь, может быть, другому!

Сын подумал про себя: - Блажь то у отца!
И, хотел на башмаки плюнуть он в сердцах,
Но, подумав хорошо, с волей он смирился.

Счастья он пошёл по свету для себя искать…
Башмаков же, чтоб подошву сильно не стирать,
По привычке, босоногим, в дорогу он пустился.

По дороге целый день ему пришлось шагать,
Стали ноги к концу дня сильно уставать.
Башмаки тихонько сын достал из той котомки,

Их надел - усталость сразу как рукою сняло,
А вокруг стало без солнца, словно днём светло,
И весёлый вдруг мотив зазвучал негромко!

Башмаки те оказались, будто шёлк, легки -
И джигита, они сами, казалось так, влекли,
В настроенье радостном лишь петь и оставалось!

По дороге человек навстречу вдруг идёт.
Видит: сын идёт легко, да ещё поёт!
Зависть путника в душе тут же разыгралась!

Видно сразу: дело всё в этих башмаках,
Произнёс тот человек со злобой, своё: - Ах!
А в душе, от башмаков, зависть задымилась!

И джигиту заявил тот человек тогда:
- Мне не то, чтобы другим, не везёт всегда!
Справедливость есть, вообще: я очень сомневаюсь!

Ты идёшь вот налегке, к тому же, молодой,
Я же – старый и больной, и давно седой,
И так быстро мои ноги ходить уже не могут…

Ты за эти башмаки возьми тридцать монет –
У тебя в башмаках совсем нужды ведь нет,
Ну а мне они дорогу одолеть помогут!

Сын вдруг вспомнил, как отец говорил в ту ночь,
Что от сердца к нам идёт желанье помочь,
Только к тем, чья совесть, словно белый снег, чиста!

Человеку он сказал: - Тебе, вижу, не в мочь?
Рад тебе я, в твоём горе, обувью помочь!
Пусть дорога твоя будет впредь очень легка!

Человек надел вот только эти башмаки,
Как они его в дорогу быстро понесли –
И теперь о помощи всех он встречных просит!

Человеческую радость тут сменила грусть,
Кое-как он зацепился за какой-то куст,
Поскорее башмаки с ненавистью сбросил!

Закричал: - Избавь от них, и спаси, мой Бог!
Слишком уж они быстры для старых моих ног,
И скорее убежал от этих башмаков.

- Погоди же, человек, про деньги ты забыл!
Но того уж человека след давно простыл,
А джигиту хорошо бы найти какой-то кров!

На окраине какой-то домик отыскал,
И джигит тут в его дверь легонько постучал,
Пять минут ему, спустя, старушка дверь открыла.

- Заходи-ка, ты, джигит, отдохни, согрейся,
Только, очень попрошу, ты не пой, не смейся!
Траур в городе у нас, пятнадцать лет поди…

- Сколько ж пережить пришлось несчастий всех и бед,
Чтобы в трауре прожить столько много лет?
Что у вас случилось? - мне, пожалуйста, скажи!

- Дело в том, что на охоте, был хана сын убит,
Траур с этих пор у нас, так-то вот, джигит!
И печаль у нас в душе, как гирлянда гирь…

Хан в своём дворце горюет и печалится,
С ним и весь народ столько горем мается,
Ненавистный захватил власть себе визирь!

От печали, от такой, скоро хан умрёт,
Его дочь, тогда визирь, замуж и возьмёт,
Сможет завладеть тогда визирь тот ханским троном!

- Я тогда в башмаках во дворец пойду,
Разогнать всю печаль способ я найду,
Никакой меня визирь не посмеет тронуть!

Шёл джигит во дворец  хана золотой,
Чтоб его разлучить с мукой и тоской,
Напевал он мотив весёлый башмаков!

Но, визирь джигиту преградил у входа путь:
- Во дворце петь не смей, здесь принца память чтут!
Убирайся, избежать, хочешь коль, оков!

Из дворца, хан, как раз, вышел погулять,
Из-за шума приказал визиря позвать,
Тот ему говорит: - Ты прости, государь!

Во дворце вдруг объявился какой-то оборванец,
Громко песни он поёт и танцует танец –
Разрушает он в сердцах тяжёлую печаль!

Никакому оборванцу такого не спущу!
Хан визиря прервал: - Слушать сам хочу!
Замолчи, главней меня нет пока что тут!

И джигит перед ханом и пел, и плясал!
За джигитом, во всё время, визирь наблюдал,
А потом закричал: - Мошенник и плут!

Внимательно, великий хан, ты только посмотри:
За джигита же танцуют только башмаки!
В башмаках таких и я лучше попляшу!

Ну, а музыка такая откуда здесь берётся?
Над ханом этот оборванец просто так смеётся!
За кощунство над печалью, казни его, прошу!

Ну, а хан захотел тут всю правду знать,
Башмаки те велел визирю обувать!
Чтоб сомнений в плутовстве вовсе не осталось!
Только ногу одну визирь стал поднимать,
Тут же стала к земле другая прирастать,
А дочь хана впервые над ним рассмеялась!

Хан велел здесь, на площадь, весь народ собрать
И сказал, что пора всем прекратить страдать!
Разрешается с этой поры веселиться!

За джигита дочь свою он решил отдать,
А визиря – с позором за город прогнать –
Вдоволь пусть печалью он своею насладится!

     * * *

Эпилог этой сказки совсем не для тех,
Совесть кому чистая принесёт успех.
Ну, а тот, у кого зависть ещё тлеет,
Мудрость пусть восточную себе уразумеет:

Для того, другому в горе кто помочь готов,
Не имеет значенья, каков размер башмаков!