От заката до рассвета

Герой нашего времени


Дураку нельзя быть старым.
Значит, будет молодым.
Пусть страдает под гитару,
К небу тянется, как дым.

Он герой былины. Сказки.
Счастье — вечно дураку.
Он на ломаных салазках
Едет в гору под «ку-ку!».

Всё ему. И чудо-печка.
И красивая жена.
Дефицит — мука и гречка.
За зимой — опять весна.

На него одна надежда.
Он — сокровище страны.
Но беда — из всей одежды
Позабыл надеть штаны.



Парфюмер З. и поэт


«Покажи-ка мне свой улов.
И всего-то десяток слов?
Но под эти твои слова
Вьюгой кружится голова.

До зарезу хочу понять,
Как выходит вот так умять
В этот крохотный фюзеляж
Недоступный слонам форсаж.

Ты — не он, не Экзю Пери?
Чересчур это, чёрт дери.
Но и добрый наш брат Экзю
Мне сказал бы, что я дерзю,

Сочиняя иную снасть.
Тёмной властью потешусь всласть.
С ароматом Алён и Насть
Приготовлю слепую страсть.

И малюсенький тот флакон
Ставить буду, как жён, на кон.
А куда нам девать вину
Думать будем, идя ко дну».



Непросто


Тяжко жить в деревне без медведя.
С кем ещё гонять наглющих пчёл?
Ты приехал бабушку проведать,
А вот деда как-то не учёл.

Голодно медведю без цыгана.
Без ромалэ в город не попасть.
Нелегко меж сельских без нагана —
Можно мигом, запросто пропасть.

Никуда обоим без гармошки.
Бенефисов без и антреприз.
Не достать ни водки, ни картошки,
Не сменять бензин на антифриз.



Привычка


Оказалось — монолог
Вовсе не письмо в бутылке.
Тему чувствуешь затылком?
И вдыхаешь, словно смог?

Пишет каждый самурай
Перед праздничным сеппуку.
Это их, японский рай.
Но спасибо за науку.

И, чем тщательнее слог,
Чем отточенней рапира,
Тем всё меньше весит зло
И всё больше сердце мира.



Степь


С велеречивостью архонта
Пора заканчивать, мой друг.
Отсюда и до горизонта
Действительность есть плоский круг.

И выражаться надо проще —
Что и читатель нам велит.
Поскольку тема — это площадь.
А наш бэкграунд — неолит.

Корчуя пни, суша болота,
Ты тем уж превзошёл того,
Чья жизнь по-прежнему охота,
Что гол охотник, как сокол.

А ты с женой и самоваром
Встречаешь ядерный закат.
И трудишься совсем не даром.
И счастлив хатой казака.

Осталось объяснить потомку
Дагерротипом на стене,
Что глупо снова брать котомку,
Чтоб шастать ветром по стране.

Но ведь двумерное пространство
Не зря теорией зовут.
С её фанатским окаянством
Несовместим крестьянский труд.

И мы опять вернулись в точку,
Где сдуру сели на коня.
Отдайте, дядя, вашу дочку
За непутёвого меня.



Происхождение


Если только скажешь «стоп!»,
Всё покатится к началу.
Ты уверен на все сто,
Чья рука тебя качала?

Кто шептал тебе слова,
Нет, скорее заклинанья,
Что теперь несёт молва
Перебоями дыханья.

Букв чужих не разобрать.
Да не очень-то и нужно.
Просто дайте нам кровать,
Сон, очаг, покой и ужин.

Остальное — лишь контекст,
Как зовёт его реклама.
Лепят нас из разных тест,
Но одни и те же мамы.

Говорят, что это кровь.
Иногда, мол, даже раса.
Ну а может — просто кров
И различие матрасов.

Разгадаешь или нет
Ты своё предназначенье,
Но сперва попей щербет.
И заешь его печеньем.



Градус


Сорок градусов — предел
Для белковой нашей жизни.
Кто с иронией хотел,
Чтоб мы пили в  э т о м  смысле?

А не в этом — смысл пить
Вряд ли проясняем вовсе.
Знаешь тыщщу цифр пи?
Нет? Иди. Учи. Готовься.



Чем совершеннее


Чем совершеннее перо,
Тем мимолётней наслажденье.
И жизнь — сама стихо-творенье,
На цыпочках, как Болеро.

Её и хватит лишь на вдох.
А ты рассчитывал на выдох?
О мой беспечнейший ездок!
Какую тайну ты нам выдал!

Где обрывается строка,
Всерьёз кончается эпоха.
А градусов до сорока
Вспотеть по-взрослому
— неплохо.



Просто


Просто так, во дворе, ни с того ни с сего
На тебя налетает убийца —
Словно ищет кого, словно рыщет чего —
Попроси его посторониться.

У убийцы живот, как с картошкой мешок,
И ручищи-ковши, и одышка.
Ты ведь должен испытывать трепет и шок—
До чего же он крупная шишка!

Может выхватить враз из штанин пистолет.
Или плавно извлечь из подмышки.
Ты спроси его просто: «А сколько Вам лет?
Вы какие читаете книжки?»

Или громко поздравь с Днём Убийцы его —
Все профессии требуют славы.
И внезапно увидишь: во тьме — никого.
Ведь убийцы боятся облавы.



Не для


Стихи — не для пьяной компании.
Не для факультетов и жён.
Они, как корона Испании,
Для тех, кто всегда напряжён.

В них правит закон фехтования,
Смертельно опасный баланс,
И рушит темницу сознания
Побега единственный шанс.



Караси


Друг звонит, несказанно рад:
«А давай на рыбалку, брат!
Тут и Лена, и Енисей!
Мы таких возьмём карасей!»

Только нет у меня блесны.
Не предвидится до весны.
Ни крючка, ни хотя бы сна,
Где могла бы блеснуть блесна.

Но увижу, каков карась.
Как он между камнями шасть!
Надо жить ведь и карасю —
Как японцам на их Хонсю.

Что колышется? В поле рожь?
Нет, по леске проходит дрожь.
Это чья-то жизнь напряглась.
Может, ты или я — карась.



Не игра


На золотые меняя слова
Голову сложишь, а славу — едва,
Слушая звон похоронный.
Слово не вылетит — не воробей.
За неудачу удачу не бей
Выпадом снизу коронным.

Слово — хрустальный невидимый шар.
Слову неважен ни твой гонорар,
Ни остальные загвоздки.
Но заключается в слове звезда,
Та, что с тобою теперь навсегда,
Фреска под слоем извёстки.

Ты не торговец. Но авантюрист.
Так подвизайся в аванте.
Не скопидомься, как старый юрист.
И не беснуйся на вантах.

Твой монолог — он же твой потолок.
Так подымайся всё выше.
Тело придётся оставить в залог —
То, что пока ещё дышит.