Потсдамская конференция

История СССР. Том 3. 1945-1953 гг.

Глава 4. Потсдамская конференция
17 июля - 2 августа 1945 года

Потсдам,
вновь встреча лидеров трёх стран,
последняя, поскольку "большой тройки"
уж больше не было. Чтоб вам
понятна была эта встреча,
я расскажу подробно, как же там
версталась вся история с верха.

О, мой читатель дорогой,
тогда был мир совсем иной,
развитие планеты начиналось
по линии спиральной, но другой.
Закончился самый великий бой
войны Второй той Мировой,
но в воздухе витал совсем иной
слащавый привкус той болезни злой,
что называется в политике игрой,
в которой мысли заняты тщеславием,
всё той же Тьмы земной призванием.

Тьма потерпела пораженье,
познав суть русского сраженья,
и поняла тогда лишь почему –
в Руси вести не надобно войну
оружием обычным, убивая,
так Русь не взять здесь никому.
И, поразмыслив посему,
решила Тьма попробовать войну,
но несколько иную, обходную,
чтобы зайти с другого бока
и напустить иного тока
в умы людей планеты с именем Земля.
Вас постепенно познакомлю я
с тем, что происходило в самом деле,
когда держалась на пределе
всечеловеческая нить.
Итак, издалека мы будем заходить.

Ну, почему же именно Потсдам
был новым местом встречи глав?
Да потому, что ещё в Ялте
сам Рузвельт это полагал.

Да, он считал, что именно в Берлине
нужна та встреча главных стран,
всё потому, что в старом мире
Берлин нёс всем умам дурман.

То символично для Победы –
страна, что горе всем несла,
теперь же будет авансценой,
что новый мир преподнесла.

Ещё на Крымской конференции
был поднят тост за встречу стран
в Берлине, что подвержен преференции –
так Сталин это преподал.

Ту встречу вновь готовил Жуков,
Сталин ему лишь мог там доверять,
Георгий был великим другом,
всё потому, что зло мог усмирять.

Союзнички, что вместе воевали,
в конце войны, чтоб дать понять,
что русские, уж, якобы, устали,
хотели мир по-своему порвать.

Ту конференцию решили проводить
в окрестностях разбитого Берлина,
так Сталин предложил определить
Потсдам той точкой построенья мира.

Дворец Цецилиенхоф был выбран
для конференции трёх стран,
он сохранился полностью, был там
для королей конференц-зал,
с тремя отдельными входами,
чтоб не мешаться господам.

Немцы к той встрече суетились,
готовились, чтоб разместились
на высшем уровне все господа.
Разбили сотни клумб тогда,
деревьев много посадили
поблизости от этого дворца,
все виллы в праздник нарядили.
Когда ж приехали все господа,
им несказанно рады были
те немцы, что уже благоволили
лишь к мирным целям навсегда.

Уинстон Черчилль торопился,
чтобы на встрече побывать,
хотя он был там основным "артистом",
но выборы вела его страна,
что англичан, увы, звала
к переизбранию премьер-министра.
И Черчилль прибыл в тот Потсдам
совместно с К.Эттли, который там
сменил того, кто проиграл сей выбор.
И Черчилль там припал к врагам.
О, как же зло он думал там!
И потому, что проиграл,
и потому, что возражал
в нём дух английского лорд-тона,
когда он Сталину там потакал
на конференции в Крыму затона.

С тех пор он был, словно в аду,
не мог понять то поведенье,
когда он понял, что сужденья
лишь Сталина вдруг нравятся ему.
Он признавал тогда его во всём,
себя не чувствовал ни в чём,
он думал, что был околдован
тем ласковым приёмом в тон.

Не мог он даже думать в том Крыму,
анализировал поступки долго,
и почему там Сталин долго
в глаза смотрел ему лишь одному.
За это время Черчилль обозлился,
он не к тому всегда стремился,
чтоб кто-то вызов вдруг бросал ему,
его английский дух считал он выше,
чем русский взор на ту войну.
Не мог признать он пораженье,
когда малейшее движенье
лишь Сталина подхватывали все,
и его мысли в голове
плясали под диктовку Сталина
в кристально чистой Крымской вышине.

Решил он отыграться в сей войне,
войне, что мыслями велась:
«Где Сталина звезда зажглась –
там и потухнет в тёмном цвете» -
так думал Черчилль в том сюжете.
Себя за встречу в том Крыму
корил он много дней в году,
не понимал, как мог поддаться,
словно, гипнозу Сталина, ему
могло на миг там показаться,
что слышит его мысли он в уму.

Черчилль завидовал ему,
завидовал его уму,
завидовал его стране,
что краше в мире нет нигде,
завидовал богатствам той Руси,
завидовал развитию оси,
которая вела тогда её
к событиям, меняющим уж всё.

Теперь Уинстон стал другим,
готовился хоть к выборам своим,
но к конференции готовился он рьяно,
тренировался так упрямо,
чтоб тон английский был един.
Он с Трумэном затеял связку,
приехал сразу он в Берлин,
сам посмотрел все разрушенья,
и там решил – он не один.
Теперь он с Трумэном покажет!
Теперь их дух непобедим!
А Сталин – он теперь один,
те не дадут теперь поблажек,
чтобы построить мир един.

Сталин приехал поездом в Берлин,
его встречал Георгий Жуков,
он рад был встретиться там с ним,
но сильно не показывал, ведь рядом
шпионы Берии там были с ним.
А он был даже благодарен им,
он понял, что теперь доложат,
что нет взаимопониманья с ним,
и месть свою теперь отложит
Лаврентий Берия, которого так гложет
Победа Жуковских седин.
Да, Сталин знал, что Берия один
на Жукова вынашивает планы
осуществленья мести за Победу,
ведь Берия считал – не победим.

А Сталин так хотел обняться,
душе родной в любви признаться,
но молча мимо проходил,
лишь тем он Жукова любил.

Здесь я немного отвлеклась
от конференции великой,
чтоб понимали, почему была безликой
улыбка Сталина в усах.

Здесь я продолжу обо всех умах
и расскажу, как конференция творилась,
и чем она там завершилась,
и как отозвалась в верхах.

Потсдамская конференция открылась
по протоколу равно в час,
все господа вошли тотчас,
когда раскрылись двери входов в залу,
и делегации расположились
у круглого стола. Но в этот раз
была другой там атмосфера,
для дружбы не было задела,
и это было видно всем.
США с Великобританией стеной
стояли перед той одной
дилеммой, что вокруг витала -
как не пустить СССР домой.
Считали те, что дом родной
их только там, за их стеной,
и всячески они пытались
в Европу не впустить их строй.
Их тон был очень агрессивен,
то замечал, увы, любой,
а самый, ну, невыносимо злой
был Уинстон Черчилль. Он такой
там испускал поток словесный,
что называется игрой,
и был доволен сам собой,
когда увидел, что молчит
Иосиф Сталин, не кричит,
и удручён сам его вид –
о поражении это говорит.

Так думал Черчилль, он не знал,
что Сталин специально там молчал,
что приберёг он аргументы
для самого последнего момента,
когда весь разговор уж завершал
весь этот политический запал.
Уинстон Черчилль ведь не знал,
что Сталину молчание привычно,
что знал он наперёд отлично
всё то, что Черчилль лишь предполагал.
Его озлобленный накал
вибрации повсюду выпускал,
а Сталин сдерживал вибрации
всего лишь тем, что там молчал.
Лишь постепенно Черчилль понял,
что Сталина он не достал.

Но перейдём к вопросам конференции,
что обсуждали эти господа,
послевоенное устройство всей Европы
главенствовало в головах тогда.

Решили учредить Совет Министров
всех иностранных дел, куда вошли
министры СССР и Великобритании,
США, Франции, Китая. Все они
были приближены в работе к документу
урегулированья мирного любой страны,
что воевала в годы той войны.

Италия, Румыния, Болгария,
Венгрия, Германия, Финляндия -
были поставлены в разряд той стороны,
что подлежали рассмотрению
в итогах окончания войны.

Вопрос Германии, конечно, самый главный,
что обсуждался дольше всех,
чтоб больше та не угрожала миру –
закрыли ей дорогу здесь при всех.
И согласились о контрольном механизме,
чтоб учредить Германию для всех
по принципу "четыре Д".

Германии предъявлены претензии
тех стран, что настрадались от войны
и жаждали теперь возмездия –
те предъявили полную демилитаризацию,
демонополизацию и денацификацию,
ну, и конечно, демократизацию,
чтоб ликвидировать нацистский Рейх.
Но вот в вопросе репараций
не каждого здесь ждал успех.
В той Ялте все постановили,
что репарации будут для всех,
но половину ото всех
получит там СССР.
Теперь же это соглашение
уж не устраивало всех.

США предложили репарации
платить из зон конкретной оккупации.
СССР то не устраивало, ведь для всех
районы западной Германии
были богаче, чем восточной,
и репарации б не стали очной,
прозрачной линией для всех.

Но делегация СССР
с тем согласилась, но затем
счёт выставила за то оборудование,
что американцы и британцы вывезли оттуда,
хоть находились временно в той зоне,
что под советской числилась промзоне,
но вывозили оборудованье в тоннах,
а посему обязаны платить,
и репарации пришлось им утвердить.

Ещё на конференции в той Ялте
заложен был весь смысл соглашений
по польскому вопросу, дальше
было единство польских мнений.

По соглашениям о Польше
границы территорий стали больше
на севере и западе, звучали,
чтоб их потом бы не отодвигали.

Временное правительство той Польши
в письме писало, чтобы дольше
их мнение учитывали в мире,
и их границу закрепили шире.

Советская делегация поддержала Польшу,
внесла проект о соглашеньи, чтобы дальше
границу Польши все вели,
именно так, как грезили они:
по линии, что от Балтийской ширины,
чрез Свинемюнде к Одеру и дальше,
включая Шаттин, и по ширине
теченья Одера до Нейсе,
затем по реке Западная Нейсе
и до чехословацкой стороны.

Вначале США с Британией
очень пытались уклониться
от этого вопроса, чтоб решиться
он мог стремиться лишь в Потсдаме.

По мненью Черчилля сей Даме
не следовало б выдвигаться
и требовать для себя больше,
чем отдавала сама Польша.

Поэтому вопрос о Польше
решался именно в Потсдаме,
границу западную с Германией
установили только так.
И чтобы дальше не было бы драк,
после Потсдамской конференции
вопрос о Польше закрепили
в Тёрлицком Договоре, что свершили
уже не ожидая преференций.

Тот договор те заключили
в июле 1950 года,
чтоб дальше не было бы хода,
где б ГДР и Польша всё забыли.

А далее в Варшаве подтвердили
границу Польши, где скрепили
Варшавский Договор 1970-го года,
как нерушимость сего хода.

Ещё в Потсдаме говорили
об Австрии и Вене, где делили
столицу Австрии да на четыре зоны,
где в механизм контрольный те входили.

О Сирии с Ливаном говорили,
чтоб оккупацию там прекратили
британские и французские войска,
что уж изгнали войска Виши тогда.

Вопрос по Югославии стоял
настолько остро, что объял
в себе вопросы соглашения
«Тито-Шубашича». Как знал
Иосиф Сталин, что Уинстон Черчилль
правительство их будет обвинять
и не захочет выслушать опять.

Так и случилось, делегации объединились
и стали югославов обвинять.
Но делегация СССР
добавила своих лишь мер –
внесла на рассмотренье документ,
что враз отрегулировал момент.

Тот осудил невыполненье соглашенья,
что Великобританией и США заключено
в июне 1945-го – оно
военную администрацию установило
в Триесте с Истрией , где действовало зло –
фашистские законы процветали
всей Югославии назло.

Ещё СССР увидел,
что в Греции засело зло,
и предложил всем документ об устранении
вмешательства Британии того,
что в Греции воздействует на всё.

Ещё Японию тогда делили
вопрос вступления СССР в войну все обсудили,
чтоб завершить великую войну –
призвать к капитуляции страну.

Итог Потсдамской конференции
был знаменательно велик,
СССР добился преференции
и мир войны почти что сник.

Там подписали Протокол
между СССР, США и Британией,
где был посажен на осиный кол
германский Рейх над всей Германией.

Теперь здесь будет мирная страна,
теперь заслужено она
получит мир и государство,
где нет империи и зла.

С тем Протоколом согласилась Франция,
другие государства мира,
противоречия все устранила
страна СССР, что победила.

И всё ж противопоставленье сил
в Потсдаме том витиевато подносил
виток проблем, что появились вскоре,
преподнося «холодное» всем горе.

Я говорю о зле, что в многих странах
повылезло на гребне в той войне,
и все события вели там, как ни странно,
лишь к устрашающей «холодной», но войне.