Камень

Я нашел его среди развалин,
С абсолютно каменным лицом,
Потому что это – просто камень.
Этот день не стал его концом.
Мчался с темных гор на мотоцикле,
В солнечных очках, без шлема он,
Вдруг раздался страшный, громкий выстрел,
Камень полетел в вершины крон.
 «Эй, мужчина, с вами все в порядке?
Сколько пальцев на моей руке?»
«На твоих руках всего по пять их,
Ты, малыш, останься в стороне,
И скажи, не видел ли кого-то,
Позади меня с дробовиком,
Черепаху или же койота,
Иль, вполне возможно, там был слон?»
«Никого не видел, слышал выстрел,
Он, как будто, вот оттуда шел.»
Сплюнул камень: «мерзкие артисты,
Помоги подняться…хорошо.
Парень, мне бы лучше схорониться,
Где-нибудь на парочку деньков,
А пока, придется разлучиться
С мотоциклом, я взорву его.
В общем, отойди немного дальше,
Есть ли спички у тебя с собой?
Тут бензином мир уже окрашен,
Так что, буду в сводке новостной.»
После взрыва мы брели на север,
Он вперед катился сквозь кусты,
Байки все травил, чтоб скрасить время,
А потом стал петь до хрипоты.
В голове моей крутились мысли,
Почему иду я вслед за ним?
Не знакомый он, вообще не близкий,
Может, мне свернуть с его пути?
Кто стрелял? Что сделал этот камень?
Вдруг убийца он иль аферист?
Или задолжал он бандюганам?
Почему ж он проклинал артистов?
Не решался задавать вопросов,
Просто плелся рядом…позади,
Повернулся он ко мне серьезным,
Каменным, снаружи и внутри.
«Не подумай, я нормальный камень,
Выточен рекою, есть свой дом.
Я играю в клубе на органе,
С осьминогом и морским котом.
Понимаю, что звучит безумно,
Но готов тебе все объяснить,
Если примешь путника бесшумно.»
И не смог ему я возразить.
Вечерело. Шел я по дороге,
Камень бултыхался в рюкзаке.
Вот подъезд. Стою я на пороге.
Как все объяснить теперь жене?
«Мы пришли, веди себя потише,
Ночь уже, жена сейчас на сутках,
Так что, здесь никто нас не услышит,
Вылезай давай уже из сумки.»
Вскипятил двоим по кружке чая,
Он сказал, что будет с коньяком.
Молча пьем, без света. Не включали.
Все секреты строго под замком.
Рассказал про молодость лихую,
Как в консерваторию попал,
Конкурс, говорит, на миллион был,
Только камень лучше всех играл.
Но студентом был он нерадивым,
Все по барам, камешкам гулял,
Изгнан камень ректором сварливым,
И в войсках нашел он свой причал.
В армии он встретил осьминога,
Тот ударник был, почти от Бога,
Без образования совсем,
Камнем взят был в музыкальный плен.
Служба шла размеренно и скучно,
Осьминог осваивал азы,
В левую тарелку – поварёшкой,
Бочкой служат медные тазы.
Год прошел. Набрался новый опыт.
В мир явились новые друзья,
Поначалу – песни в переходах,
Дальше в гору их пошли дела.
Накопили на всю кухню в целом,
Новым был и электроорган.
Бас служил для них большим пробелом,
Кто бы джаз на нем им подыграл.
Дали объявление в газету,
Кастинг, мол, таланты ищем мы.
Но не то, да все совсем не это,
Рыба, мясо, кости и хвосты.
И с досады выпить захотелось,
В той кафешке, рядом, за углом,
Там пилось всегда и вкусно елось,
Микрофон и музыка живьем.
Он сидел на барном стуле в шляпе,
И усы блестели как хлысты,
Тень на фоне вокалисток-крабов,
Только лучше их он был в разы.
Безладовый бас звучал блестяще,
В нем интрига, страсть и песнь души,
Осьминог задвигался маняще,
А души у камня не ищи.
Гвалт аплодисментов вдруг раздался,
Дан им шанс, чтобы поговорить,
Осьминог все больше восторгался,
Камень к проявленьям не привык.
Начал быстро он по-деловому,
Про карьеру, музыку и бэнд,
Но зевота котика морского
Утопила в нем интеллигента.
«Я вообще-то с дельным предложением,
Ты зеваешь тут, какой нахал,
Лучше бы уж сразу нам ответил,
Время дорогое не терял».
«Мистер, очень Вы нетерпеливы,
Предложение Ваше безупречно,
Только где найти на вас мне силы,
Я же группой крабов обеспечен.»
Камень так сказал: «Переговоры
Эти затянулись на два дня,
Медленность – присуща для морского,
Но фортуна к нам была мила.»
Стали они в баре собираться
И втроем играть по вечерам,
Зал был где-то человек на двадцать,
Каждый вечер полный был солд-аут.
Дальше дали им другое место,
Там акустика, народу больше,
Только показалось уж нечестным
Это группам, что на сценах дольше.
Стали им тайком срывать концерты,
Портить звук и вызывать ОМОН,
Даже раз сломали инструменты,
Но, все обходилось, в основном.
А недавно все же посадили
Осьминога на пятнадцать суток,
Якобы он под амфетамином,
Так что, после суток, будет суд.
Вот теперь стреляли и по камню,
Он уверен, те же подлецы,
Спать был мной заботливо отправлен,
Утро ведь у нас мудрей в разы.
Я проснулся под задорный хохот
Женушки моей. Из кухни звук,
По полу раздался сильный грохот,
Я помчался к ней сквозь все вокруг.
Открываю дверь, и что я вижу,
Камень на полу сидит, смеется,
А жена моя почти не дышит,
Смехом истеричным захлебнется.
«Милый, мы тут новости включили,
Представляешь, камень этот мертв,
Зверски с телебашни подстрелили,
С «мотиком» взорвался – был таков.»
«Дорогая, вы давно знакомы?
Кажется, что старые друзья,
Только я не помню, чтоб такого
Камня видел в фото у тебя.»
«Мы учились с ним на первом курсе,
Я на арфе, он был органистом,
Милый, ну, пожалуйста, не хмурься,
Он же почти сразу был отчислен.»
Я молчал. Меня накрыла ревность,
Почему-то и необъяснимо,
Улыбнулся им и оглядевшись,
Я ушел из собственной квартиры.
Двигался порядком хаотично,
Оказался около метро,
Слышу бас, как будто истерично,
Я пошел, надеясь на ядро.
Вот они, хлысты усов из притчи,
Кинул ему парочку монет.
«Парень, ты не музыку здесь ищешь,
Я открою злой тебе секрет.
Камень, что тебя завлек в тот вечер,
Лжец, прохвост и мафиозный член,
Галлюциногенов он за встречу,
Влил тебе кубов, наверное, семь.
Ты беги домой теперь скорее,
Вызывай полицию, не дрейфь,
Ведь жену похитить он намерен,
Вскрыть в твоей кладовке прочный сейф.»
Я бегу. Уже не понимаю,
Что творится, словно бы во сне,
Захожу и сразу же взвываю,
Кот был прав! А камень на коне!
Только вот полиция бессильна,
Пусть уже на мушке он давно,
Фактов не хватает им стабильных,
Делом не займутся все равно.
Зол. Готовлю план его убийства,
И с морским котом объединюсь,
И в стихе другом к нему мы выйдем,
И тогда я все же отмщусь.