Белокурая цыганка - главы 13, 14

13.
Прогуливался Эдвард вдоль реки,
Следил, как золотые огоньки
Костров цыганских по воде плывут.
И Розу ждал уже не пять минут.

Но вот услышал сзади стук копыт.
Не оглянулся. Был уже сердит
От ожиданья. Близко конь заржал.
Он повернулся … и уже лежал,
Кнута свистящим взмахом на песок
Повален. Сверху Розы голосок:
– Уже земля не хочет Вас держать?!
– Довольно ловко, нечего сказать…
– Простите уж, но я с кнутом дружна,
Как все цыгане. Помощь не нужна?..
Насмешка в голосе её была слышна.

– Вам, Роза, прост нет цены!
Он встал,
Песок невозмутимо отряхнул.
Коня одной рукою придержал,
Другую наверх Розе протянул:

– Прошу Вас…
– Руку подаёте мне?
Цыганке?! – Родилась я на коне!
– Ну почему же руку Вам не дать?
Я, может, собирался погадать…
– Так Вам же на гаданья не везёт.
– Да нет, не Вы – мне, а наоборот.
– Забавно! –
Ловко спрыгнула с седла.
– Попробуйте. –
Ладошку подала.

– А как Вы победите темноту?
– О, что мне нужно, я и так прочту.
Свою ладонь на Вашу положу –
И всё, что там написано, скажу.

– Вы рано потеряли отчий кров.
И хоть сейчас Вы говорили мне,
Что родились цыганкой на коне,
Но в Вас течёт совсем иная кровь…
Я не могу сказать, что Вы – несчастны.
Вас любят все, Вы – молоды, прекрасны.
Но иногда такой приходит час,
Когда тоска охватывает Вас
От одиночества… И пусть окружены
Вы будете шумящею толпой
Друзей, поклонников, врагов – совсем одной
Себя почувствуете. А порой, как сны,
Воспоминаний странных целый рой
Нахлынет, уведёт Вас за собой.
Захочется увидеть мать, отца
И ощутить всю теплоту их ласк…

Он говорил, не поднимая глаз,
Не видел побледневшего лица.

– Но, может быть, и не совсем я прав,
Ведь, в сущности, у Вас весёлый нрав.
Но грусть, бывает, прячется за смех…
Тут есть еще одна неясная черта:
Порою злит Вас Ваша красота
И этот постоянный Ваш успех…
А хочется, наверно, рассказать,
Что и у Вас негладко всё в судьбе,
Но некому… Глаза, глаза, глаза –
Восторженные, алчные… Себе
Не позволяете подолгу горевать,
Но иногда с собой не совладать…

– О!.. Вы пойдете, Эдвард, далеко!
Да кто из нас тягаться может с Вами?
На руку не взглянул, а так легко…
Заговорил… Заворожил словами!
Заслушаешься и не разберёшь,
Где правду говорите, а где – ложь.
Да Вы с душой цыганскою живёте!
Послушайте, а может быть, пойдете
К нам в табор? –
Роза рассмеялась,
Но нелегко веселье ей давалось.
Едва-едва смятенье улеглось,
А сердце ещё билось и рвалось.

Он промолчал, и Роза замолчала.
Рука её в его руках лежала.

Но конь прервал неловкое мгновенье –
Уздечку натянул, шагнул к реке.
Одно неосторожное движенье
Дало свободу Розиной руке.

– А что-то я не вижу Вашей трости?
Вы что ж, всё забываете всегда?
– Наверно, в этом – вся моя беда!
Хороший повод заявиться в гости…

Взяв снова руку и поцеловав в ладонь,
Вскочил он на коня. И добрый конь,
Почуяв дорогого седока,
Рванулся резво с места. И пока
Был различим летящий силуэт,
Смотрела Роза Эдварду вослед…

14.
Июльский тёплый вечер. Тишина.
Темнеет небо, солнце отпуская.
Лишь полоса заката золотая
Среди деревьев всё ещё видна.

Старинный парк – заросший и тенистый –
Был дорог Эдварду, как верный, давний друг.
Здесь так легко было уединиться.
Для дум располагало всё вокруг.

Теперь уже немало лет назад,
Когда в усадьбе разбивался сад,
Хозяин здесь оставил уголок
Нетронутого леса, чтобы мог
Он наслаждаться вечной красотой,
Придуманной Природою самой.

Потом ещё немного лет прошло.
И от отца именье перешло
К наследникам. Был перестроен дом,
Ухожен лес. И появились в нём
Скамеечки, беседки – словом, он
За срок короткий в парк был превращён.

Наследники сменялись чередой,
А парк стоял, шумел своей стеной
Деревьев, рос и вширь, и ввысь.
Аллеи зарослИ, скамейки разбрелись…

День выдался безветренный и жаркий.
Казалось, солнце раскалило дом.
Из окон настежь веяло теплом.
И из-под душной крыши Эдвард к парку
Пошёл один, надеясь скрыться в нём
От солнца, всё палящего огнем,
От общества приехавших гостей
И от души взволнованной своей.

Одну из книг он взял перечитать.
Она была ему, как друг, нужна.
Стояла в парке чудо-тишина –
Здесь даже птицы перестали щебетать.

Знакомая тропинка привела
Туда, куда частенько он ходил
И время там подолгу проводил.
Там, где царица парка – ель – росла.

И пахло здесь землёю и травой,
И елью, что над самой головой
Раскинула объятия ветвей,
Скамью прикрыв громадою своей.

И только лишь, как бледный свет свечи,
Скользили здесь пугливые лучи,
Пробившись сквозь мохнатых лап шатер.
И каждый раз причудливый узор
На глянцевой бумаге рисовали.
Шло время, но страницы не листали…

Пытался Эдвард вникнуть в смысл строк,
Но размышления свои прервать не мог.
Бессмысленно просматривал страницу –
Никак не мог на землю опуститься…

Так что же в этот день произошло?
Что Эдварда в раздумья увело?