Клайпеда

 Училище и Днепропетровск остались позади. Молодым лейтенантом в золотых погонах, бросив молодую жену в Днепропетровске ждать вестей, еду в  Прибалтийский округ. Именно так, в округ, адреса точнее мы не знали, пока нам штаб округа не укажет.
Штаб Прибалтийского военного округа, находившийся в Риге, направил меня в зенитно-артиллерийский полк 3-й Гвардейской мотострелковой дивизии, стоявший в портовом городе Клайпеда. При немцах город назывался Мемель.
 В части меня приняли просто: сказали, что назначают командиром взвода разведки полка, что я завтра должен выйти на службу, но ничего не сказали, где мне жить или хотя бы ночевать. Правда, посоветовали поговорить с офицерами, точнее с молодыми лейтенантами и старлеями, которые где-то снимают углы. Они подскажут. Вот так.
А на следующий день было 7 ноября, т.е. праздник, и я не только явиться должен был в полк на службу, но и принять участие в прохождении полка церемониальным маршем по центральной улице Монтес.
Так вот не принял я участия в этом параде. И не по моей вине, а по вине литовских националистов, которые взорвали единственный мост через единственную же в городе речку Данга, да так, что полк оказался с одной стороны, а мое место    ночевки с другой.
Угол, т.е. койку снял я в доме, где еще наших нищих лейтенантов ютилось 6 человек. Но это были офицеры, прослужившие уже по нескольку лет в полку. Они были холостяки и имели не только койку у толстой старухи-хозяйки, но и пансион. Пансион – это завтрак, и всё. Вступил в пансион и я. Плата – 600 рублей в месяц. Первая получка случилась у меня 14 ноября и я узнал, что она равна 1028 рублей. Значит, оставалось еще 400 рублей, чтобы купить мыла и зубной пасты, а при возможности еще бы и пообедать и поужинать. Вот такой расклад.
Получка всегда была 14 числа месяца, и день этот назывался «день артиллерии». Он всегда отмечался скромным, но обязательным выпивоном в местном ресторане «Банга», что значит волна.   Но первую мою получку отмечали у старухи на дому и не по моей инициативе. То, что я, неопытный и не пьющий пацан,  напился до потери своего сознания – это бы не беда. Но я заказал на этот вечер разговор с молодой женой, еще месяц назад оставленной  мною в Днепропетровске. И я, без сознания будучи, не мог придти на почту. Бедная девушка, что она думала и что пережила, до 12 ночи ожидая на почтамте моего звонка! Бросил, сбежал, молчит!
На следующий день я сообразил, что натворил и послал телеграмму, чтобы скорее выезжала ко мне.
Жилья в городе было мало. Видимо, многое было разрушено в войну. Правда и руин уже не видно было, все за 9 лет было расчищено. Нового жилья практически не строилось. По крайней мере, я помню лишь один строящийся дом в три кирпичных этажа – один во всём городе .
Полк наш располагался в немецких казармах на улице Монтес, некогда хороших, а сейчас запущенных. Это были старые немецкие казармы.  Что они были когда-то хорошие, видно было по большим специальным   помещениям на каждом из трех этажей, предназначенным для принятия душа. Множество хромированных труб, сифонов, кранов – всё сияло и блестело никелем до сих пор, но всё было мертво, не использовалось. Не было горячей воды в советских казармах.

Продолжение следует