Фабула

1961 год. Комиссия из Политического управления БВО (Белорусского военного округа) состояла из генерал-лейтенанта, который своим внушительным видом подавлял весь политотдел нашей дивизии. При росточке много ниже, прошу прощения, среднего большой туз из Минска имел на мундире повседневного образца немыслимое для политработника число наградных «колодок», заменяющих боевые и памятные ордена-медали. А от мысли, как выглядит парадный мундир политического генерал-лейтенанта с полным набором наград, голова шла кругом. Такое множество могло украшать грудь героя-полководца недавно прошедших сражений Второй мировой войны. Про подобные иконостасы злые языки шутили, что некоторые отражали весь арсенал советских наград, включая медаль Мать-героиня.

Мои глаза упёрлись в наградные «колодки», тщетно пересчитывая их количество, спасаясь от соблазна заглянуть генерал-лейтенанту за спину – нет ли там продолжения. По этой причине я не сразу расслышал требование «раскрыть фабулу стихотворения" в моём исполнении, которое наш политотдел рекомендует Политуправлению округа для заключительного концерта смотра солдатской художественной самодеятельности в столице Белоруссии городе Минске. Я очень хотел попасть в столицу республики по двум причинам. Во-первых, Минск – столица, а не какой-то зачуханный Полоцк. Во-вторых, мой друг-скрипач рядовой Арнольд Сапежников уже был назначен в состав концерта. Один из нашей дивизии.

Но я свой шанс упустил! Я тупо глядел в «иконостас», будто там хранился ответ на вопрос – что такое фабула стихотворения поэта Сергея Острового «Мать». Вот ты знаешь это стихотворение? А что такое фабула «Матери» знаешь? Я почти шёпотом выдавил: -Про маму… И в Минск меня не «отобрали»! А генерал-лейтенантов я видел в своей жизни ещё всего лишь один раз. Это было в сентябре 1970 года в день приземления спускаемого аппарата «Луна-16» с пробами лунного грунта. Да, вспомнил, ещё раньше я видел будущего генерал-полковника Каманина – организатора и руководителя подготовки первых советских космонавтов, когда он имел всего две больших звезды на генеральских погонах.
 
Но вот что удивительно: все три высоких чина, виденных мною в мой жизни, были людьми маленького роста! Я не могу объяснить этого феномена по сию пору. Допустим, все великие полководцы были малорослыми. Как Наполеон Бонопарт. Но почему они ростом не вышли? И почему в их ряды затесался генерал-лейтенант из политического управления округа со своей «фабулой стихотворения Сергея Острового «Мать»? Вот начало этой поэмы:


«Первое слово ребенок сказал:
- Мама! –
Вырос. Солдатом пришёл на вокзал.
- Мама! –
Вот он в атаке на дымную землю упал.
- Мама! –
Встал. И пошёл. И губами горячими к жизни припал.
- Мама! –

А у меня нет мамы. Она умерла.
Вот ещё одной мамою стало меньше на свете.
Зачем же ты, мама, в постель земляную легла?
Или жесткой кровать показалась тебе на рассвете?
А рассвет был из солнца. Из зелени. Из синевы.
Пенье птиц было слышно на самых далёких планетах.
Розоватые голуби вылетали из мокрой травы,
Долго пили зарю и тонули в далеких просветах.
Ты ведь очень любила, когда зажигался рассвет.
Поднималась чуть свет. И детей на заре поднимала.
А сейчас тебя нет. Почему? Почему тебя нет?
Поднимись. Приходи. У детишек сползли одеяла.
Нет, уже не придёшь. Из глухого того далека
Не приходят назад. Остаются на вечном ночлеге.
Странной формы сейчас над землёю плывут облака,
Будто белые женщины едут на белой телеге.
Ты седая совсем. Стала белой твоя голова.
Видно, вьюги мели, а снежинки растаять забыли…»

Это очень большое стихотворение. Поэма! И было бы очень удобно попасть в Минск с рядовым Сапежниковым: в забытых местах он суфлировал мне из-за занавеса. Честно признаться, читал я поэму плохо. Особенно с тех строк, где «А у меня нет мамы. Она умерла» - спазм комком перехватывал горло и глаза замывались слезами.
В те годы моя молодая мама была ещё жива.

        Вот тебе – фабула…

(Из новой книжки "Полюса")