Дрезден

БУЛАТ ТУВАЛЬБАЕВ

Из сборника «DRESDENER BLOKNOT»
(Лирический дневник 1969-1971 годов)
    
   ЗЕЛЁНЫЙ ТАБУРЕТ

Хожу я по чужим музеям:
Среди оружья и картин
Скрыть восхищенья не умея,
Я часто остаюсь один.
Гравюры старые шурую
И в гобелены нос сую,
Разглядываю жизнь чужую,
Страну чужую узнаю.
Но восхищение страною
В души заветных уголках
С непозабытою войною
Не совмещается никак.
Под Ленинградом, в день осенний,
В местечке Красное село
Меня своей накрыло тенью
С паучьей свастикой крыло.
Из под него, как мне казалось -
Ужасно медленно, звеня,
Тупая очередь вонзалась
Не в землю рядом, а в меня!
Я знал, фашист не промахнётся,
Ведь я таким огромным был –
Как мир! И вот сейчас вопьётся,
А он всё бил! А он всё бил!
Нога!
Не больно!!
Мрак разжался:
Кровать, зелёный табурет…
Так я случайно жить остался –
       Пацан, пяти от роду лет.

        Хожу я по чужим музеям…
        И этот, что в меня стрелял,
        Наверняка здесь ротозеем
        Неоднократно побывал,
        И всё же бил, не без кокетства,
        В пятно рубашки на лугу...

        Простить расстрелянного детства
        Мадоннам местным - не могу.

                7.02.71

               
                НАДО!

Сколько нас, от семей оторванных,
От своих земель обетованных,
Поворотом судьбы огорошенных,
За границу зачем-то брошенных?
Я страдаю,
  И ты,
И дети     -
Неуютно нам стало на свете,
А таких, как я,  посмотри, –
Лишь в Германии сотни три,
А по миру – треть человечества
Вдалеке от любимых глаз...

И лишь только нужды отечества
Примиряют с разлукой нас!

                ***
               
Неприятное слово: «Надо!» -
Не приказ это и не закон,
Не маячит  вдали награда,
Но из кожи ты лезешь вон!
Оторвав от семьи и друзей,
Домоседов мотает по свету:
 Надо мол!  Никаких гвоздей!
 Надо! Что ж – возражений нету.

Небо серое радугой плавится
Сквозь цветастые витражи…
Я в Европе живу – не нравится!
Только надо – приходится жить.

                1971

            ПОДАРОК

Теперь спокойно Дрезден спит.
А было время - динамитом
Он был изодран и побит,
И воздух гарью был пропитан.
Пройдя сквозь воющий металл,
Солдат, усы крутнув довольно,
Штыком по камню написал,
Что город может спать спокойно.
Спит город - видит много снов…
Как прежде, выпадают росы,
Как прежде, гребешки мостов
Расчёсывают Эльбе косы.
Но островерхая глава
Кирхи с крестом, с Христом распятым
На цоколе хранит слова,
Начертанные в сорок пятом
Штыком (пусть годы не сотрут):
«Теперь спокойно спите, люди,
Войне и Гитлеру - капут!
Дворец смотрел,
Мин нет.
Ханутин».
               
                1970

               
            С РАБОТЫ

Деревья чёрными ветвями
Отталкивают от земли туман
И он дрожащими тенями,
Как именными вензелями,
Украсил пятый океан.
Иду, как в мокром полотенце,
Как в луже, мелкой, но большой,
И ветра хриплые коленца
Тоскою наполняют сердце
И гонят поскорей домой.
Мой дом – за сиплыми ветрами,
Как тут не сдохнуть от тоски?
И я, смиривши сердца пламень,
Топчу промокшими ногами
На лужах света пятаки.         
               
                1970
               
         РОЖДЕСТВО


Какие удивительные сумерки!
Огни в тумане, розовые тени
На праздничную площадь пролегли,
Как будто люди, те, что прежде умерли,
Через Судьбы земной переплетения,
В одеждах белых и в венцах из терния
Пришли поздравить жителей Земли.
Колышутся людские силуэты,
От блеска мишуры и звона денег
Не в силах оторвать горящих глаз:
Чиновники, крестьяне и поэты,
Измученные от бессонных бдений, -
Бесформенные розовые тени…
Христос родился в этот самый час!
               
                30.11.70

                МАРТ


Грачи кричат – весне и солнцу рады,
Набух водою мартовский снежок.
Март – в неизвестность начатый прыжок,
Март – как  начало снятия блокады.
И в марте постоянно тянет вдаль,
Не то реветь, не то запеть охота.
С тревогою мешается забота
И с радостью соседствует печаль.
И до отказа марта тетиву
Судьба на луке года натянула,
Стрелу булатную не смяла, не согнула –
Лечу вперёд,
А значит и живу!
Лечу вперёд, а значит нам с тобой
Недолго ждать заветного свиданья,
За сокращенье срока ожиданья
Спасибо, март, спасибо, голубой!    
               
14.03.71


               
               
                АПРЕЛЬ

Вдруг на мгновенье город сбросил маску,
 Смешался, был шокирован, едва,
Как будто бы рассказывая сказку
Весёлым звоном грянула на Пасху
Цветная православная церква!
Не только Вера, - ей Весна мила!
И пляшут, распустивши опояску,
Без удержу, оглядки, без опаски
Её горластые колокола!

                04.1971

                ***

Жизнь течёт за ставнями старинными –
Стены для страстей непробиваемы,
И, как острова необитаемые,
Улицы и площади пустынны.
Здесь, к порядку сызмала приученные,
Ходят оловянными солдатиками,
Роботами-полуавтоматиками,
Дети, дисциплиною замученные.
О, какой зловещий маскарад!
Чтоб держать людей в повиновенье,
Кирх угрюмых чёрные строенья
За порядком бдительно следят.            
 
                1971

              ПИЛЬНИЦ

Ветер над серою Эльбой летел,
Волны рядил в белоснежную вату,
В кронах деревьев разбойно свистел,
Крышам углы загибал воровато.
Старый дворец виновато скрипел,
Парусом выставив ставни-ладони,
Будто под старость уплыть захотел
К милой, не виданной с детства, Японии…
И не беда, что навеки он врос
В землю: мечтал – от неё оторвусь я!
Рыжая курица – первый матрос,
Штурман с помощником – белые гуси.

К вечеру ветер остался без сил…
Крыши дворца возвышались покато
В стылое небо. А вечер топил
Ягодку Солнца в коктейле заката.

                12.03.71.
 

 СЕНТИМЕНТАЛЬНЫЙ ВАЛЬС


Звучит во мне сентиментальный вальс –
Непонятой мольбою плачет скрипка,
На сердце неспокойно мне, и зыбко
Звучит во мне сентиментальный вальс…
Виолончель лопочет и рокочет,
Заботы повседневные гоня,
Куда-то хочет увести меня,
Как будто бы судьбу мою пророчит.
Звучит во мне сентиментальный вальс –
Домой меня зовет, к родным закатам,
Себе кажусь я в чём-то виноватым –
Звучит укором гениальный вальс…
Умолкла музыка, во мне оставив что-то
И сразу – пустота. И кровь в виски!
Воткнулось в сердце лезвие тоски,
Распято тело на кресте работы.
Дел кандалы на руки мне надеты.
Ещё не скоро я увижу Вас –

Воспоминанием, надеждой и приветом
Звучит во мне сентиментальный вальс.

                1970

          ИЗ ПИСЕМ ЖЕНЕ

             ***

Для этих чувств пойми, Мой друг,
Перо с бумагой не годится:
Хожу свободно, но вокруг
Стоит, как клетка, заграница.
И это так, вы мне поверьте!
Встречаюсь с Родиной во сне,
Да лишь на радиоволне,
Да изредка – письмо в конверте,

Да твоё фото на стене!
               
             ***

Я не очень любил компании,
Не искал утех в стороне,
Но преступно мало внимания
Уделял я своей жене.
Стыдно мне, но бывали моменты –
Сам себя я не понимал:
Говорил другим комплименты,
Ей – спасибо сказать забывал.
И однажды стоял поражённый,
Углядев, как друзья-мужики,
О своих позабывши жёнах,
На Татьяну пялят зенки!
Труден путь мой, непроторённый,
Я её – как звезды – держусь!
И хожу я в жену влюблённый,
И …. За счастье своё боюсь.

            ***

Я не видел тебя давно.
Ах, Судьба – только нечет да нечет!
А в распахнутое окно
Твоё имя мне ветер шепчет.
               
            ***

С тобой хочу побыть наедине,
А не с тобой, то хоть с твоим письмом,
Но косяком идёт народ ко мне,
А писем что-то не несут в мой дом.
На Трубной мне б тебя сейчас встречать,
Малюшенкою бы домой идти,
Да вот в бумаге не стоит печать,
Да две границы поперёк пути.
Хочу скорей в родной вернуться дом,
Да вот в желаниях своих не волен…

А дымный Дрезден за моим окном
Угрюмо поднял пики колоколен.

           ***

Грызут сомненья злой собакой –
Я их боюсь, я их гоню,
Я их хозяина браню,
Бегу, чтоб не запахло дракой,
Судьбу-разлучницу кляня…
Но новые стоят собаки,
То за углом,
То у плетня.

           ***

Дождём Атлантики исхлёстан Дрезден. Рок!
Не штрассе – реки: круговерть, теченье,
И я исхлёстан вдоль и поперёк
Твоими письмами
И их неполученьем.
               
           ***

Рожок на стрелочных узлах
Запел, как козодой.
Приходишь ты ко мне во снах
Далёкою звездой:
Надежды лучик голубой –
Серебряная нить –
Связала нас одной судьбой,
Тебя – со мной,
Меня – с тобой,
Теперь - не разделить!
               
            ***

Запеклась на губах обида,
В голове пустота и стон,
Только я не подам и вида:
Вырву сердце и брошу вон!
Боль свою задушу работой,
Сохраню беззаботный вид…
Только ноги замёрзли что-то,
И чего-то внутри звенит.

               1970-1971
         

                ***

А хочется, и ждётся, и ищет мозг причины спуститься, в ящик заглянуть, неровно вздрагивает грудь и кровь толчками мчится, и по ночам не спится! Эх, белый листик письмеца, Ты как лицо!
Известия, я жду, я мучаюсь без вас, вы мне нужны всегда, особенно сейчас, Вас не хватает, как огня, и если нет вас – нет меня! Какой-то бред: я иногда не знаю, есть я,  нет? Я – здесь, а сердце  есть?  Оно не здесь, оно всё там – с тобой! Вой! И вою я, хоть замкнут рот – год.
Душою вою (хоть душа – миф) Любовь твою в себя, как гвоздь, вбив. Творю молитву меж стихов строк: Храни тебя, храни тебя, Бог!

                1970 г.

            
               
         НОСТАЛЬГИЯ
 
           ***

Я с тоской гляжу на паровозы,
На пути, ведущие домой,
И ночами снятся мне берёзы –
Розовые - белою зимой.
Вот попали в переплёт ребята
Вдалеке от дома, от семьи:
Здесь заморской птицею закаты
Руки-тучи тянут нам свои
Или, взвыв невидимой сиреной,
Тьму и дождь нашлют на нас ветра,
Там где лужи были по колено
Нынче волн холодная гора.

Не согнусь я на ветрище хлёстком
И не заблужусь в полночной мгле,
Я враждебно отношусь к берёзкам,
Что растут не на родной земле.         
            ***

За дверью – сырость и мокреть,
Разводы на стекле,
Сейчас бы мне с женой сидеть,
Чтоб ужин на столе…
Не может небо утерпеть,
На землю небо мочится,
Ни есть не можется, ни петь –
Домой, в Россию хочется!

             ***

Берёзы и в Германии растут,
Но не по-нашему – не та закваска, что ли?
И мне в Россию хочется – до боли -,
Уехать, бросив эту суету!
Мне тесно в рамках жизни иностранной.
Я на себя со стороны гляжу:
Раздвоился – не так, не с тем хожу,
Не то я говорю, не там сижу
И пищей я питаюся обманной.

Цветы оторванные долго не живут
И птицы в клетках быстро умолкают…
Берёзы и в Германии растут,
Но сердце почему-то не ласкают!
               
              ***

Погода кажется больной, а пища – грубой,
И всё не так, и всё здесь по другому,
И сохнут нецелованные губы,
И сердце сохнет по родному дому.               

              ***.

Здесь сдохнуть можно от тоски…
Скажу неголословно:
Здесь бабы – немки! Мужики –
Все немцы, поголовно!
Жизнь наша здесь без писем – крах!
Раз десять смотрим в ящик –
Но пусто в нём, увы и ах!
Пишите нам почаще,
А то тоска глаза слепит…
Безвестья нож остёр,
И черной ревностью горит
В душе моей костёр.
А ветер, дьявол, думы рвёт,
В окно моё стучит…

И писем мне жена не шлёт,
И детвора молчит.

             ***

Я зимую в Дрездене.  С грачами
Улетел я от родной зимы.
И мне снятся длинными ночами
Над деревней русскою дымы
Две берёзки в подвенечных платьях,
Ручеёк в студёном серебре,
Перебор гармошки на закате,
Рюмка горькой водки на столе,
В русской печке жаркий треск поленьев
И воскресный, с рыбою, пирог….
Жаль, нельзя проспать до возвращенья –
А чего? Я запросто бы мог!

             ***               

Вид снега в этой дальней стороне ?
Тревожит душу.
Любой экзамен выдай мне –
Не струшу!
Судьба, не делай меня гением –
Я не хочу,
Но за минуты озарения –
Сполна плачу!

              ***

Жду гостей, да гости не приходят,
Жду вестей – да письма не идут,
Лишь дожди околицу секут,
Да ветра опять тоску наводят…

   
                1970-1971

 
         АНАМНЕЗ


Я иногда себе кажусь
Большой, немного грустной клячей.
Я меж оглоблями тащусь
Вперёд, и не могу иначе!

Глотая пыль больших дорог,
Я километры не считаю:
Всё, что в пути узнать я смог,
Как корку с солью принимаю.

Сухарь наградой служит мне,
Да матюкание возницы,
Похлопывание по спине
Или вожжой – по ягодице!

Работы чёрной не боюсь,
В поту забыл о внешнем лоске:
Лишь взглядом огненным кошусь
На Мир с кнутом
На облучке повозки.

                1971
               
           ПРЕДЛОГИ


Мне снятся с некоторых пор
Dazu, Daruber  и Davor:
То мне кулак суёт к лицу
Это проклятое Dazu,
То грубо тычет в зубы
Холодное Daruber
Иль взглядом издали корит
Меня стыдливое Damit –
Кошмар! Я вас спросить хоцу:
Wozu?

            ***

Я, как артист переживает роль,
Оцениваю прожитые сутки,
Пересмотрев ушедшие минутки
Ищу для завтрашнего дня пароль.
Приобретал я в жизни и терял,
Но есть не мог я дарового хлеба!

Горит на темном занавесе неба
Луна – как дырка в освещённый зал….

                1971

                ***

Опаляя тоской несказанной, да
Снятся мне голубые сны.
Плачет сердце моё Ярославной,
Вдаль глядя с городской стены.
По лесам, где давно я не был,
Бродит с синей клюкой Мороз,
Косы туч расчесали небу
Пальцы ласковые берёз,
Поднимая неслышно руки
В белых вышитых рукавах
Машут мне берёзки-подруги,
Заморозив слезу в глазах.

                ***

Превратится горечь в сладость,
В ясный день уйдёт ненастье,
Солнце сердца не остудит
Ветер зла, уж ты поверь!
Пусть стучит в окошко радость,
Пусть стоит в воротах счастье,
А завистливые люди
Пусть заглядывают в дверь!

                ***

     ВИЗИТ КУРАТОРА

У Лукоморья кот учёный
Доселе на цепи сидит,
И всякому, кто ни подходит,
Свои побаски говорит:
Про Черномора, про русалку
И про заморского царя,
Про Галку, палку-выручалку
И про Илью-богатыря
Да, мы давно живём на свете –
Нам надоели сказки эти.
И чтобы новости узнать
Кота мы в Дрезден пригласили,
Немецким пивом напоили
И начал он….
                Но слово «мать»
Так часто стал мяукать, шустрый,
Свою показывая прыть,
Что с древнекотского на русский
Пришлось его переводить.
Я все перевести не смею
Слова,
Но сохраню идею…

Пытался долго я искать,
Но только сленг, и всё про мать...
               
                1971