Холодные руки поймали прекрасную птицу

Холодные руки поймали прекрасную птицу,
Меж пальцев зажав два и сильных, и хрупких крыла.
Читали под ушко ей сказки, стишки, небылицы
И пели ей на ночь, чтоб крепче и дольше спала.
Холодные кисти творили хрустальную клетку,
Стеклянные прутья друг с другом упорно плетя.
На ленту подвесили зеркальце, бусы, монетку,
А пташка спросонья резвилась как будто дитя:
Смотрелась в свое отраженье, игралась с монетой,
И блики считала, что солнца лучи отдают.
Но что же случилось? Не быть ее песенке спетой.
Ведь вольные птицы в неволе, увы, не поют.
Их вечный удел – пролетая над высью бескрайной
Раскрасить шум вод, стоны ветра и стрекот ночной.
Рапсодии крохи придется покоиться тайной,
Оставшись бессмысленно канувшей в лету волной.
Желая пьянеть от беспечных раздолий до дрожи,
Ища свою музу вне плена поганой тоски,
Малютка вдруг скинула старые гнившие вожжи,
Решила покинуть проклятые эти тиски,
Качала хрустальную клетку то влево, то вправо,
Трепещущим вздохом пытаясь лишь крылья сберечь.
Под диким напором льдяная конурка упала,
Плясала кристальными брызгами звонко картечь.
Рассыпалось время свободы на мелкие доли,
Да только и капли отжить не случится успеть.
Израненной птице теперь уж не думать о воле,
Угаснувшей птице теперь уж и песен не петь.