22. Искать для сердца власти. Не любви...

   (предыдущий фрагмент главы из тома «Генриетта», роман «Миледи и все, все, все»
        «21. Невеста закусила удила»: http://stihi.ru/2020/08/03/8457)

По-женски в упоительном наскоке
меняя взор прелата каждый миг,
раздула Генриетта грозно щёки:
– Не спрашивайте, как, но напрямик,
   хоть уровень секретности высокий,
   ко мне попал пропавший ваш дневник.
   От ваших тайных записей я в шоке,
   где фразы (лишь отчасти экивоки)
   не     мирным     целям все пригодны в них!

   Готовите страну вы к панихидам?!
   Враг ересей английских островных,
   вы Францию взорвёте под эгидой
   гонений гугенотов. Мозг мой вник.

   Опасный для меня, боюсь, вы идол.
   Глаза свои на вас открою с видом
   на то, что    зверь    вы, а не баловник.
    Коль вы ко мне жестоки, я вас выдам!
Прелат ответил деве с постным видом:

– Понять бы вас без слов, но лучше – в них...
– В политике мой мозг – ваш ученик.
– Сверну гвардейцам     головы     я, гнидам!
   Дневник мой – годы жизни: ночи, дни!
– Концепции и планы не с     луны     там.
   Близка в нём ваша мысль к иезуитам –

   общинам гугенотским не сродни!
   На фоне примирения страны
   всё очень даже противоречиво.
   Пока     что... к счастью именно для вас...
   я знаю лишь     одна,      что за личина,
   у доброго прелата. Наш альянс,
    надеюсь, мы скрепим не беспричинно.

– Согласие на брак ваш – мой аванс...
– А вы вполне сговорчивый мужчина!
   Про север вам скажу красноречиво:
   мне Англия милее, чем Прованс.
   Я в Лондоне    теплей    скажу про вас…
            *             *             *
…Когда ещё волосья тронет проседь!
К борьбе за власть в сердечке зверь обвык.
…Ферменты королевской крови просят
искать для сердца власти. Не любви…

…Не всё-то сокровенное нам слышно –
суёмся на правах мы гостевых.
Мечтай себе, принцесса, закулисно,
а нам дай всё в реалиях живых!

В события внося мечты полистно,
вняв ярким грёзам, подытожим их…
…К кому-то Счастье – в дом, и в тот же миг
враги напомнят, что их рать корыстна.
Для юной Генриетты Карл – жених,
по мнению врага, роскошный     принц,     но...
их брак – альянс излишний для земных...
…Вокруг принцессы люди, но средь них
врагам бывать в числе настырных присно...

«...Когда душа – огонь, твой лоб – ледник.
Спасаясь, поневоле ты актриса
и мечешься, как загнанная крыса.
Меняют на глазах свой облик дни,
а в них лишь     счастья     хочется как приза,–
уставшей от злословия, брехни,
чиханья аж на все её капризы
принцессе средь врагов не хоть бы хны. –

Себя во сне привычно видеть рыжей?
Ну, значит, не везёт тебе – смекни»...
…Принцессу не поднимем    на   смех мы...
...Апломб у Генриетты выше крыши
в часы противоборства и ругни.
Нахалы наживут в борьбе с ней грыжи...

...Гнев из души принцессы так и брызжет!
Квадратны очи девы иль круглы –
предстал невесте Карл едва ли ближе...
«...Не всё перегрызём, так хоть полижем», –
тайком заполонили все углы
не бесы и не     демоны     в Париже,
но счастье уронить её смогли

куда-то в пыль подножную, а ниже –
в какой же ад?! – и     думать     не моги!
В Судьбу принцессы вклинились враги.
Отняли жизнь любимого    они    же...

Кто ж беды Генриетты нарастил?
Кто жизнь её вернёт вновь к светлым краскам?
...Был зол на Генриетту, но остыл
прелат как будто по её указкам.
Не все наведены ещё мосты
попутно к Карлу, но есть повод к пляскам...

Гнушаясь даже трети лье по дрязгам
(по-нашему чуть более версты)
и всё ж обезопасив путь свой разом,
смогла принцесса дух перевести:

«Я нынче победитель или жертва?
Мне легче пробежать в Париже лье,
чем биться с кардиналом, но... он тщетно
перечил мне! Для многих – это вредно, –
сломив сопротивленье Ришелье,
сумела перевыполнить конкретно
сама долг пред собою Генриетта. –
Затрясся предо мною, как желе»!..
            .            .            .
…В Париже лорд мирился с жёстким ритмом,
а гимн любви ещё был не пропет.
Являясь уникальным фаворитом
в истории как фат, а не аскет,
лорд Бекингем в общении открытым,
бесспорно, слыл красавцем с юных лет.
К штанам английским и к шотландским килтам
лоялен был, молясь на этикет...

...Как герцог Бекингем шутил однажды:
«Капризен средь поклонниц кавалер.
Разборчив он, пока не постарел.
Амур, что можешь высказать о     нас    ты,
когда мы защищаемся от стрел?

Пусть тянемся мы к ярким девам часто,
не каждый рад из нас стать жертвой стерв.
Уж лучше самому готовить снасти,
чтоб выловить русалку: мы отчасти
на нечисть переносим слепок с дев.

Ты древний, хоть по внешности и вьюнош.
Не спрашивая нас, ты караулишь
нас вновь и вновь. В любви спастись вольней.
Охотишься за всеми и    врагу    лишь
отказываешь в меткости своей»...

«Скорей вперёд, назло повадке рачьей!
Спеши освоить ширь вод и земель.
Уверенному в броде, коль ты зрячий,
легко перекрывать подошвой мель, –
Джордж Вилльерс улыбнулся неудаче
как временной попутчице своей,
и щёки даже стали розовей. –

Святоша подл, Луи – ещё подлячей,
но я им должен петь, как соловей,
внушая, что брак с Карлом – цель главней»...
...Интриги маскируют не под ланчи.

Интриг не разглядеть и днём с огнём.
Послу не нужно славу брать в заём:
лорд Бекингем был гостем именитым...
Подсказывала гордость: «Стань гранитом»!

А ум шептал: «Будь гибким день за днём,
ловчи, хитри, двойным воздействуй дном,
шурши сегодня в Лувре  и     верни     там
скорее ясность в чуждом, как в родном»...

...Лувр явно весь ходить стал ходуном:
лорд Бекингем был в Лувре знаменитым
по принципу «финита всем финитам».
В Париже всё своим шло чередом.

Даря вниманье местным афродитам,
могучий по ночам и храбрый днём,
английский лорд с румянцем аппетитным,
с расстроенным слегка сердечным ритмом
к Людовику прорвался на приём:

– У вашего величества есть трон,
  а с ним – вопросы к Лондону с Мадридом.
  Я тоже как посол спрошу открыто.
  Когда же обретёт среди матрон

  свой статус ваша юная сестрица?
  Не будет ли в лице моём честь принца               
  задета, если снята будет бронь
  с прекрасной Генриетты? Это ж гром
  и молния! Ужели откреститься
  от Карла пожелал Париж по трём

  позициям: прелат французский против;
  король французский нем, но в том же роде;
  принцессу и не спрашивал никто!!!
  Ни люд не колыхнулся тут, ни трон.
  Да как же вы в Париже тут живёте?!
  Мне глаз нельзя сомкнуть при всей зевоте!

  Семь пятниц на неделе! И не к трём,
  а даже к четырём досадным пунктам,
  причислить позабыл своим нутром,
  что нынче числюсь     сам    запретным фруктом
   в парижском рационе пресловутом!

Из взора короля ушла ленца –
он падок на скандалы был и фарсы.
Людовик, что заметно спал с лица,
не вдруг порозовел от резкой фразы

и выкрикнул: – А слухи-то заразны!
   Причём не без правдивого словца!
   Вот зверь и сам выходит на ловца,
   из шкуры выгрызая комья грязи!

    А грязи накопился целый пласт!
– По счастью, ни де-факто, ни де-юре.
– Когда принадлежит мне тут вся власть
   (притом что и     жена    моя не дура),
   кого ж компрометировать взялась
    здесь ваша неуёмная натура?!

– Созрел ли, пусть ещё и не сезон,
  у вашего величества резон
  скорее вырвать почву из-под слуха?
– А если на жену и     впрямь     проруха

  нежданная найдёт вне всяких квот
  на прелюбодеяния?                – Вот-вот!
  А я о чём?! Скорей бы сладить дельце
  с замужеством принцессы! Ваше сердце
  не выдержит, когда двойной напряг
  устроит вам морально сплетник-враг.

  Как с брачным договором мы закончим,
  так всё и образуется с утра.
  Пусть в брюхе у врага начнутся корчи!
  Наверно кто-то очень уж не хочет,
  чтоб шла за Карла ваша, сир, сестра.
  Но замуж по-любому ей пора.

  С французской кровью в Лондоне наследник
  кому-то     грозен,      мягко говоря.
  Наполнит Лондон ваша детвора...
  ...Чем дольше я тут буду как посредник,
  тем станет всё наглей наш общий враг
  про нас распространять миазмы врак.

На лорда бросив взор не столь суровый,
как ранее, король сменил свой тон:
– Похоже, вы придали смыслу новый
   оттенок. Ну а прав ваш ум в одном:
   агенты происпанского влиянья
    имеют при дворе своё заданье.

Удача у милорда не в обрез.
Атлет и жизнерадостный творец
игривого у женщин настроенья,
Джордж Вилльерс слыл актёром. Вот вам речь,
на сей раз не лишённая смиренья:
– Пред вами преклоняясь, сир, вовлечь
  пытаюсь вас всего лишь в поле зренья

  того, кто вам из зеркала порой
  внушает взором: «Мудрый Вы король,
  но выехать лишь на слепом везенье
  к успеху невозможно! Суть движенья –
  в опоре на союз двух-трёх корон,
  которым злой враг будет покорён.

– Союз из трёх корон?! Придать вкус яду?!
  За этим за леса и за моря?..
  А вам промеж корон чин звонаря?
  Я, чтоб привлечь короны,     сбоку    сяду?
  Да мне и со     своей-то     нету сладу!
  Чужие мне пока до фонаря.

– Помимо вашей есть ещё две рядом.
  Короны ваша, Якова, моя
  (как герцога) не вдруг триумвиратом
  сомнут и опрокинут два ноля:
  Мадрид и Вену. Я, став дипломатом,
  корону перед вами снял...                – Рогатым
  при этом чуть не сделав короля,
   с которым полагаете быть рядом!

– Взывает дух совсем к иным затратам!
  Отвергну я в свой адрес компромат!
  Как честный патриот и дипломат,
  лавируя для Лондона в Париже,
  Мадриду я мечтаю обломать
  копыта, чтоб он сделался пониже.

  Добро, что не испанская всё ж  мать
  у Анны, но по батюшке внимать
  испанцам Анна вправе, и     они     же
  свой форс покажут именно в Париже.
  Ох,     надо    им копыта обломать!
  Пока же лишь друга друга тут мурыжим...
  ...И с чем мне вскоре в Лондон отплывать?
  Смогу ли прокричать себе «Виват»?

  Меня король мой встретит очень нежно...
  Ему я как посол и ветеран
  о вас скажу: вы – вовсе не тиран.
– Союзную блюсти нам вместе грань.
– Не рано ль вам (хоть я за     брак,     конечно)
  привет передавать своим мирам?!

  Пока что ликовать вам неуместно.
  Ведь выдам замуж я не безвозмездно
   за Карла Генриетту, адмирал!
– Взаимный интерес кому б мешал?!

– Мне час назад вещал прелат помпезно:
   «Не нам оповещать Мадрид любезно
   о тайном компромиссе двух держав» ...
– Прелат мудёр, хотя и моложав.
   Коль брачный договор не канет в бездну,

   то мне испанцев будет даже жаль...
   ...А Карл бы Генриетту обожал!..
   Дадим мы ход контракту и исчезну
   из Франции я с ней, как на пожар!
   Нам с Ришелье по маршальскому жезлу
   пообещайте – вот бы был пиар!
   Вот сообща бы мы вошли в удар!
   Хана Мадриду, как и     вообще     злу!
– Об этом мне его преосвященству
   найдётся, что сказать. Оревуар!

Людовик покосился незаметно
на угол с ширмой. Верная примета,
что кто-то затаился там в углу.
Не дай Бог,     кардинал     там – мозгоклюй!

В тот миг за ширмой прячась, Генриетта,
не видя для себя авторитета
в Луи, но осознав: брат не холуй –
ему воздушный слала поцелуй.

Чем слёзы лить (куда уж дальше горше?!),
подумать бы о лондонском жилье.
Мечта о Карле сбудется, похоже,
как только брат нажмёт на Ришелье.
Хорош у короля в Париже хлев
тому, кто лезет вон из бычьей кожи,
чтоб быть на королевских львов похожим.
Бодался кардинал, не одряхлев
и даже не болея днём погожим.
            *             *             *
Эскорт у Генриетты только свой,
одетый в бархат, шёлк, а не в обноски:
к сестре не приписал Луи конвой,
когда остались в прошлом няньки, соски…

…В удачный день (порой и в роковой,
когда к лицу влюблённой девки слёзки)
влетала Генриетта пчёлкой в рой
Двора Австрийской Анны: пчёлки, оски
и гордые шмели в придворном войске.
Для Анны королевы не впервой
с принцессой тет-а-тет вести по-свойски.
Объехать Генриетту по кривой
она и не пыталась, уши воском

служанкам не резон ей затыкать:
никто не смел друг дружку подстрекать
к деяниям опасно-безрассудным
и, с женской точки зрения, преступным.

– Совсем не высыпаюсь много дней
   и зубы что-то ноют от корней, –
зевнула королева от угрозы
затянутой житейски-скучной прозы. –
   У вашего высочества ко мне
   всё чаще появляются вопросы.
   Опять про перстни? Эдаких камней
    нигде вы не найдёте. Не отбросы!
– Совсем бы я разделась, но скромней
   прикрыться б было мне цветами розы, –
улыбка Генриетты – словно россыпь

жемчужин (ослепляя, снимет сон). –
   Вопрос о платье. Мне какой фасон
   в Париже заказать, чтоб ахнул Лондон?
– По части женских прелестей во всём
  ваш стан прекрасен, жизнью не обглодан.

  Бюст выпятить, животик чуть вогнуть…
  Конечно, декольтировать вам грудь
  уместно и резонно посмелее,
  чтоб после, свой оправдывая труд,
  строчил наш кардинал свой опус злее.
  Он видит вас ослицей Апулея,
    а вам за ваш фасон припишут блуд.
  Носы всем вашим недругам утрут
  манеры    ваши, или дух елея?..
            *             *             *
Посол в Париже, несколько прозрев,
умел ценить день светлый после чёрных.
«…Для наслажденья – блуд. А кара – блеф.
От сатаны, иль всё же наречённых
себе любовниц брать из королев,
тем более во Франции взращённых, –

решил лорд Бекингем, британский лев, –
цель достижима лишь для посвящённых.
Амурно предостаточно вскипев,
цель вижу в недотрогах, после – в жёнах»…

Под крики «пэль-мэль», «браво», «бис», «виват»
какие    силы    память оживят
потомкам?  Незаметно иль сценично.
Воителю и жертве горемычной,
и силе закулисной, ставшим в ряд,
составить суждено триумвират
в сознании людском, как ни комично.
В Истории нам подразумевать
под движущими силами привычно
ведущие нас к Богу, или в ад.
Одни других готовы заклевать…

Пусть слой тумана слишком матов,
Историю бери без ароматов
на веру и не будь особо строг.
Погрешность – либо буква, либо слог.
Без помощи шаманов-некромантов
историк, даже если он и плох
с позиций сочинителя романов,
умеет замесить борьбу эпох
с пикантностью любовных мемуаров.
 
Раздуть крупицу, нарастить лоскут…
Историку в мечтанье не уснуть.
Эх, кабы избегать больших коллизий
при каждом у заказчика капризе!
В мечту историк    лавры    внёс… да суть
Истории от этого не ближе,
ведь суть не в конъюнктуре, не в престиже.

До истины добраться недосуг,
когда историк прячется за фразу:
«История творится по заказу».
В мечтах (котлеты отделить от мух)

историк одноглаз и одноух.
К тому ж распространяет    лжи     заразу.
История (наука средь наук)
охватывает в мире всё и сразу.

История (запретов и указов)
не ведает, всё вынеся на круг,
защиты от… амурных  выкрутасов.
Амурных стрел     бесчисленны     припасы.

Душевному спокойствию каюк?
Бессильны амулеты и кирасы.
Бессильны острый ум и ловкость рук.
Бессильны родословные и расы.

Будь Вы «рубаха парень» иль «паук»,
будь леди-эталон, иль «девка ух» –
ходы Амура столь разнообразны,
что стрелы и    подавно    безотказны…

…История «у    них»    есть и «у   нас».
От вымысла историков кренясь,
История (то фарс, то оперетта)
от истины уводит смысл ответа…

…Во времена мушкетов, шпаг, кирас
Джордж Бекингем был значимой приметой
в истории двух стран, где блеск и грязь
смешались, получив дурной окрас.
Две королевы, Анна с Генриеттой,
на Джорджа положили порознь глаз,
а в страсти выражать себя, разнясь,
сам    Бог    им, малахольным, не указ.

В век парково-дворцовый и каретный
себе любовных дел наворотил
лорд Бекингем без выгоды конкретной.
Себе на этом он навар родил,
не факт, что политически безвредный.

Амурную страсть делать неприметной
не можешь – конспирации кранты!
По-разному, богиням во плоти,
благоволил Рок Анне с Генриеттой,
поскольку мог платить (да и платил)
Джордж этим дамам разною монетой.

Всесильный фаворит, а не король,
лихой кузнечик, а не караколь,
холёный дог, а не скотина-боров,
лорд шармом, блеском, чувственным напором
создал средь светских дам, играя роль,
себе неповторимый ореол.
Всегда обязан в жизни трон опорам,

а влюбчивые дамы – кобелям.
Лорд посвящал себя легко делам
любовным, королевским и военным.
Лорд деятелем мнил себя отменным…

               (продолжение в http://stihi.ru/2020/08/10/6001)