Галина

И сидела она, Галина ещё Иванна,
но уже, наверно, не Кузнецова,
и вертелось на языке у неё забытое слово.
Было тёплым оно, и носом она клевала,

и смотрела на руки свои морщинистые большие,
которые раньше всё время вязали, шили,
стирали, кого-нибудь гладили, что-то держали,
а теперь отдохнуть решили и просто лежали.

Бабушка нашей Галины застала царя Александра,
сынок тридцать с лишним лет уже спит в Афгане.
А сама она в какие только истории ни влезала,
но кому могла — всегда помогала.

Ну а теперь приходят к ней внуки, приносят тёплые апельсины,
и ешь как будто то самое солнце Узбекистана
в семьдесят третьем. И возвращаются силы,
и Галя совсем не сморщенная, не усталая.

Про стариков говорят, что они возвращаются в детство.
Вот и Галя сейчас, перед тем как на ночь переодеться,
неожиданно куда-то сама вернулась.
Смотрит-смотрит на руки свои и смеётся: Ну вас!

Слишком старые. Эта трясётся и эта трясётся.

И сидит Галя в кресле, и всё заливает солнце,
пятки тихо щекочет трава, пахнет белым хлебом,
и не помнит она, что вчера у неё болело,

где лежит половина пенсии и вязанье,
как зовут медсестру и мальчишку-соседа сверху.

Галя просто сидит посреди огромного белого света
и видит его, но уже не совсем глазами.

А она-то думала — будет и сын, и бабушка с Александром Третьим,
и Христос — высокий, с бородой по пояс.

А оказалось, что все здесь просто становятся этим спокойным светом.
Вот и она им стала, когда успокоилась.