Инфинитив тишины

Инфинитив тишины


В доме на углу давно живёт одинокая тишина — старуха с больными зубами. Она выходит из оцепенения по утрам и, поскрипывая мослами, выползает на июльский балкон и крестит узловатым троеперстием просыпающуюся округу. Округа равнодушна к шёпоту старухи, который осыпается с её высохших губ, у округи свои заботы — заводской гудок, сбежавшее от завтрака молоко, суетливые сборы в школу и что там ещё?

Так сберегается вечная заповедь: преодолевая проклятие Коли Колокольчикова, каждая птичка перед тем, как покинуть свой шесток, торопится прочитать утреннее правило, после которого набирающий силу день считается обретшим благословение. А что вчера?

Торжество пережитых мгновений утешается гранитной памятью: вот, в стареньком подъезде, выкрашенном непонятно кем и непонятно зачем в грязно-­зелёный цвет, удивительные слова на пыльном стекле: «Вова, я тебя люблю!». Сейчас уже неважно, действительно ли равнодушный молодой человек по имени Вова упустил счастье по имени Маша: Маша много лет замужем за инженером-­электронщиком, Маша родила мужу двой­ню. Маша назвала сына Антошкой, а дочку Дашенькой. Маша машет кому-то узкой ладошкой издалека и только неизвестно в чьём сне.

Календари настенные, календари в портмоне, календари вечные… Зимы доживают до апреля. Лето — всегда умирает в октябре. В октябре детское горлышко нужно укрывать тёплым шарфом. Тёплый шарф беспечным отцам нельзя забывать в прихожей — и не то чтобы «возвращаться дурная примета», нет — не дурная, нет — не примета. Ну какие, к чёрту, приметы?

Ты, улыбнувшись упрекающему взгляду жены, бежишь наверх за любимым дочкиным оранжевым шарфом, ты в два прыжка одолеваешь пролёты по пути туда, и в один — возвращаясь обратно. Ничуть не запыхавшись, ты вываливаешься из подъезда. А там… Только сгорбленная старуха-­тишина, которая крестит обезумевшего тебя и исчезает, проваливаясь бог весть куда. А ты, профессиональный дурак, укоряя себя в полоумии беспамятства, садишься на скамейку и зажимаешь уши руками: календари настенные, календарики карманные — ну сколько ещё лет можно бегать за оранжевым детским шарфом, сколько раз, отталкивая набежавших соседей, нужно рвать руками автомобильный металл, отнявший две самые любимые жизни?

Остановись, непокорное сердце. Остановись.