Сцена в ресторане

Французский ресторан. Терраса. Вечер.
Он нёс ей чушь привычную: что умер
его отец. Мол, в ванне утонул,
до этого болел туберкулёзом.
Она вскричала машинально: - Что ты! –
прижав ладонь к готовым улыбнуться
губам: так надоел привычный шифр
(отец был жив, но с матерью в разводе).
Потом спросила так же машинально:
- А ты болел туберкулёзом тоже?
- Я – нет. - ответил, и всё прятал руки
между колен, под мышками, не смея
ей показать отсутствие кольца
на безымянном пальце. Года два
тому назад он сообщил, что будет разводиться.
И вот – развёлся. Краем глаза
она увидела неокольцованную руку. А вокруг
росли платаны, сильные, как память.
Она ждала его пять лет. Она любила.
А он её, но время проводил
не с ней. С одной, второю, третьей…
И бедная жена терпела женщин,
сменяющих друг друга как погода.
И дамы те - отсутствие любви
терпели, так как сердце он отдал не им,
а ей. Ей, нашей героине и – навеки,
да так, что начисто его лишился. А она
чуть не лишилась своего - буквально. Боже,
ей открывали грудь! - но сердце сохранили.
А платаны, в тени которых разговор короткий
возник и стих, в нём больше понимали,
чем эти двое, будучи мудрее.
Они-то знали, что она и он,
как две эвклидовы прямые не сойдутся
и Лобачевский не вмешается вовек.
Она ушла под руку с мужем, как обычно,
а он остался на террасе, чтобы
назавтра улететь к другой в Мадрид.
Вокруг террасы мощные деревья
остались навсегда, прекрасно зная,
что жизнь сильней остаточной любви.