Мольба о забвении

Покой — когда долго не дышишь и нет охоты дышать.
Мыслей нет и не хочется мыслей. Депрессия. Внутренняя немота.
Нас восстановят, но уже без внутреннего малыша,
слишком любящего и обиженного на незнакомую мать.
Оно и понятно, если каждая мысль убивает.
Впрочем, депрессия тоже предаст, она, как и всё, убывает.
Что интересно, предательства были разными и страдания тоже разные.
От предательства Анны жгло уши и немели виски.
Предательство Павла было похоже на паззл,
рок-драйв, с яростью и отступательной силой энергии ци.
Некоторые предательства на удивленье легки и пережились бесследно.
Некоторые ушли просто от чтения Кастанеды.
Сегодня я читал свои тексты и думал, кто же все это написал?
Юноша с бесконечным завтра. Мыслящий какой-то вокзал.
Вспомнить, как это было тогда, на Невском проспекте.
Мысли в сторону. Ты солдат. Ты несешь рыдание во взрывпакете.
Пустоголовая доблесть, ты робот, дай установку и исполняй.
Ты злобный самаритянин. Автоматический самурай.
Следи за походкой, держи корпус прямо. Смотри далеко ни на что.
Старую жизнь потерял окончательно. Новую не нашел.
Будь пуст. Ходячий мертвец? Пожалуй. Одиночество — это прекрасно,
но только без рвотного энтузиазма. Рвота поротно опасна.
Порно порвано. Флаги в клочья. Бес аппетита исчез,
значит, дежурит ангел. Но и он растерял интерес.
Сны о работе, я пытаюсь провести сеанс гипноза в кафе,
мне не дают сказать даже единое слово, перебивают назойливо,
как во время мытарств на воздухе грешную душу.
Как всегда, ничего не выходит. Потому что я трусил и трушу.
На писателя влиял его почерк. На красавицу – ее внешность.
Грехи трудновато учесть, если в подсчетах погрешность.
Трудно узнать себя в чужих зеркалах. Не то, что в чужих глазах.
Любая оптика несовершенна, если в глазу слеза.
Чем старше, тем отчуждение жестче.
Самое время кричать «Аве! Отче!»
Друзья всё какие-то незнакомцы, слушаешь и не понимаешь, о чем они?
Кстати, а сам я о чём? Наверное, о душевной гармонии.
Дьявол молчит, знает, что я на краю, трепещущий и живой
как нерв на локте под током. Что ж, многим сейчас тяжело.
Хочется плюхнуться в болтовню, в пестрое море слов
из лебединых перьев, шариков от пинг-понга, хвостиков от ослов,
тряпочек дзюдоистов, кружевных юбок, алебастровых статуэток асов
и медоточивых стандартов, исполненных утяжеления ананасов.
Ананасы становятся металлическими, а после и вовсе свинцовыми.
Сердца незнакомых людей ухают черными совами.
А если не посвящать в детали друзей, если сделать вид, что как прежде,
я всё еще не смежил свои вежды и пребываю в надежде,
пока не узнают как-нибудь сами? А если не посвящать в детали себя?
Память забудет последнюю комнату и, по-старушечьи семеня,
сольёт эти страшные песни в отстойник.
А если неделю подряд смотреть только «Звездные войны»?
Возможно, страдание имеет смысл. Но имеет ли смысл искать его смысл?
Господи, как же мучительны мысли. Буквально, каждая мысль.