Ты молилась...

*

В грязи луж промокшая,
сквозняками и дождями трёпаная,
гнилью с гарью крашеная,
меж понурых тополей притихшая,
в землю вросшая, мхом обросшая
краса бревенчатого зодчества
из далёко-близкого отечества
раскисает в слёзной осени.

Чёрны стены, рамы, двери, сени...
Будто скачут кони, прорастают корни
свежести младой, греют ласкою немой
до студёной голи Всадников зимой.

Поделила совесть имя прожитых годков;
в хмари кружит кругом звон подков.
Бродят миражи в чёрно-белой ряби сна;
хочется  обмана, мол, придёт ещё весна.

Расписали стены, лютой злобы ратники:
без Христа – без головы – черносотенцы-урядники,
помахав нагайками, память ржавой гайкой заперли.

А потом явились избранные праведники:
проклинали беса – восхваляли небеса
и бесились на земле Бога каверзники.

Мракобесие войны не вновь – всюду кровь:
измеряли время жизни от ушей...  до лба
и делили интеллект по роду...  до столба.

Будущее тяжкой ночью,
жизни месяц – праздником;
Боже!.. Мира бы воочию.

Леденеет липкая на брёвнах влага стен,
нескончаемые метки, поглотивший тлен
вереницы уходящих в горизонт семей;
свастикой нацизма распластался змей.

Ты молилась...
Проклинала и молилась,
проклинала и молилась...
Он, не слышал...
Ты молилась...
Ты молилась...

А спустя десятки лет
разумения померкнет свет.
Олигархия науськивает бедность;
охлократия вопит:
Мох суждений, позабыла современность!

Но – хранит
набатом прожитую древность
битый градом много-много лун
обезличенный историей валун;
братом средь камней лежит,
боком треснутым скрепит
кровью крашенный гранит.

Стонет рода вековая боль,
искрошилась в каменную соль;
нынче славит нафталин и моль:
по истории скользит –
пыль из трещинок летит,
и на всё про всё один ответ:
Нет сегодня ни фашизма,
ни нацизма бед.

Искра прошлых лет мелькнёт,
память рода обожжёт
и поднимется пузырь,
то не козырь-взрыв, 
не нарыв навзрыд–
скок, да скок хлопок;
избранности сток.

Серый зуб один во рту старушки;
старой правдой из фундамента торчит.

Спит старушка-синагога;  у забора нет ворот,
в небо вместо крыши раскрывает рот,
покосились стены – их не перебрать,
с заколоченными наглухо дверьми стоять,
сгнившими глазницами разбитых окон напугать.

Старость, всем равна:
исчезает мира красота – сыплется труха.

Отзовётся скрипами ступенька,
без крыльца, она одна...
подвывает на ветру, стонет ночь и день,
время подбирается... память замыкается;
настигает-отступает смерти тень.

Создаются сладкой горечи былины и утопии.
Время не торопит – разумению истории
безразличны побуждения, сомнения и морали лик.

Время всё схоронит – у живого миг;
память упирается – не верит...
Собралась веками жить.
Быть. Коль кто, её хранит.

Памяти, какой?..
Правдой,  повелитель мировой.



3 августа 2020г.


-*(А)*-