Серёжа

                Серёжа                Он был старше меня меньше чем на год. И он уже умер. Давно. Лет пять или семь назад, а может быть больше, я уже года три  не работал в банке и узнал от знакомой при случайной встрече. Он умер на пороге родного дома, ставшим его собственностью, где прошло его детство. Какая странная смерть. Его тело нашли  в доме, в коридоре у входной двери, замок которой он не смог открыть, отравившись угарным газом ,от хорошо протопленной на ночь , угольной печи. В своё время , сразу после окончании школы, он выполнил свой интернациональный долг в Афганистане, вернувшись даже без лёгкого ранения. На его машине, за десять лет его работы в банке, мы объехали всю Ростовскую область, не побывав даже в небольшой аварии. Он мог быть за рулём машины и 8 и 12 часов в сутки  и частенько возил не только меня , но и самое высокое руководство. Водитель первого класса. Даже когда у него была жигулёвская «копейка» или «тройка» стабильности их технического состояния позавидовала бы любая иномарка. Чтобы сломалась машина или не было бензина – такого просто не могло случиться. Сразу после армии он женился , у него выросла дочь. Никто из них не пришёл на его похороны. Похоронами занимались работники банка, где он работал. В суматохе забыли известить и меня, руководство больше интересовал вопрос, кто будет гасить его непогашенные кредиты. При жизни у него были семья, дети, дом, квартиры, гаражи, машины, и в последний год работы с ним , мне казалось, что он вообще не считает меня за умного человека : у меня не было ничего.  Утром на автобусной остановке , по пути на дачу, я иногда вижу похожие  на Серёжину  иномарки и хотя последние годы он проезжал мимо, не останавливаясь, мне не хочется верить, что его уже нет. Его простодушная хитроватость и экономия, мужика «себе на уме» , никак не исчезают из моей памяти.   Роста он был выше среднего, худощавого телосложения. Голубые глаза, тёмно-русые волосы, характер спокойный и уравновешенный. Любил поговорить ни о чём , но знал меру, никогда не грубил и не заискивался, даже перед останавливавшими его «гаишниками» . А  переговоры с последними превращал в настоящий спектакль. Он не был жаден на деньги, но свои кровные не собирался отдавать ни кому. Когда шеф , став депутатом областного законодательного собрания, сделал его своим помощником, цирк, при встречах на дороге, прекратился : Серёжа просто смиренно и уважительно, не выходя из машины, предъявлял «корочки» и мы ехали дальше. Когда кто то начинает выступать против необоснованных льгот, я начинаю думать, что этот борец за правду, просто находится с другой сторону баррикады , и даже не представляет всю прелесть преимуществ их обладанием и выступает чисто из зависти , что его обошли. Обычно дорога от Новочеркасска до Ростова забита автотранспортом, если пристроится за кортежем какого нибудь руководства, выехавшего прогулять своих водителей и охрану, дорога становится просто пустой и прекрасной. А раз нам повезло пристроиться за последней машиной правительственного кортежа.  Ощущение скорости, с которой ты проносишься  мимо бесконечных постовых , стоящих у обочины, мало с чем сравнимо. Перед самым въездом в Ростов я уговорил Серёжу притормозить и не играть с судьбой : уж больно его «жигулёнок» контрастировал с иномарками кортежа, хотя и вполне мог их обогнать, да и моя история окончательно вернула Серёже его природную осторожность. История стоит того, чтобы её вспомнить, тем более , что таких он переслушал – не перечесть. Это было, кажется, в Каменске. Пожилой армянин показывал двухэтажный особняк, в качестве обеспечения по кредиту.  – У Вас фамилия , как у ростовского прокурора.  – Племянник мой. Сняли его.   – Да, знаю.   -  А знаешь за что ?   - Знаю, но хотелось бы услышать и Вашу версию… - Версию.. Какая версия… Ехал  в Ростов домой по трассе , иномарка не давала себя обогнать, обогнал по обочине, посёк камешками свою, остановились, из обогнаной иномарки вышли пара спокойных ребят. Он им : - Платите.  Те : - За что ?  - Будете знать, кому уступать дорогу. За ремонт . Я здесь хозяин.  – Где ? – Здесь, везде, во всей области. -  Ну если так, подожди , сейчас подъедут наши, они уже знают, что мы остановились. Подъехали и остановились ещё две иномарки, вышли спокойные ребята. Их начальник внимательно выслушал прокурора и дал команду своим ребятам. Прокурор в наручниках доехал до Ростова в их иномарке. В свой кабинет он не попал уже никогда. Кортеж оказался из охраны Президента : ехали своим ходом встречать в аэропорту Самого в Ростове. А  ты говоришь – версия. Второй этаж смотреть будем ? Когда строили и отделывали дом , всего себя туда вложил, а сейчас, поверишь, и не поднимаюсь туда совсем. Говорили мы с Серёжей о чём угодно, а вот  службу в  Афганистане он не вспоминал . Никогда. Только раз у него вырвалось : - « До чего живуч человек, его убивают, а он никак не хочет умирать.» Хотя своим удостоверением воина интернационалиста он гордился и с удовольствием вспоминал свой круиз на теплоходе по Волге, с бумажником, полным чеками. Однажды за афганца приняли и меня. Его мать лежала в Ростовской городской больнице , а я остался в машине на стоянке. Сборщики денег почему то не решились требовать денег с меня , а дождались возвратившегося Серёжу. – Здесь бесплатная стоянка, ничего платить не буду. С деньгами  Серёжа расставался туго. Разговор стал затягиваться и переходить на повышенные тона. Я вышел из машины.  Глядя на непрбиваемое угрюмое спокойствие Серёжи, до сборщиков дани что то дошло : -  Служил где ?  -  В Афганистане.  – Так бы сразу и сказал, что афганцы, у вас льготы, ничего платить не надо. Сборщики отправились к очередной жертве.  Оказавшись в машине  Серёжа изрёк своё обычное : - Надо «дёргать». – Ты ещё скажи , что испугался.. – Нет, но надо  «дёргать». Эта фраза преследовала нас с самого Волгодонска. Был жаркий летний полдень. Машина, с открытыми дверьми, стояла на стоянке у администрации города. Рядом, со стороны Серёжи, припарковался навороченный чёрный «джип». Негромкая музыка, двери настежь, на передних сиденьях отдыхают, откинувшись, молодые ребята. Лёгкий толчок в плечо и Серёжин шёпот заставляют меня повернуть голову. – Посмотри… Под ногами одного из отдыхающих лежал автомат Калашникова с вставленным рожком. -  Надо  «дёргать»… - Ты что, автомата не видел,- совсем негромко отвечал ему я,–Ты же возишь с собой запасную бутылку с бензином. Для них такая же необходимая вещь автомат. – Надо «дёргать». – Ты отдохнул ? Тогда поехали. Наша машина , осторожно пятясь, покинула стоянку. Кроме десяти классов советской школы у него не было никакого образования. Сам он это понимал и иногда собирался учиться : - Может быть мне поступить заочно в какой нибудь институт ? – А почему нет.  – Деньги. Надо платить деньги.  Для денег он находил другое применение. Как говорили его знакомые, до службы в армии, он был тихим, застенчивым мальчиком. Постоянная потребность, в основном женского , коллектива, на работе, иногда, с утра до утра, в серёжином автомобиле под управлением высококлассного водителя, пробила брешь в его нравственности до такой степени, что он разошелся с женой, но это было уже без меня. Дочь свою он любил и я даже как то сделал ему их фото в центре Ростова. Как и любой водитель он был не беспричинно суеверен. На полном серьёзе он попросил подарить ему счастливую монетку. – С чего ты взял, что у меня много счастья ? Это у тебя – семья, машина… - Подари.  – Хорошо, как будет настроение.  В то время мы действительно открывали много отделений банка, ломбарды, даже ювелирные магазины. Серёже приходилось возить на своей машине и ювелирные изделия, а со временем, он стал по утрам поднимать по лестнице из подвала в кассу и мешки с деньгами. Мешков было много и для девчат кассиров они были просто неподъёмными. Очень быстро его энтузиазм, от соприкосновения с мешками банкнот и монет, иссяк, и он начал уговаривать меня сделать подъёмник. Но после моего : - А за что тогда тебе платить деньги ? , он  успокоился. Лишиться доплаты за свою утреннюю зарядку он не хотел. Монетку я ему подарил. И действительно, его благосостояние стало «расти на глазах». Вера ещё никогда никому не мешала. Я даже не помню его отчества, а со временем забудется и фамилия. Я не знаю, стоит ли вообще на его могиле памятник. Городское кладбище перенесли за город, куда то в степь, как туда ехать…Погибшим героям открывают мемориалы, о достойно проживших свою жизнь - не вспоминает никто. В любом городе полно улиц, переулков, линий с безликими номерами. Город – это люди. Государство помнит своих героев, церковь – своих святых , кто вспомнит о простом человеке ?  Надо с чего- то начинать. Хотя бы переименовать  улицы с безликими номерами…