Он долго вглядывался в лиловый покров ночи...

Он долго
        вглядывался
    в лиловый
          покров
    ночи,
фантазёр,
            мечтатель
  и неисправимый,
        до самого
    дна,
        романтик;
Душа,
            алчущая
      познания
  неведомого
          мира,
      молчи,
прорываясь
            взглядом
      сквозь
          поприща
  спиральных
      галактик.

Пылали
    гигантские
          гроздья
  в букетах
        созревших
    созвездий,
проявлялись
        глубинные
            выси,
  феерическим
        светом;
Открывались
        жемчужными
  сонмами,
      зёвы томных
        отверстий,
выворачиваясь
        наизнанку
  мерцающим,
          тающим,
      пледом.

Памятуя
        о бренности
    тела
    и несуразицы
        скуки,
чтобы
        преодолеть
    неумолимое
  предостережение
      парок
        и, тлен,
воздевая
  к могущественным
    силам
    изнеможённые
        руки,
он
            растаял
        в заре,
  оставляя
        во мраке
    пучины
            свой
        плен.

И просто
            быть
  свободным
  он действительно
       страстно, 
          желал,
отринув
            оковы
        раба,
  за оставленной
      далью;
Где
        безучастно,
  каждый День,
          кого-то
      убивал,
унынием,
            разлукою,
    прощанием,
    или
          печалью.

Повсюду,
    через вакуум,
    текла
  глубочайшая
      стынь,
расплывался
            посреди
      задворок
  опрокинутый
          свод;
Неслись
    по просторам
    галактик
          астероиды
  осколками
        льдин;
Айсбергами
        нагромождаясь
    на найденный
    в кладезях
        Вечности,
            брод.

Он шёл,
        опираясь
          о звёзды
  своими
        мечтами,
в восковые
            одежды,
  Высокого света,
          одет,
пройдя
            в узость
        ристалищ
  над пустыми
      мостами,
по-над гладью
          безмолвия
    бескрайних,
  космических,
         лет.

Услышишь
      в потерянном
  времени
    позабытый
    свой
        плач,
усталость
  от длительного
          ожидания
    далёкого
        чуда;
Где вдруг
    его слёзы,
    стекающие
      по щекам,
          от неудач,
становятся
            местью,
       являя
    рецепты
          чьего-то
    холодного
          блюда.

Не смирившись
            когда-то
  с необходимостью
        жить
          взаперти,
поднимаясь
  над начертаниями
    и данною
    окованной льдами,
      судьбой,
чтобы мир
        себе,
    равноценный
    своему духу,
        найти,
уходит он
             в ночь,
    светящейся
    звёздной
          тропой.

Метаморфозами
    огня и льда
    блестит
          хрусталь,
не прекращается
    начавшийся
            издавна,
    когда-то бой;
Когда
        влечёт его
    в открытость
          бездны
      даль,
где этот
        странник
    вдруг
    становится,
          тобой…

Подняться
    ныне выше
    самих
          звёзд,
     как
        страсть,
достичь
    всех степеней
        далёкого
    блаженства;
Под власть
        попав
    греховности,
    совсем
      до дна
          не пасть,
отмоленный
        молитвами
     небесного
  священства.

Двоились,
    вытягиваясь
  в глубины тьмы,
  пространства,
смыкались,
  соприкасаясь
        с материей,
    ледяные грани;
Светились
    так близко
    глубинами,
          звёздные
        царства,
темнели
            внизу
    оставленные
    под стезёй,
          хрустальные
    ткани.

В сплошном
            безумии
    умолкший
    над сим веком,
        рок,
где открываешь
    ты,
    ворота
  в бесконечность;
Здесь,
            умалив
    не прожитый
    в далёком доме,
      срок,
вступаешь
    в кущи Рая,
    погружаясь
             тихим
      летом,
        в
  Вечность…