Загадка

Ни королевский двор, ни фрейлины, служанки,
ни звон монист танцующей цыганки
в полях ночных  при виде очага,
а серый дом,  похожий на дома
нескромного  конструктора с Таганки.

Он из песка, железа и мазни
несёт заклад хозяйственной возни
мышиной, может быть, иль важной,
но, всё же современно слажной.
Родился там невинный человек.

Семья его не очень-то богата.
Была одна,  всего одна палата,
отец и мать, прабабка и деды
на голову давным-давно больны.
И кухонька на три  почти квадрата.

Давили сверху низки потолки,
по полу ржавые бежали пруссаки,
в казённых ящиках валялись бутерброды,
не объяснить, какой они породы,
и мыши их не стали бы жевать.

Во времена старения снегов,
во отдаление сутулых холодов,
родился маленький, живучий человек,
не то славянин паспорту, иль грек,
но будущий герой  своих стихов.

Он рос по дням и рос он по часам,
и улыбался близким голосам.
Хотя отца он видел раз в неделю,
в изобретении родной   над малой снедью.
Мамаша тоже прачкою слыла.

А голосами были погремушки.
В ушедший век играли в них старушки
под дребезжанье старого стекла,
под клокотанье часового петуха -
прекрасное ловил на ушко.

Зима забылась.  Вздрогнули площадки,
и жизнь течёт, не зная страх оглядки.
Прошли года. Охрип седьмой уж год.
А по восьмому по колено вброд.
Но вот уже исполнилось шестнадцать.

Он огляделся, маленький пиит.
Не знает молодость,  как в старости клонИт.
Не спится по ночам с перами.
Тетрадь и стол давно идут пирАми.
Он прославляет маленький свой мир.

На плащерынках праздные подружки
несут горячие коктейлии болтушки,
соседи школьные бегут за барышом.
А он всё пишет, строчит голышом
не видя брани, сплетен и разврата.


Стучала осень листьями в асфальт,
слоями мёрз накатанный базальт,
менялось время вровень листопаду,
на искромётную земли усладу.
Играл в  который раз осенний альт.

Снуют кругом красивые машины.
Давным - давно не знают писк мышиный
квартиры, много  света и простора,
висит на окнах золотая штора.
И в клетках соловьи поют.

Сменились кони современным авто,
на блеск машин кивает рядом лавка,
гремят салютом чаевые из кармана,
костюмов строго-выпендрёжного лавсана.
Купи на каждый день в затравку.

Нам панорама будто эта вровень,
крутящая программа хрупких сотен,
зелёное и жёлтое купи,
на лавках разливаются огни,
но не купить пятак за строчку...

Идёт художник  горько по земле
навстречу бомж на ломаной метле-
« Скажи сосед, не знаешь ли кому
нужны стихи, иль Богу одному?»
Плечами пожимал , родной , в ответ.

На голове, крутя бессмысленный берет,
он вдруг опомнился - « Послушай-ка, поэт!
У главной мусорки, на верхнем этаже,
один чудак, он собирает обоже,
быть может купит за тридцатку"

Гремел трамвай пустой куда-то вниз.
Навстречу хмурые машины понеслись.
Дождь застилает образ психопата
и взад грозили серые лопаты,
но он уже звонит  который «бис»

Ну, отпирай — и точно - Обожист,
хотя и был довольно неказист
и не скрывал себя он в неглиже,
и всю любовь, что видел в обоже.
На гостя он смотрел с напрягом.

Глотнув из горлышка немного первака,
он прохрипел-» Купить что ль молока?
Вчера играл Ангелий менуэт.
Такой большой был здесь кордебалет...
Да ты оставь тетрадку  на  пока».

Воспрял поэт, что будет гонорар.
Дышал ему в глаза осенний жар.
И клюв вороны грезился пером.
Художник оказался под мостом
и почивает мерседесом сбитый.

Всё к одному. Ноябрь забыл креститься.
И праздным горлом вострубила птица.
Зачем-то  некий,  на поломанной метле
бумажный свёрток подобрал на мусорке
у дома Обожиста  ...В лицах

Запрыгали будильные головки,
осиротелые заохали золовки.
Кружился лист последнюю тоской,
и новости не ведали покой.
Взорвался дом - кому держать ответ?

И в пеплах всех  задачек непростых,
в песках позолочённых и немых.
Нашли на протокол гонений
(скорее эту мысль вложил им гений)-
тетрадь творца в пророчествах  седых.

На телевиденье, по радио, в кино -
твердили все одно,одно, одно,
что виноват в несчастье на МарИнском
один поэт, что прячется в ПолЫнском.
Читали все Пророчества его!

И сети славились родными Обожиста,
жизнь становилась вовсе неказиста.
Поэтов ловят до сих пор на ПолынскОм.
На этом можно и закончить, но о том,
кто же взорвал  элитный,  модный дом?
Вам не ответят даже атеисты...