Осыпался я в землю сырую, как вызревший колос

Осыпался я в землю сырую, как вызревший колос,
Но утешил меня твой пленительный образ и голос.
Согревает мне солнце лицо, и закат златогрив,
И сверкает в прощальных лучах Иордана финифть.

Ты прижалась ко мне, как сосна голубая к утёсу.
Я укрою тебя, словно принц свою гордую розу.
Льётся медленно свет из горящих, как звёзды, очей.
Скачет мерно закат в золотистой уздечке лучей. 

Он суров и угрюм, как насельник безводной пустыни.
Мы дышали с тобой разнотравьем библейской долины. 
Только цокот копыт разрывает вуаль тишины…
Мчит за всадником,  мчит по воде отраженье луны.

Замолчали цикады, в саду осыпается каперс.
Мы не ждём от судьбы ни даров, ни ловушек, ни каверз.
Нам высоты страшны. Отцвели кипарис и миндаль
И в вечерних низинах клубятся туман и печаль.

Дует северный ветер, к воде пригибая терновник.
Родиниковую воду  нальёт нам незримый садовник,
И усадит за стол, и от зноя укроет в тени…
И прольются в песок, словно слёзы, прожитые дни.

Не утешится нам,  утешению сердце не верит…
Видишь, солнце встаёт - нас с тобой отражает Кинерет.      
Слышишь, скрежет цепей и тяжёлых тележных колёс?
Боль угаснет, как запах жасмина и плачущих роз…