Солнечный зайчик

Его рождение на летнюю пору припало, в этот раз. Очнулся тридцать первый день июля завершения. Проснулся, да он практически не спал, проживая в двух, а может более мирах - чудес, и том, где люди говорят их не бывает. Неоднозначность, как и он, за руку, бок о бок, спина к спине все повторяла, даже не зеркаля.
Всё в тех же грезах наяву, и не только, всё так же пытаются узнать его секрет, взамен дают несоразмерные награды, фальшивки, глухой звон, ехидность сладких отравляющих речей, его так изучить, осмыслить, постичь, познать желают, отобрать то, что им не принадлежит, всё тщетно, безуспешно, не имеет смысла, тленно.
Своей задумчивостью погружения куда то ввысь, где с ним постоянно, он постигает для себя человеческие поступки, отношения и чувства, понять пытаясь необыкновенной простотой их доморощенность умов с сердцами, для него, замком не сущность содержания формы, то, где необъяснимым благолепием и сокрытым таинством сад дышит, за ему уже давно знакомыми несчетными летами выкопанные рвы, стены с зубастыми наточенными палами сверху-донизу и в глушь, заржавевшие дверей замки… отчужденность мысли устремилась слухом в журавлей клин, пролетающий зов переплетаясь в перекличке молвил - "примкни", он улыбнулся, как то слишком рано… задумчиво, - легкость красоты.
Избавившись от ненужных мыслей, груза, он воспарил, оставив грязь. Он улетал все дальше, ненужные ответы, фразы, то, что отсчитывает удары, но как то глухо, все это он оставил позади, это как смоль осевшая, которая ветер не пускает под крыло.
- "Они ее настолько испугались, что именно для них она и перестала быть". Ее он никогда не выпускал, не забывал, всегда в себе носил, они вдвоем парили, ходили, проживали, вместе.
- "Видеть драму в чистом или чистое обратить в драму"? Говорит усталость, боль, обиды, постоянный страх, о нем говорит тот, кто в нем живёт, да много из всего того, что знают понаслышке и уже на плечи в полный рост накинул, кто ее так ждет, и… с опаской, неверием встречает, иногда не замечая очевидности одной, она всегда рядом, даже еще ближе.
Вот так насмотревшись, сидя в согнутых коленях, готовя завтрак, по улице гуляя, укладывая спать, смотрел, и незаметным оставался.
А есть ли место для того, что уже, и так, давно, да с кем угодно, рядом? Улыбкой грея замерзал внутри, последний раз, а может нет, он не загадывал, он развернулся, посмотрел, подошёл к дверям, снова развернулся с полоборота глядя через плечо, а вдруг, дверь с другой стороны не издала ни шума, только ключей связка от ветра зазвенела.
Они не плачут, они просто умирают, только не утратив веру вновь воспаряют те, кто от нее не отступает.