Исповедь

Он лежал, распластавшись ширОко,
Меж больничных кроватных перил,
Вечер тихо приник к стёклам  окон,
А старик говорил, говорил.
 
Будто исповедь, жизнь подытожа,
Торопился скорей рассказать.
Лишь священник то выслушать может,
Только где же его отыскать.
 
Речь  струилась, петляла тропинкой,
От истока  до нынешних дней.
И душа затерялась былинкой,
Невесомой пылинкой на ней.
 
Много  грезилось, только не вышло.
Сам, наверное, в том виноват.
Алым соком раздавленной вишни
Истекает последний закат.
 
Что там было иль не было - в прошлом.
Что судить да рядить на свой лад.
Тела ветхий мундир весь изношен,
Много шрамов на нём да заплат.
 
И грехов накопилось прилично,
Только каяться в них не привык,
Что цена тяжела, знал отлично,
Нёс свой груз, не трепал зря язык.
 
Не выпрашивал милости сильных,
Слабым врать о спасеньи не мог,
На просторах гуляя былинных,
Истоптал сотни  трудных дорог.
 
Жизнь цыганкой кружилась, плясала,
Издеваясь,  пророчила бед,
Всех по миру друзей разбросала,
Затерялся с годами их след.
 
Но всё так же с характером шалым
Сердце рвётся в неведомый путь.
Дело стало, пожалуй, за малым:
Спину выпрямить, встать и шагнуть...
 
Он шагнул к нарождавшимся звездам,
Будто этой минуты лишь ждал,
День прошедший прохладою росной,
Обнимая, навек провожал.
 
Уходил улыбаясь, как в праздник,
С догорающей каплей зари...
Старый друг его, ветер-проказник,
На прощанье качнул  фонари.