Чисто по-русски, или...

 
Чай по чину

(Из воспоминаний Леонида Никодимовича)

Встретилась я с земляком в мае 2020 года, в разгар короны с вирусом. Ну и «зацепились языками». Много интересного он мне поведал. Не могу умолчать — делюсь услышанным.
- В начале девяностых, когда не всё промотали в заводе, оставалось ещё кое-что из имущества. Завод перешёл в частную собственность. Образовалось акционерное общество.
Приглашают меня в отдел кадров.
Я пришёл. Там собрались все акционеры нашего предприятия.
- Леонид Никодимович, вот какое дело. Необходимо на немецком языке  написать в австрийскую фирму о наших возможностях; что мы можем им продать: берёзовый лес, лом чёрных металлов.
Тогда новоявленные акционеры занимались производством металлолома, но очень своеобразным способом.  Баржи, кран новенький венгерский, дорогое кузнечно-прессовое оборудование  - всё у них попало под ножницы.
- Сможете об этом написать?
- Попробую, - отвечаю.
Надо отметить, что Леонид Никодимович в совершенстве владеет немецком языком. Неоднократно готовил к экзаменам для поездки на ПМЖ в Германию земляков.
- Я написал на немецком языке, - повествует он дальше, - перепечатал на машинке с латинскими буквами. Ещё раз выверил текст.
Акционеры отправили это письмо получателю. Ответ из Австрии пришёл быстрее, чем если бы при нашей расторопности из Орловки в Самуськи.
Вновь приглашают меня, теперь уже для перевода.
Снова все собрались в конференц-зале. Наступила торжественная минута.  Ждут моего перевода с предвкушением значимости события.
Я вскрываю пакет. Читаю: «Уважаемые господа! Мы не нуждаемся в ломе чёрных металлов. Нам нужны медь, олово, алюминий, платина, висмут и прочие цветные металлы. И кедровый лес. Однако мы закладываем ваши данные в «копилку памяти» своей фирмы.
Желаем вам успехов!»
И здесь на весь конференц-зал (!) раздалась отборная русская речь недовольства.
- Никодимыч, ты может быть что-то не допонял в тексте и не так перевёл. Попробуй ещё раз.
Перевёл я им ещё раз.
Постояли...
Покряхтели...
Пожали плечами...
Закурили...
А в то время работал в связке с нашими акционерами один из продвинутых самусьчан, который вышел на международный рынок. В частности  неоднократно осуществлял вояж по торговым делам в Китай. От Самусьского завода там было торговое общество «Шанхай». Акционеры решили, что этот представитель должен рассчитаться с Никодимычем за работу:
- Он работу свою выполнил, и не виноват, что такой ответ пришёл.
В те годы у нас, как впрочем и по всей стране, с продуктами была бо-о-ольшая напряжёнка. В магазинах не было ничего, кроме продавщиц за прилавком.
У нашего международного вояжёра на третьем этаже заводоуправления был свой кабинет, всё чинно и благородно.
Зашли в кабинет. Он открывает дверцу встроенного шкафа, а там (!) - чего только нет.  Из всего этого изобилия, от которого у меня закружилась голова, вынимает оттуда большую пачку чая.
- Это Вам за работу...
Я поблагодарил, вышел.
Несу домой свой заработок.
- Где купил, Никодимыч? - спрашивает каждый встречный-поперечный.
- По случаю достал, - отвечаю.
Пришёл домой, и жене с порога говорю пафосно:
- Пожалуйста, заваривайте чай мне по чину! Сегодня я его пью ни как член семьи, ни как учитель, ни как колхозник. А я пью чай сегодня как переводчик!
На этом торговые отношения Самусьского акционерного общества и Австрии закончились.
Точно также вскоре благополучно приказало долго жить и само акционерное  общество. 

Получилось так, что жена, работая крановщицей на заводе, заработала целых  восемь акций. Получила их, и спрятала «в сундук».
Вскоре встречают меня агенты главы акционерного общества, и предлагают:
- Никодимыч, в вашей семье есть восемь акций. Ну что они для вас — ничего. Продайте их, пожалуйста, нам...
Я отвечаю:
- Что?!! Вы представляете, пока у меня есть акции, я акционер! А нет акций — я никто, понимаете...
- Да Вы что?!. Я может на новый велосипед коплю деньги. А если продам акции — я статус теряю...
Где эти акции сейчас, куда они подевались — не знаю.
- Как было бы замечательно, если бы взамен этих акций Вам подарили велосипед, - помечтала я.
- Ну что Вы, - отвечает на моё предположение рассказчик, -  весь этот буржуазный бомонд за десять рублей удавится.

У нас был местный поэт, стихотворец. Писал сатирические стихи на первых лиц посёлка, страны. Надо сказать — очень меткие.
Но частенько он запивал.
У него была интересная эпитафия на смерть Ельцина:
Ельцин умер, я умру.
Мы для Бога нолики.
Ельцин пил в Кремле коньяк,
Я в посёлке пью шмурдяк -
Оба алкоголики.
Он, бывало,  со своим сатирическим стихом идёт к одному из начальников посёлка. Заходит в кабинет. Набирает полную грудь воздуха, чтобы прочесть.
А тот — начальник — ему сразу:
- Вот тебе 100 рублей, только не читай, пожалуйста. Уходи.
Надо отметить, что двадцать лет назад 100 рублей были эквивалентны сегодняшней 1000, а то и больше. Тогда пол литра водки в магазине стоила 12 рублей.
Берёт он эти сто рублей. Идёт к следующему герою своих стихов. И так по кругу.
Как-то при встрече рассказывает это историю Никодимычу.
Тот ему в ответ:
- Понимаешь, это, наверное, не совсем хорошо. Как-то похоже на вымогательство.
- Никодимыч, ну я же должен иметь за своё творчество какие-то гонорары.
Встречает наш поэт одного из коммерсантов посёлка:
- Слушай, дорогой, колосники горят, найди там что-нибудь у себя, - и показывает глазами на барсетку-напоясник, в каких в 90-е носили деньги «поленами» начинающие коммерсанты.
Вынимает коммерсант 500 рублей и говорит:
- Ну тебе, наверное, много будет?
Стихотворец  пал на колени и истерически закричал:
- Не много, ей богу, не много! Вполне достаточно, дорогой...

- В Томском политехе, студенты, занимающиеся, научной работой, создали лезвие для бритья, которым можно пользоваться 5-6 лет, не поправляя его. За 30000 этот проект продали в Японию...
- У нас всё так — чисто по-русски, - горестно вздохнул Никодимович.


25 июля 2020