И. О

в партию меня не приняли, даже за деньги, почти год называли ИО, пока не прислали коммуниста, начальника. Ослы, в те времена, были везде и когда они кричали и-о, я оборачивался. Парторг Иванов сказал, что меня невозможно втиснуть в партийные рамки, между нами, я сам не хотел втискиваться туда из своей свободной от рамок жизни. Каждый раз, после банкетов, я пел громко и весело разные песни. Женщинам мой голос нравился, он у меня  не дрожал, был командирским, но партийные в те времена коллективно не пели, а голосовали. Каждый раз я пел новую песню и женщины с нетерпением ждали этого сюрприза, они любят подарки. Пел я на трёх языках, хотя говорил на четырёх, узбекских песен не знал, а вот русских, армянских и грузинских песен много. Вы помните: Если женщины вдруг станут звёздами прекрасными? Я пел, женщины все наши звёздочки прекрасные. Нет, меня невозможно втиснуть в рамки, или песня о самолётах, а я пел, первым делом, первым  делом наши дамы, аэропланы с пятилетками потом. Прав Был Иванов, меня в никакую партию и не втиснешь. Лалейби,
лалейби, дивли дала валейби, эртос клавши тхемо сула, дивли дала лалейби.