До воскресения!

Ты к струнам был излишне резок и груб.
Бил дождь всю ночь по стёклам ледяной,
Благословляя нежно твою игру
И взгляд печальный и глубокий твой.
Ты громок был, как звуки этих струн,
Ты был прекрасен, как рисунок
Их идеальных линий, в такт небесных струй
Играл ты, нотный лист в карман обшитый сунув.
Ты погубил толпу несчастных нотой -
Они не знали нот,
Но слушали игру. Им представлялся грота
Чернюшний рот,
Текущей у него большой реки поток,
И небо в звёздах, и пылающий огонь
Так близко к ним и явно, и в ладонь
Их ангелом положенный цветок.
Все краски обезумевшего мира
В одном цветке, а с листьев - мёд-эфир.
Как будто бы они попали на Шекспира,
Когда был жив Шекспир.
И трепет странный их одолевал,
Глаза, погрязшие в липучей слёзной пене.
Священник плакал, плакал генерал
От водки с примесями умиленья.
Кассирша, коммерсант, поэт и бард,
И, знает чёрт, ещё кто б плакал с ними,
А ты по струнам бил, как бьют в набат,
Ты вожделел их слёзной сини,
Но доиграл, увы. Игры не передашь
Хотя б священным словом, всё напрасно.
Ты доиграл, и тоже в слёзы страстно -
До воскресения, мираж!