о том, как заряжают картечь и сурьмят киноварь

Зарядят картечь и сурьмят киноварь –
пламенем жизни сжигают пылание.

Синие окна, самайнский тропарь,
звёзды над луковкой и колебание
искорки, нежно под засердьем тлеющей,
веры ослепшей в неодиночество,
детских качелей и силы, довлеющей
всему, что нам знаками жизни спророчено.

За гравитацией, светом и временем,
магия мир изгибает безвременьем
(точнее, известным народным поверием,
что все, что нам дадено, ходит по кругу).
И, стало быть, каждое наше намеренье
пропахло заранее гнилью и тлением
белого звёздного неба-костра,
которым рождённая в полночь искра
для мага становится вдруг откровением.
Маг обретает сестру и супругу.

Вера в расстрелы. Выстрелы в спину.
Зверь не напуган, а только убит.
Тридцать седьмой. Бумагу просили?
Не хватит, чтобы заклеить зенит.
Сорок второй. Колыхались лохмотья.
Две тысячи первый. Я родилась.
Иисусе, чего еще ждать, половодья?
Шива, ты помнишь, как Сати зажглась?

Ниже и выше, к травам и к небу.
Ртуть расплескалась. Воздух отравлен.
Влюбленная я. В попытки по следу
выследить зверя и в волчьем тумане
выловить, вытащить, выбить у выбоин,
бывших на улицах, битых копытами,
вымытых тряпками, кровью облитыми.
Все это надо нам. Это не надо им.

Брат, день пройдет, и все это забудется.
Брат, наши силы ранением дадены.
Брат, посмотри на московские улицы.
Брат, тебе сладко? Значит, что сладим мы.

Только не жгите собою пылание.
Только не верьте моим назиданиям.
Только любите чужого и дальнего,
но не оставьте без сил своего.
Знаете, все это – богоискания,
все это – черного с алым мешание
и рисование бурых следов.
Я убегаю от непонимания.
Меня настигает непонимание.
Что же с того?

Зарядят картечь и сурьмят киноварь.
Согнулись над неводом черные спины.
Вечером в среду расскажут тропарь
о том, что я в пламени вечности сгину.

31 октября 2019