Оказавшись в удоде

ревность глобальных средств
к местечковым приемам
проявляется просто:
темнота проникает в мир сквозь перемены
оказавшись в удоде, умирает прекрасно
бывает, сдается на топку
с хозяйственной спички вспорхнув меж ветвей,
между двух вариантов
между двух безболезненных лет

ничего нет сильнее, чем то цветовое отсутствие места
откуда колышится кровь
кровь идет, и то ли урчит, то ли мечет, то метит
не то она метит
место пустое
место без цвета
без света
тенистое полое место

и почему мы разыгрываем по ромашке
как в детстве
ничего не имея с собой
кроме пыли
с песчаной барханной горы

на выходе новое слабое зло
ранит, роняет, теряет ту вещь
которую после найдут
мертвой, нигде не пригодной
и скажут, что нету
ни перспективы
ни шансов на связь
ее просто знают глаза
а пассажиры не скажут

горячий размах выступлений
рождает большое здоровье и малый успех
а осудивший животное за несусветные уши
сляжет сегодня же до или после заката

мысль остается одна
мысль, которая вроде как
всем этим движет
значимый пункт абсурдизации
направление в наваждение своей недействительности
для самого себя осознание того
что ты не ноль
не открытое просто окно
и что не точка-когда-ты-молчишь-с