1 глава. О любви над крестами звеня

ПОМОЛИСЬ, ДУША!
Девяностые… Нулевые…
То ли капли в лицо дождевые
Бьют, иль в памяти боль свежа…
Чем измеришь в судьбе потери?
Век двадцатый захлопнул двери –
Двадцать первый раскрыл спеша…
Что ж ты медлишь? Воздаст по вере
Нам Господь… Помолись, душа!
2005

ТРЕВОГА
В тщете земной единственной надеждой
Был образ Богоматери…
Макс. Волошин

Пока залётный астероид
Не раздробил планету в пыль,
Портниха шьёт, рабочий строит,
В театре ставят водевиль;

Пчела летит на запах липы,
Влечёт самца волчицы вой…
А там, с высот, несутся глыбы
По траектории кривой.

Плевать!
Нам Небо – не указ.
Живём, неведеньем хранимы,
Рабы страстей, нет страха в нас
За жизни миг невозвратимый.

Посланник зла промчался мимо
На этот раз.

Откуда ж смутная тревога,
Дурных предчувствий жгучий хмель?
Кружит Земля, не зная срока,
И Мать в ночи младенцу – Богу
Поёт, качая колыбель.
2010

* * *
…Из облаков многообразных
Почти глядят на нас глаза.
Анна Кулакова

Плывут куда-то облака
Над воспалённою землёю,
Где человек одной семьёю
Не научился жить пока.
Плывут куда-то облака.

Плывут по воле ветерка,
Обласкивая наши боли.
Им смотрят вслед и лес, и поле,
И затаённая река:
Плывут куда-то облака.

Душа становится легка…
Любимая, летим за ними!
Ещё вот-вот – и нас поднимет
Иисуса верная рука.
Плывут куда-то облака.

И если вера глубока,
Она не даст сорваться в бездну.
И сердца боль не бесполезна
За всё, что дали нам века.
Плывут над миром облака.
2001

СТОРОЖ
…Но, вечный друг,
меж нами нет разлуки!
Владислав Ходасевич

По притихшим липам по рыжим
Предзакатный разлился свет.
Осень.
Кладбище под Парижем –
Как предание давних лет*.
На камнях, омытых дождями,
Не ищи французских имён.
Только русские. Здесь ночами
Сторож слышит нездешний звон.
Часто видит, привычной тенью
Обходя дозором погост,
Чуть колеблемое свеченье,
Что сквозит от земли до звёзд.
И тревожащий зов: – Россия! –
Нарушает покой окрест…
«Так и помер бы, не носи я
На груди мой хранитель – крест!..»

Только Пьеру никто не верит,
Лишь бросают ему в лицо:
«Спишь, старик, заперевши двери?
Иль потягиваешь винцо?»
Что же, сторожу то не ново:
«Пусть смеются, а мне – на пост.
Отголоски и свет былого –
К нам из мира иного мост.
И в могилах не прах – судьба ведь
Всех, кто родины без вины
Вдруг лишился… Не меркнет память:
Там, в России, верой сильны».
Шаг у сторожа вял, неровен –
От раздумий, не от вина…

А на плитах – Бунин… Коровин…
Русской нации имена.
2014

* Русское кладбище в городке Сент'Женевьев'де'Буа.

* * *
То тих, то грозен – мир вокруг
Таков. И не дано другого.
Но томик взял – и сердце вдруг
Поверить вымыслу готово.

Зачем тревожит ложь стиха
Твою смутившуюся душу?
Какие тайные верха
Строкою миг реальный рушат?

И вновь творят, смывая грязь
Слезой и совестью поэта?..
Молчит действительность на это,
Глухонемою притворясь.
2000

УЛЕТАЙТЕ, ГРАЧИ!
Раскричались грачи,
Собираясь в прощальные стаи.
Им скорей бы, скорей –
От безжизненных этих полей.
И не знают они,
Беспечально от нас улетая,
Что оставшимся здесь
Нам расстаться, увы, тяжелей.

Что оставшимся здесь
Лишь смотреть на продрогшие рощи
Да предзимний озноб
Принимать за пророчество драм,
Да локтями толкать
Слабых братьев (что может быть проще?..)
Улетайте, грачи!
Знать о том не положено вам,

Что оставшимся здесь,
На земле бесконечных сомнений,
На земле затяжных,
Как терпенье людское, дождей,
Ещё долго метаться
В кровавом кольце повторений
И оплачивать жизнью сыновней
Ошибки вождей.
1991

ФРОНТОВИКИ
Последние из могикан,
Вы и теперь фронтовиками
В строю стоите за рожками
Под взором побеждённых стран.

Добыли провиант – и рады,
Ведь время выбрали не Вы,
Многострадальцы Сталинграда,
Телохранители Невы.

Оно само крестом Господним
На плечи Вам, не палачам,
Легло. И голос преисподней
Терзает сердце по ночам.

И горько думать ветеранам
С талонной водкой за столом,
Что жизнь их смешана с обманом
И вера – со вселенским злом.

Что им за годы те законец,
Как в унизительном плевке,
Подбросил к пенсии червонец
И кофе баночку в пайке.
1990

ИНАЯ ЖИЗНЬ
На кладбище близ Лебедева, где
Листвою лес осенний свет вбирает,
Прощания минута наступает.
Рыдает кто-то…
Гроб уже вон те,
Два бугая, запихивают в яму…
О крышку глина жирная стучит…
Чуть погодя на холмике торчит
Табличка неказистая упрямо…
И все, столпившись, пьют под пересуд
Старушек и плетутся к катафалку…
А по весне венки снесут на свалку
И памятник из камня привезут.
И будут с керамического фото
Отец ли, мать взирать на всю возню…
Но примет ли наследников грызню
Душа с высот иль проклянёт кого-то –
Бог весть…
Сейчас их ждут застолье, снедь,
Хвалебных слов пресыщенный избыток
И ожиданье – злейшая из пыток:
Ну кто же будет что теперь иметь…

Лишь на погосте – тишь да благодать,
Листвой укрыты мирные могилы.
Природа никого здесь не забыла –
За всех стремится Господу воздать.
Не потому ль так ясен лес вдали,
И у него здесь глубина такая,
Что, может, нас ни в чём не упрекая,
Струится жизнь иная из земли?
1995

СЕДЬМАЯ ГОДОВЩИНА

Памяти отца,
Герасимова Владимира Ефимовича,
ветерана Великой Отечественной.

Эта местность вокруг
Как-то стала с годами близка мне:
Здесь при встрече нежней
На пришедших глядят деревца.
Блики солнца дрожат,
Как живые, на мраморном камне,
Замирая на миг
Под внимательным взглядом отца.

Дай мне весточку, знак,
Ну откликнись хоть как-нибудь сыну,
Что с цветами пришёл
На свидание с прошлым сюда.
И седьмой уже раз
Отмечает печаль годовщину,
Как любить и страдать
Потерял ты права навсегда.

Ты любил и страдал.
О войне так рассказывал скупо.
Лишь порой, захмелев,
Повторял всё: «Война – не парад…»
И сжимались плотней
С папироской прикушенной губы,
И наградам своим,
Мне казалось, ты вовсе не рад.

По природе своей
Ты, отец, был совсем не вояка.
Только если б не ты,
Как сдержал бы врага Сталинград?
Ты в пылающих снах
Тяжело поднимался в атаку,
Словно мирная жизнь
Для тебя – повторенье утрат.

Знаю: был ты богат
Не деньгами – ромашковым лугом,
Шумом сосен в бору,
Где грибные дарил мне места.
Ты мне тайну открой:
Когда жить было тошно и туго
И дышалось с трудом –
Как душа оставалась чиста?

А усадьба твоя
И в листве, и в плодах утопает.
Не смолкая, о жизни
Трезвонят судьбы родники.
Солнца вечный огонь
Над могилой отца полыхает,
И светлы деревца,
Словно грусти моей вопреки.
2002

* * *
Вот – могила отца. А в двух метрах – другая могила.
Там дикарка-трава на ветру что-то шепчет уныло.
Ни ограды, ни камня надгробного – всеми забыта.
Имя с жалкой таблички давно уже начисто смыто.

Кто, когда погребён? Кем заброшено скорбное место?
Может, мечется чья-то душа над могилой безвестной;
Ищет близких и ждёт… А повсюду – замшелые плиты…
Все мы будем зарыты, но – Господи! – все ли забыты?

Меж отцовской могилой и той, безымянной, под осень
Посадил я берёзку. А нынче, родная, приносит
Шелест вешней листвы – вечной жизни мелодию слышу.
Ты прости нас, расти, поднимайся над смертью всё выше.
2005

БЕЛИЗНА

1
Одержимый снегопад,
Кутерьма снежинок спорых.
Словно райский с неба сад
Сбросил яблоневый ворох
Безоглядных лепестков –
И, куда не зная сами,
С просветлёнными глазами
Мы спешим на чей-то зов.
Где падение? Где взлёт?
Всё смешалось в вихре смелом…
Кто, заблудших, нас ведёт?
И к каким летим пределам?
Может, вновь, в который раз,
Дарит белые одежды
Тот, кто молится за нас,
Нерешительных и грешных.
И бежишь ты наугад,
Возбужденья не скрывая,
За тобою снегопад –
В магазины и в трамваи;
За тобою по пятам –
Смех, растерянность, смятенье,
Жажда верного спасенья,
Будто счастье где-то там,
В этом таинстве зимы:
Лишь прикрыл глаза – и сразу
Взял у вечности взаймы
Миг любви, как по заказу.
1995

2
Липы не успели сна
Спозаранок сбросить –
Ослепила белизна
Волжский городок.
Предрождественский снежок
То-то нынче в спросе:
Отдала зима должок,
Припоздав чуток.

Мутный день ещё вчера
Доводил до колик,
Ливнем, слякотью с утра
Злил: не жди пурги!
Ныл и капал на мозги,
Как рекламный ролик.
Шли на службу тверяки,
Встав не с той ноги.

А сегодня – Бог ты мой! –
Бархатные шали
С кружевною бахромой –
Деревцам к лицу!
К снегопаду – удальцу
Ветви простирали…
По душе снежок мальцу,
По душе отцу.

Он везёт сынишку в сад
По аллее парка.
Санки весело скользят,
Весел и седок,
Ловит варежкой снежок,
Щёки рдеют ярко:
Хоровода близок срок,
Вызубрен стишок.

А на площади, вдали,
Ель в огнях маячит,
Словно вырос из земли
Благодатный храм.
Заметает жизни срам
Снег чистейший, значит
Поклониться небесам
Не мешало б нам.

Ведь такая белизна
Каждому – во благо,
Лишь душа была б честна
До скончанья лет.
И вот-вот сойдут на нет
Беды с белым флагом…
Вольный снег, дарящий свет –
Рождества завет.
2015

СОПРОТИВЛЕНИЕ
Константину

Болеет сын. Он полотна белее.
Блуждает взгляд в каком-то полусне
Несмело, отрешённо. Взгляд болеет.
Болеет всё в тревожной белизне.
Болеют мишка плюшевый и слоник,
Коробка с пластилином и блокнот…
Болеет сын: то голову наклонит
К подушке. То тихонечко всплакнёт.
Вся комната пропахла спиртом борным,
На полках – пузырьков, таблеток склад…
Болеет сын. Он сносит всё покорно,
Как будто сам в болезни виноват.
Разволновалась вьюга не на шутку,
Кружит в окне с томящей ворожбой.
Ей, как и нам, беспомощно и жутко:
Болеет сын – в природе снова сбой…

Крепись, малыш! Судьбы простужен путь.
От гриппа мы избавимся, я знаю.
Но есть болезнь души: когда–нибудь
Подстережёт, внезапная и злая.
О, эта гостья – кашля пострашней,
Коварнее ангины или кори.
Не отворяй, не доверяйся ей,
Гони с порога вздорную, не споря.
А, впрочем, может, сразу всё принять,
Сполна изведать ближнего измену –
И вдруг душой униженной понять
Преображенья истинную цену.
Прививка – тот целительный урок,
Спасёт он в срок от нового недуга,
Ведь мир людской, вместилище тревог,
Творит любовь сопротивленьем духа.
Мой сын, сопротивляйся и держись,
Всю боль свою телесную отдай нам.
И пусть душа твоя влетает в жизнь,
Сметая зло живительным страданьем.
1980

МЕТЕЛЬ
Лихо, зло метель метёт:
Ой, шутить не буду я!
Кудри снежные прядёт,
Нити в спешке путая.

– Ты крутись, веретено,
С посвистом да с присвистом!
Всем сегодня суждено
Жить в смятенье вихристом!

И прохожие бегут
В пряже, будто в коконе.
А вдогонку – вьюги жгут
Жадными наскоками.

Как слепой иду, с трудом…
Где мой дом? Не видели?
Пробиваюсь напролом
До своей обители.

И, добравшись как-нибудь,
Снег стряхну метёлкою…
Не таков ли жизни путь
Сквозь обиды колкие.

Сквозь упрёки и тоску,
Скуку, неурядицы,
Как сквозь вьюгу, я бегу,
Веря: всё наладится.

Ночь пройдёт – и в свой черёд
Светом день поделится…
А пока кудель прядёт
За окном метелица.

– Ты крутись, веретено,
С посвистом да с присвистом!
Всем сегодня суждено
Жить в смятенье вихристом!
1995

СПРАВКА
Памяти деда, Герасимова
Ефима Степановича,
Начальника станции
Васильевский Мох.
Расстрелян в 1937 году.

Реабилитирован посмертно
Дед Ефим.
Вот – справка, вот – печать.
Только где ж – иди ищи по свету –
Дедова могила? Как узнать?
Мне бы только поклониться праху,
Выпить водки на помин души…
Большевик,
За что пошёл на плаху,
Коль Советам преданно служил?
В светлое ты будущее верил,
Но, Коммуны зданье возводя,
Получил режим ежовых, берий,
Ублажавших батюшку – вождя.
Горло Правды сдавлено до стона
Страхом да железною уздой.
Верю, дед, ты муки снёс достойно:
Ближнего не предал клеветой.
Но с клеймом позорным «враг народа»
Стёрт с земли, как сорная трава…
И поныне траурные ноты
Слышит в маршах Родина – вдова.
Видит, как мы мечемся – слепые…
Новый век, иные власть и флаг…
О такой ты, дед, мечтал России?
Ей таких, ответь, желал ты благ?
Здесь –
Купюры судьбами играют,
Позабыто напрочь слово «стыд»,
Здесь разбита вдрызг дорога к раю
И куда, не ведомо, кривит…
Ты прости, прости, Ефим Степаныч,
Хоть частичку веры дай взаймы.
Знаешь, внук твой стал креститься на ночь
Под метели смутные псалмы…
Вот – стою,
Наследник кровной боли,
Как перед причастием, стою.
То ли гордость ощущаю, то ли,
Дед Ефим, беспомощность свою.
И дрожит в руках скупая справка,
Что, за гранью роковой черты,
От коварной тьмы отмылась правда:
Имя и дела твои – чисты…
2005

И НЕ ПОНЯТЬ СЕБЯ ОПЯТЬ
Есть грусти странные минуты
В предновогодних вечерах.
Как вьюги вой в тепло уюта,
Так проникает в сердце страх.

Пусть мне не часто улыбалась
Удача – ветреница… Что ж:
Я от работы знал усталость,
И от любви бросало в дрожь,

И от детей виски седели.
Но, молодея от затей,
От их чудачеств, мы глядели
На жизнь хоть чуточку добрей.

Так почему ж, родная, грустно,
Тревожно на сердце теперь?
Какой тащить придётся груз нам
Разлук, смятений и потерь?

Зима сомнений накопила,
И не понять себя опять:
И жалко оставлять, что было,
И будущее страшно брать.
1993

НОВОГОДНИЕ ЗВОНЫ
Новогодние песни допеты,
Все хмельные напитки допиты.
Вновь вопросами стали ответы
И судьбою – грехи да обиды.
1
Расплатилась слезами зима за людские посулы,
За прогнозы провидцев, что будут морозы крепки.
И с базарных лотков сапоги с полушубками сдуло,
И торговцы пушниной набили свои кошельки.

Как слезу со щеки, мы смахнули безумное время,
Только влажными быть – непременное таинство глаз.
Город в лужах увяз со своими проблемами всеми,
Не заметив, как вера рождественской ёлкой зажглась.

И под слякоти пляс мы рисуем неясные планы
И смятенье детей, их растерянность терпим, как блажь.
От разгула вранья, от глумленья эфирного пьяны,
Мы глядим за окно на страдальческий зимний пейзаж.

И вздыхаем: не вся ж эта жизнь наша сломлена ложью,
Хоть не всё, что случилось, свершилось по воле Небес…
И, забыв обо всём, день встречаем, как заповедь Божью,
И готовы страдать и любовью излечивать стресс .
1995

2
Мне застольные тосты набили оскомину или
Колокольным набатом почудился звон хрусталя…
Вот ещё один год, как дарованный шанс, упустили,
Так духовную жажду, к несчастью, и не утоля.

Начиная с нуля, снова делаем нервные ставки
На престижные связи, авось да на звёздный расклад.
В жизнь играем беспечно и вечно с учётом поправки,
Славя пьяную полночь: шампанское, водка, салат.

Или счастье сулят, устремясь по накатанной схеме,
Сумасшедшие будни? И будет добрее рассвет?
Сколько близких ещё поглотит ненасытное время?
Скольких близких уже в шумном сборище праздничном нет…

Словно детства привет, беззащитные кружат снежинки –
Все хранители – ангелы к окнам слетелись гуртом
И глядят на людей, как на слайдов цветные картинки,
И, болея за нас, нам давно уже верят с трудом.

В ложном слове «потом» угнездилось коварное «поздно».
Трафаретные тосты… Болезненный звон хрусталя…
Отдалённый сигнал, что с Небес кем-то полночью послан,
С потаённой надеждой опять принимает Земля.
2010

ДРУГУ
Чем дольше живёшь, тем тревожнее строки,
И хочется бросить перо.
Какие с тобою мы, к чёрту, пророки,
Мечтавшие сеять добро.
Стихи обезумевший мир не излечат,
Неужто впустую наш труд?..
Давай-ка затеплим за здравие свечи:
Пусть близкие долго живут.
Не жгучим глаголом – молитвенным слогом
В сердца достучаться хотим…
Да кто ж нас услышит? И стыдно пред Богом
За горький отечества дым.
2007

ЧИТАТЕЛЬ СТИХА
1
Ни в свиту придворных, ни в стадо покорных
Попасть не сподобился: Бог уберёг.
Вестями недобрыми сытый по горло,
Пытаюсь осилить отмеренный срок.

Жив утром? И славно!.. Вставая с постели,
Глотаю таблетки, пью чай не спеша…
Но вновь, встрепенувшись в подержанном теле,
Подобие веры рождает душа.

А снег за окном белизной непорочной
Ложится на ветви безлиственных лип.
Уже с одиночеством сросшийся прочно,
Я книгу беру – в ней заветные строчки…
Душа, без стихов мы и жить не смогли б.
2
Читая сборник – Бог мой! – потрясён:
В плену у строк так с автором сродниться!
Здесь откровеньем – каждая страница,
И сердце с сердцем бьётся в унисон.
И от стихов живой исходит свет,
Творишь себе кумира поневоле…
Но этот грех – духовный рост, не боле:
Так вновь творит читателя поэт.
3
С трудом, но расту как читатель стиха.
Перо и тетрадку убрал от греха,
Где в строчках ни складу, ни ладу.
А тут, у поэта, ум с сердцем в ладу,
Читаю стихи, будто в тихом саду
Ращу молодую рассаду.

И пусть незаметен порою, непрост
Души напряжённый читательский рост,
Всё ж почва удобрена словом,
И корни всё крепче, и выше росток…
А то, что касается собственных строк:
Вернусь к ним, но в качестве новом.
4

Пушкинскую руку
Жму, а не лижу…
М. Цветаева

Статуэтка

Достаёшь томик Пушкина с полки нередко –
И читаешь весь вечер стихи в тишине.
В секретере
Поэта стоит статуэтка:
Тётей Валей когда-то подарена мне.
Часто думаешь,
Мельком взглянув на фигурку:
Как ты много в наследство оставил, поэт!
Представляешь невольно дворцы Петербурга,
Дом Волконских на Мойке, январский рассвет…

Есть у каждого в жизни свои обереги:
Крестик, перстень, молитва да лики святых…
Для меня
В двадцать первом компьютерном веке
Остаётся опорою пушкинский стих.
Животворные сказки –
Поэзии зёрна –
Сберегаешь в душе ты с ребяческих лет.
От наветов, от сглаза, от зависти чёрной
И поныне тебя охраняет поэт.

Вместе с Пушкиным
Вновь ты прощаешься с морем,
Очарован красой поздней осени вновь,
Поднимаешь стакан в молодецком задоре,
Славя разум, и дружбу,
И муз, и любовь!..
«Песнь о вещем Олеге», «Цыганы», «Полтава» –
Знаешь судьбы героев уже наперёд…
Только кто наслаждаться лишит тебя права:
Ощущать поэтической мысли полёт!..

Пушкин!
Словом в сердца попадаешь ты метко,
Русским духом и волею веет от строк –
Вот что делает кровь африканского предка!..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
В секретере
Поэта стоит статуэтка.
Снова томик – на полке: до встречи, пророк!..
5
«Моя надежда – читатели книг», –
Признался в стихе поэт-фронтовик*,
Прошедший все муки ада.
Без книг, мол, в пути – духовный тупик.
Поэт будто в наше время проник,
Как в воду глядел когда-то.

Жизнь виртуальную дарит экран.
А что стихи? Не тот же ль обман?
Почему ж испокон поныне
Лекарь душевных смятений, ран –
Сборник стихов? Он – воды стакан
Страждущему в пустыне.

В России всегда был читающий люд.
Смартфоны едва ль его с толку собьют
В сплошном интернет-потоке.
Чтенье стихов – откровенье, труд.
И Пушкин, и Слуцкий читателя ждут,
Отклика ждут на строки.
2017
* Борис Слуцкий.

НОЯБРЬ 1941

Этой наградой мать особенно дорожила –
Медалью «За оборону Москвы».

Зенитками в клочья распорот
Грозивший обрушиться мрак.
В столицу, несломленный город,
Прорваться пытается враг.
Куранты на башне на Спасской
Набатный усилили бой…
И, с детством простясь как со сказкой,
В реальный шли мальчики бой.
Подольских курсантов отряды:
Юнцы, необстрелки… И всё ж
Отвагою дерзкой объяты
И верой: Москву не возмёшь!
Рубеж укреплён обороны
Приказом: «Ни шагу назад!..»
Атака – и град «похоронок»,
Рождён коль в рубашке – в санбат…
Из тела осколки и пули
Врач вытащит без суеты,
Вздохнув лишь: мол, к жизни вернули,
Быть может, для пущей беды…
Солдат у свечного огарка
Выводит: «Маманя… живой!..»
И слёзы смахнёт санитарка:
Фашисты… В полях под Москвой…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
По-волчьи там воет позёмка
На танки с крестами…
А тут,
Дымя самокруткой в потёмках,
Бойцы уже выписки ждут.
2015

ФОТО
Незабываемы потери,
А над дорогой к новой эре
Туманом застлана звезда.
Лариса Васильева

Вот семейный альбом.
Раскрываю его наугад:
Потускневшее фото –
Лист палый с фамильного древа.
Это дядя Серёжа.
С войны не вернулся солдат:
Оборону держал его полк
В сорок первом у Ржева.

Зарывали, знать, в спешке
Убитых в бою наповал:
Ну поди разбери,
Чьё фугаской растерзано тело…
Рассылали бумаги,
Мол, без вести воин пропал –
Так недобрая весть
В дом бабули моей прилетела…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Помнят адов огонь
И поныне пригорки, луга,
Где схоронены родичи многих,
Увы, без почёта.
Бились насмерть с врагом…
И – пронизана болью строка:
Ни надгробий, ни роз…
Всё, что есть –
Довоенные фото.
2015

ПО-РУССКИ И ДУМАТЬ,
И ПЕТЬ

Троюродной сестре
Кириллиной Валентине

В Парижском архиве когда-то
Нашла родословную ты,
Узнала, какого мы сада
И древа какого плоды.
Узнала, что дальний наш предок –
Довольно влиятельный швед,
Престолу российскому предан,
Двором петербургским пригрет.
Прочтя за страницей страницу,
Где шли вереницей года,
Ты стала, хваля заграницу,
Наследственной кровью горда…

Едва ль по архивным бумагам
Откроем всю правду, сестра.
Столетий окутаны мраком
Интриги и страсти двора.
Когда мне был пращур неведом,
Тщеславьем себя не грузил,
Но, знай, по наитию шведу
С тверского двора не грозил.
Ах, Валя, дворянские корни
И щит на фамильном гербе
Порою и меткою чёрной
Могли обернуться в судьбе…

С былым нас незримые крепи
Связали всех справок верней.
Потом разберутся на Небе,
Каких мы с тобою кровей.
И кто был наш предок – неважно:
Барон или пахарь, бог мой!..
Писать родословную каждый
Своей продолжает судьбой.
Всяк, холя побеги, мечтает,
Чтоб сад плодоносил и впредь…
Мне шведская кровь не мешает
По-русски и думать, и петь.
2016

* * *
Попытку жизнь опять начать сначала
Невозмутимо дарит Новый Год.
Как будто ночь, приблизившись, вручала
Ключи от недостигнутых высот.
Как будто там, в Рождественской метели,
Ты разглядел призывные огни…
Да только где вы, прожитые дни?
О Господи!
Рукой подать до цели.
Не молодость – уверенность верни.
2005

7 ЯНВАРЯ
Что сегодня со мной?
Может, память, как старая сводня,
Мне свиданье назначила с прошлым,
А, может, во сне
Мне под сводами Храма
Объявлена воля Господня:
Испытать свою веру
В навязанной миру возне.

Что сегодня со мной?
От бесснежья зимы до бесхлебья –
Колокольно-кандальный,
Гадально-молитвенный звон.
Чтоб от лжи не оглох,
Чтоб от зрелищ мирских не ослеп я,
Свет струится с небес,
Как от ликов старинных икон.

Что сегодня со мной?
Может, выйдя на воздух из дома,
Я впервые увидел:
Звезда освещает рассвет.
Или знает она,
Рождество возвещая Христово,
Про возможное благо
Землёю не прожитых лет?...
1991

* * *
Б. Чичибабину

Затворничество с творчеством – в родстве.
Так испокон Всевышнему угодно.
Два бремени Судьбы. Отрады две.
Сгорает сердце в этом колдовстве,
Но выбирает плен, чтоб стать свободным.

Невоплощённым замыслом томим,
Вдали от славы, сборищ, словословья,
Поэт наедине с собой самим
И со Вселенной всей у изголовья.

Как летописец волею Небес
Величия людского и позора
Постиг он смысл. Он, изгнанный, воскрес
Для прерванного с Богом разговора.
1995

КРЕЩЕНЬЕ
Звёзды налились крещенским светом.
В мой посёлок ночь Богоявленья
Тайну ожиданья принесла
И глядит: под окнами у дома
С дрожью запорошенные липы
Тянутся погреться к фонарям.
В доме тихо.
Страсти поостыли.
Люди спят, намаявшись, заботы,
Как одежду, сбросив до утра,
Может, утро что-нибудь изменит:
Промахи, измены и сомненья
Предрассветным снегом занесёт…
Где-то вдруг раздался лай визгливый.
Вторя псам бездомным, из подъезда,
Спотыкаясь, вывалилась песня
На дорогу: «Ой, мороз, мороз,
Не морозь…» И бравая команда
К «маяку» за водкой заскрипела…

Отчего ж мне так не по себе?
Отчего привычная картина
В эту ночь мне сердце всполошила,
Точно совершил я тяжкий грех?
Годы жил по горькой поговорке:
«Голова болит – ногой хромает»,
И теперь крещение моё –
Отпущенье лжи и унижений,
Эпидемий, бесконечных сделок,
Самоистреблений, катастроф…
Страшно быть заложником вопроса:
Что нас ждёт, непомнящих Иванов,
Скоморохов, «Snickers»ы жующих,
Отчий край пустивших с молотка?
Что нас ждёт?...
Но снова ночь безмолвна.
Смолкли лай да пьяные куплеты,
Как за стенкой вырубили клип.
Тянутся заснеженные липы
К фонарям негреющим…
Крещенье.
Православный праздник на Руси.
1995

МОЯ КРОВЬ
Пью таблетки под вечер вновь –
Снять накопленную усталость.
Разжижаю густую кровь,
Что от предков густой досталась.
С жидкой кровью полегче жить,
По сосудам бежит проворно.
У густой – не такая прыть,
Но и нрав отнюдь не покорный.
Нет с ней сладу – и неспроста:
Вон выталкивала из ряда,
Из оравы, оравших «Да»,
Не якшайся, мол, с кем не надо!
Запрещала мне в чувствах лгать,
В дружбе выгоду отвергала,
Заставляла стихи сжигать,
Коли жизни в них было мало…

…Краснофлажной страны развал,
Масс безудержная стихия.
Пришлый доллар иконой стал,
Верховодил в года лихие.
Отрезвленье десятки лет
Длится в рыночной круговерти…
Жаль, в живых многих близких нет,
Есть Россия… и боль в предсердье.
Кровь моя, не кори, прости,
Что споткнувшись, не вдруг очнулся,
Ведь синицу держа в горсти,
Всё ж из тьмы в синеву тянулся…
Начинаю новый отсчёт,
Слишком долго душа дремала.
Кровь – что вера, во мне течёт,
Чутко предков ловя сигналы…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Назначая таблетки, врач:
«Пейте на ночь», – добавил кратко.
Что ж, придётся силы напрячь
И себе пожелать удач,
Черновую открыв тетрадку.
2014

В ЗИМНЕМ ДВОРЕ
Всходит в мареве солнце: морозно в Твери!
В стужу птахам приходится туго.
На заснеженной липе – рядком снегири:
Красногрудые жмутся друг к другу.
Просыпается город, гася фонари,
Снег искрится – сиренев и розов.
Прилетели к людскому жилью снегири,
Им бескормица пуще морозов.
Всю минувшую ночь согревали их сны
Про цветенье, про зелень опушек…
Чтоб созданьям лесным дотянуть до весны,
Поразвесили дети кормушек.
Круговою порукою связаны мы
В ледянящем потоке событий.
Мы у жизни берём это утро взаймы,
Слыша голос: любовью платите.
По весне ж от людей улетят снегири,
Станут в рощицах петь…
А покуда зари
Взор неласков: поспорь-ка с судьбою!
И я сердцу шепнул: «Ты пример с них бери,
С милых птах, что зимуют с тобою».
2014

ПОСЕЯНО СЕМЯ
Александру Гевелингу

Не случайны случайные встречи,
В каждой – тайная воля судьбы.
Человеческий век быстротечен,
Жаль, мы часто на чувства скупы.
И спохватишься вдруг: от недуга
Твой учитель свечою сгорел,
Старший друг, кто натаскивал руку,
Чтоб в стихе ты фальшивить не смел.
И теперь, когда верное слово
Долго ищешь, склонясь над листом,
Слышишь голос: «Терпенье – основа,
Лишь бы в грязь не ударить лицом».
…Извожу и бумагу, и время,
Убиваю строку за строкой.
Знай, наставник: посеяно семя,
И за всходы судим буду всеми…
Пусть!
Спасибо за мой непокой.
2016

* * *
Промчалась зима безметельна, печальна,
Погасла внезапно, как свечи под Святки.
Тревожное время ушедшее жаль нам,
Хоть жизни мгновения чаще несладки.
И снова весна, забывая о драме
Людских поколений, земель и религий,
Опять этот день, как картину, обрамит:
Грачи прилетели! Вы слышите крики?...
Но радости крики едва ль различимы
За нашей глухой, беспробудною скукой,
Как будто давно потеряли ключи мы
От Божьего Храма и бродим по кругу
Своих бесполезных, пустых раздражений
И делаем вид, что от счастья земного
Ликует душа, что на поле сражений
Судьбы – не убиты, что жить будем снова…
1995

* * *
За всё, как водится, платить:
За дни загульные – здоровьем,
За спор с врагом – разбитой бровью,
За дружбы порванную нить –
Немым укором телефона.
Не слышишь времени трезвона.
И вдруг прозренье как испуг,
Когда навек уходит друг.
И на поминках водку пьёшь
И тычешь вилкою в салаты.
Ты, сердце, что ли, виновато,
Что друг на кладбище?...
И всё ж…
Есть потаённая вина
Пред ним, кто слился с тишиною,
И одиночества ценою
За всё заплатишь ты сполна.
2001

ГРАВЁР
В мастерской
На чёрном граните
Гравирует портреты он,
Чьей-то памяти страж, хранитель,
В мысли смутные погружён.
В поте трудится – не покурит,
Видно, временем дорожит…
Что же нынче рука дрожит?
Что подавленно брови хмурит?
Всё тревожно глядит на фото,
Где девчушечка лет пяти
Улыбается беззаботно,
Куклу Барби прижав к груди.
Будто бабочка, бантик белый
В золотистых кудрях сидит…
Что же, мастер, берись за дело:
Впереди ещё столько плит.
Но застыл он, склонив седины,
Перед той, что святых святей…
«Все мы, все мы в беде едины,
Нет на свете чужих смертей.
Потому-то душе и тяжко,
В сиротеющем сердце – сбой.
Унеслась в поднебесье пташка
И мечту унесла с собой…
Мало ангелов, что ль, у Бога?
Ну кого Он призвал на Суд?..»

У гравёра заказов много –
Всё несут…и несут…и несут…
2015

ЗАКАТ
Тучи, ставшие вдруг василисками,
Солнца диск потащили вниз…
Вон как вспыхнула злоба меж близкими:
Без молитвы на битву сошлись.
Чуя пир, кружат каркая вороны…
Ох, обнимется с братом брат!
Узы кровные напрочь порваны,
Были родичи – нынче вороги,
И пророчит войну закат.
1991, 2014

ОТКЛИК
НА КРИТИЧЕСКУЮ СТАТЬЮ
Да, социальные вопросы
В стихах стараюсь обходить.
Я не политик, не философ
И не Господь – людей судить.

До дидактической морали
Стиху скатиться я не дам,
Ведь строк немало намарали,
Как жить – а воз и ныне там.

Душе, действительностью пьяной,
Мир излечить – не по плечу.
Я изменять себе не стану:
Про социальные изъяны
В стихах мучительно молчу.
2015

НАШ ФЛАГ

У каждой республики свой флаг.
У всех единое знамя красное.
Б. Слуцкий

Триколор нынче знамя России.
Но равненье – на красный флаг!
С ним шли в бой, фашистов разили
Наши предки, громя рейхстаг.
Из руин страну поднимали,
Добивались в спорте высот,
Покоряли космос… Едва ли
Знать могли, что век припасёт.
Что стремительной сменой власти
Вдруг прервётся Союза путь –
И страну разорвёт на части:
О былом единстве забудь…

Серп и молот, звезду на флаге –
Все соцсимволы зло крушим,
Словно флаг виноват в ГУЛАГе,
Словно он утверждал режим.
То просвет в мозгах, то затменье:
Ищем правду, не кончен спор.
Всё летят и летят каменья
В наше прошлое до сих пор.
Гордость, горе людское, боль
Флаг впитал, он служил как воин.
И теперь вот в запас уволен,
Только Память поди уволь…

Умирают войны ветераны,
Сорок пятый всё дальше от нас…
Но Парад откроет не раз
Наш простреленный флаг багряный.
Вновь готов, коль прикажут, в бой,
Кровно слит с России судьбой.
2014

ПОД ШУМ ДОЖДЯ
Другу-ровеснику

«До новой встречи», – уходя
Сказал, но думалось, поверьте,
В тот миг одно: до новой смерти.
С поминок шёл под шум дождя…
…Всё уже, уже близких круг,
Всё больше грусти в юбилеях,
Всё сиротеем, всё беднее
Душа становится, мой друг.
И, не успев сказать: прости,
Отцов и матерей теряем,
Награды их перебираем,
Себя пытаемся найти…
Друг,
В круговерти бытовой,
В погоне вечной за деньгами
Мы стали словно чужаками,
Часов, сердец не слыша бой.
Что ж назначают встречу нам
Лишь пресловутые поминки?
Заводим памяти пластинку,
Припоминая счёт годам.
Как постарели мы, Бог мой!
Когда вновь свидимся, гадаем,
Тоскою водку заедаем,
Простившись, топаем домой
Под неумолчный шум дождя…

А души умерших, как свечи,
Над нами, грешными, светя,
Нам долго вслед глядят: до встречи.
2013

ЧТО Б ТОГДА?
Снова мысль неотвязная сердце мне точит
И пытает, как будто бы в чём виноват:
Что как фриц бы на фронте был более точен –
И отец твой погиб, как мильоны солдат?
Или бомба фашистская в госпиталь прямо
Угодила б, надежды людские круша –
И сгорела б в огне санитарочка мама?
Что б тогда? И болит, истомившись, душа…

…Прихожу на могилу к своим ветеранам,
Что вернулись с войны и родили меня…
Утро вешнее птахи приветствуют рьяно,
О любви над крестами звеня.
2017

ПАСХАЛЬНОЕ
1
Заглуши, соборный колокол,
Лай реклам и лязг затворов.
Обновленья молит скорого
По теплу грустящий город.

Свет с Фавора к душам тянется,
И в глазах – надежды блики.
Улыбнись, моя печальница:
Миг рождается великий.

Воскресением завещано
Жизнь хоть чуть переиначить,
Чтоб предчувствия зловещие
Не таились в детском плаче.

Нет, не всё ещё утрачено.
Будем теплить свечку веры.
Дай, Христос, в пути удачу нам,
Окропи любовью скверы,

Переулки, судьбы… Кто вести,
Как не Ты, способен снова
К родникам заблудшей совести
Прочь – от зеркала кривого.
1995

2
Пасхальный звон колоколов: Христос Воскресе!
И, с верой в свет благой, старуха шла со службы.
На полной скорости на белом мерседесе
Лихач – водила окатил её из лужи.
А в тополях не умолкая пели птахи
Хвалу весне и воскрешению природы…
На плащ заляпанный смотрела бабка в страхе:
За что – в Святой-то день! – ей в душу плюнул кто'то?
А после, охая и пряча взгляд тяжёлый,
(Ей с оголтелым веком по пути едва ли)
Заковыляла к остановке возле школы,
Где брать от жизни всё
Рекламы призывали.
2003

3
Был калининцем – стал тверяком,
Жил в Советах – умру в России.
Окатили крутым кипятком –
И небесной водой оросили.
Влагу вешнюю пьёт листва,
Перемен не заметив даже.
Украина, Молдова, Литва…
Где хвалёное братство наше?
В той, в Отечественной войне
Мой отец дошёл до Берлина…
В списках павших, сгоревших в огне,
Рядом с русскими наравне –
Украинцы, узбеки, грузины…
Без различий обличий, вер,
И обычаев, и наречий
Шли на смерть рядовой, офицер,
Защищая род человечий.

Кто, потомки фронтовиков,
Виноват, что Союза не стало?
От вражды, на стыке веков,
Как же наша Земля устала!..
Птицы свищут наперебой:
Не забыли своих гнездовий…
И взойдёт страна над судьбой,
Но не снимет платок свой вдовий.

Нынче храм, где крещён, – битком*,
Здесь молитвы все о России.
Окатили крутым кипятком –
И живой водой оросили.
Дождь прошёл – и уже с небес
Свет струится, границ не зная…
Продолжается жизнь земная,
Верит сердце: Христос Воскрес!
2015
* Собор Вознесения Господня в Твери.

НОМЕР ТЕЛЕФОНА
И вечен мир, покуда вечен свет,
И вечен миг, в котором я бессмертна.
Анна Кулакова

Пять, три, семь – четыре да четырнадцать…
До сих пор он в книжке записной,
Номер телефона…
Как, пустынница,
К Вам бы дозвониться в мир иной?
Рассказать, что загустели кустики,
Вся без вялых листиков листва,
Что пичуги, трубачи – искусники,
Обживают Ваши дерева…
Что – вот-вот! – и по садам, по скверикам
Вспыхнет Ваша крестница – сирень,
Чтоб «лиловой небылью без берега»
Вновь залить воскресший вешний день…
Без конца троллейбусы с маршрутками
Горожан в посёлок Ваш везут…
Эх, в пятиэтажку на минутку бы
Забежать, отдать стихи на суд!
И рука набрать Ваш номер дёрнется
И замрёт…
И всё же – смерти нет!
Есть весна, есть сборник Ваш, затворница!
Как Вы там, в раю, без сигарет?
2016

КТО?
Вале

Кто смутил, перепутал пути?
Лезут в пекари лекари.
Убивая призванье,
В судьбе верховодит престиж.
И становятся души,
Деньгам присягая, калеками…
Разве с этим смиришься
И разве такое простишь?

Только кто же виновник,
Кто главный зачинщик безбожности?
Кто тот ловкий трюкач,
Обобравший до нитки народ,
Что – униженный – пьёт,
В безысходности делает подлости
И себя сатане,
И любовь за гроши продаёт?

И идёт поломойкою в банк
Та, что детям твердила о Пушкине,
У кого неподдельною верою
В классе горели глаза…
Кто же сделал сердца
Так умело слепыми игрушками?
И почём там, скажите,
На рынке людская слеза?

От стихов отлучённые
Дети в сплошной бездуховности
Ищут в мир потайные,
Порой воровские, пути.
Увядает страна,
Увязает в болоте греховности…
Кто сумеет её
От вселенских напастей спасти?

Кто с голгофских гвоздей
Её снимет, вождями распятую?
Станет лекарем лекарь?
И пекарем пекарь? А та
Ребятню не предаст,
Не прельстится тройною зарплатою?..
Ну какая там, к чёрту, свобода –
Одна маета.

Только хочется верить:
Не всё разворовано, пропито…
За терпение плата –
Доверчивый этот рассвет.
И в берёзовой роще,
В краю неподкупного шёпота
Обновлённой листвы,
Всё ищу за ответом ответ…
2001

* * *
Всё проходит:
И боль, и обида,
И разлуки уймётся тоска.
Лишь измену
Влачишь как побитый
Через годы с упорством быка.
Вдруг в беседе обмолвится кто-то:
Да в могиле твой недруг давно…
И невольно
Вздохнёшь за него ты,
Словно смертью
Прощенье дано.
Словно дух его жаждал покоя:
Хоть теперь-то
Мой грех отпусти…

И живительной кто-то рукою
Тяжкий камень
Снимает с груди.
2003

СВЯТО МЕСТО
Звать меня Кузнецов. Я один,
Остальные – обман и подделка.

При жизни о нём говорили:
«Поэт не от мира сего».
И только лишь в землю зарыли:
«Как мир опустел без него!»
И тут же на место пустое
Рванул подражателей рой…

Но гром под небесной плитою
Нарушил вдруг вечный покой.
И голос, отточенный в грозах,
Донёсся: «Добились чего?
Не скажут про вас, безголосых:
– Поэт не от мира сего…»
2016

СВЯЗЬ
Константину

Проникновений вязь живая,
Родство стремлений и тревог,
Боль одиночества скрывая,
С людьми я связь искал, как мог.

В пирушках дружеских, в трамвае,
В толпе базарной, сбившись с ног
Искал, всё больше сознавая,
Как безнадёжно одинок.

Наедине ж с самим собою,
Петляя тропкою лесною
Или над строчкою томясь,

Я ощущаю жилкой каждой
Неутолённой счастья жаждой
С людьми живительную связь.
2000

НА БАЗАРЕ
Осмелели, освоились галки,
Видно, взяли пример с голубей:
Промышляют не только на свалке,
Мол, и мы голубей не глупей.
С воркунами слетаясь к базару,
Где воскресный толчётся народ,
От бабульки какой-нибудь даром
Корм без лишних получат хлопот.
Сизарям подношений не жалко,
Только всё же понять мудрено:
Голубям или всё-таки галкам
Старушонка бросает пшено?
Наблюдая за птичьим обедом,
Вдруг задумаюсь: где же вражда?
Или галкам, пронырам отпетым,
В души злобу не сеет нужда?
Два отряда, два племени разных,
А сплотились, отринув раздор…
Жить без мстительной злобы, согласно
Не умеем, увы, до сих пор.
Нам не раз предрекали провидцы
В скором времени света конец.
Может, вы нам поможете, птицы,
Ген вражды удалить из сердец?
Всех одарит судьба нескупая:
Что заслужишь – сполна получай…
… У кавказца кишмиш покупая,
Подмигнул усачу невзначай.
2014

* * *
Курю.
Прилипшая привычка –
Армейской юности багаж.
Прохожий спрашивает спичку:
Куряка тоже – как не дашь?
Меня Минздрав предупреждает,
Ругают дети и жена.
Но строчка ночью прилетает –
И так затяжечка нужна,
Как будто впрямь без этой дряни
Стихи не сладятся никак.
Лететь над бездною табак
С непостижимой силой тянет.
Обман.
Иллюзия.
Химера…
Зачем же боль душевных ран
Лечу я дымом, будто верой?
О, наркотический дурман.
Так перед боем, видно, предок
Тянул махорку жадным ртом.
И, может статься, напоследок
Всплывал в виденьях отчий дом.
И, зубы стискивая злее,
Под пули шёл он,
Прошлым пьян…

Иду, задумчив, по аллее
И на ходу тянусь за нею,
За сигаретиной, в карман.
2010

СОБУТЫЛЬНИКИ
Столько водки с ним было выпито!
Нас куда-то по пьянке несло…
А теперь на граните выбито
И рожденья, и смерти число.

Хвори лечит земля наша… Небо ли
Приютило смятенный дух?
Дай-то Бог… Мы друзьями не были,
Просто был он к стихам не глух.
Помню, выпив, глядел рассеянно,
Чепуху какую-то нёс.
Я прочёл ему «Русь» Есенина –
И довёл чудака до слёз.

Что свело нас тогда? Безвременье,
Безрассудный развал страны.
Век двадцатый хирел от бремени
Революций, репрессий, войны.
Были наши отцы – победители,
От фашистов полмира спасли.
Но покоя и в снах не видели
Ветераны всея Земли.

Мы ж, потомки их невезучие,
Не приученные ловчить,
И себя, и семейство мучая,
На распутье учились жить.
Дань отдали разгульным сборищам,
Свет во тьме пытались найти.
И Высоцкий хрипел нам, спорящим,
Про коней и конец пути…

Жизнь давала нам подзатыльники,
Много нужных прочли мы книг.
И от правды в них, собутыльники,
Кто душою тогда не сник?
А теперь что?..
Прозренья поздние
Ни к чему, слова – ни к чему…
Как светлы эти липы погостные!

Пусть земля будет пухом ему…
2015

ЧЕРНОВИКИ
Блажен, кто молча был поэт…
А.С. Пушкин

1
Всю жизнь писал я черновик
Судьбы – мол, набело успею.
И так к беспечности привык,
И так уверился в себе я,
Что брал у вечности взаймы,
Шутя, то месяцы, то годы…
Вдруг на висках налёт зимы
Блеснул: иссяк лимит свободы.
Валял полвека дурака –
И пойман временем с поличным:
Жизнь безнадёжно коротка,
А чистовик закрыт привычно.
Я начинаю день, спеша:
Успеть бы заплатить по счёту,
Чтоб должником моя душа
Не оказалась в час ухода.
2
Бумага стерпит всё, да совесть не простит.
Черновиков уже накопленные тонны –
Укор поэта ли? Законный тайный стыд?
Души чистилище? Порыв не воплощённый?
А он всё горбится, скрипит своим пером,
Чтоб труд свой снова бросить в топку преисподней…
И выйдет сборничек строк на семьсот потом –
Вот всё, что в сердце он принёс на суд Господний.
3
Простите, нерождённые стихи,
Что вы в душе ленивой затихали.
Волнение, не ставшее стихами,
Куда важней печатной чепухи.
Пусть не сумел, надеждам вопреки,
Живое чувство выразить словами,
Но вновь, стихи, виновный перед вами,
Из шкафа достаю черновики.

Пустая блажь? Стремленье к идеалу?
Что заставляет путь начать с начала,
Когда бумага пред тобой чиста?

Стихи мои, простите, ради Бога,
Ведь второпях рождённые, до срока,
Меня вы уничтожите тогда.
4
Художники уходят должниками
Самим себе и с мыслью: не сумел
Того, что мог…
Лишь мастера удел
Творенья называть черновиками.
5
Строк превеликое количество,
Не знаю, перейдёт ли в качество.
Пожизненное ученичество:
Рифмую начерно, не начисто.
Иначе – гнев Её Величества,
Поэзии, чьи полномочия:
Строк резко урезать количество.
Пожизненное ученичество…
Терпи, крепись, тетрадь рабочая!
6
Собратьям по перу
И первый сборник, и второй –
Мои черновики, наброски.
Сон гонят, капают на мозги
Иные строки мне порой.
Их правлю…
Братья, что кричать:
Уймись, мол, никаких трагедий?..
Ращу, шлифую сборник третий
И – не спешу отдать в печать.

РОЖДАЕТСЯ КНИГА
Наталье Шишенковой

На компьютере ты набираешь мой сборник,
Непременной помощницей стала давно.
Переправлено строк нами множество спорных
И длиннот неоправданных удалено.

В вечных сердца сомненьях рождается книга.
Что ж, к успеху – не розами устланный путь.
Каждый стих – воскрешенье минувшего мига
И душе как напутствие: не забудь!..

Ты мой первый читатель, Наташа, ценитель.
Верю: хлопоты наши с тобой – не пусты.
В книге точку поставит вот-вот сочинитель…
Да воздаст нам Всевышний за наши труды.