Та тропинка

Силуэт в окне

Мой силуэт в окне - сюжет без продолжения, сюжет без содержания...
Вместо ресниц лишь высохшие птичьи крылья.
Весна все ищет что-то, но не найдет никак.
На главной площади пока еще идут часы затмению в такт,
и суетится порт, в нем почему-то древние триремы.
Вместе с погасшей солнечной  системой
мы тихо утонули. Мы - силуэты темные в окне,
мы все на дне.

Та тропинка

Фруктовые границы дачных лет,
мизинцы-города, где можно потеряться и зарыться в свет,
шагнуть в непознанное, найти забытый пруд.
Ведь через несколько минут
структура городка, его  рельеф станут ясны.
И та тропинка, что, конечно же, могла
вернуть нас в маленькие детские часы,
чей маятник всегда быстрее летом,
растает, став простым скелетом
привычной географии весны.

И мне казалось...

Я был воспитан на дорожных знаках,
я был воспитан на лесных табличках.
Я соблюдал все правила приличия,
и все старался делать лишь во благо.
Я так любил автобусы пустые
и остановку рядом с лесопарком,
гул заоконной мартовской стихии,
огонь свечи и тление огарка.

И мне казалось, никогда не рухнет
то, что моим отмечено курсивом.
Под разговор родителей на кухне,
я засыпал спокойным и счастливым.

Деревья

Деревья мокрые, ваш воздух медленный
мгновенно впитывался в кровь,
мой суицидный дух смиряя до поры.
Я еле шел, дышал успокоением
и псом измученным божественное слизывал с коры.

Подготовка к войне

Висит на шее моей талисман -
недавно найденный в кладовой
висит молитвенный барабан.
Возьму его на войну с собой.
Решил я  вместе с моим котом
от злобных духов очистить дом.

Слиток

Появляются на мосту с каждым глотком аперольного шприца
новые силуэты, новые лица.
Застревают в голове моей,
обогащают своей неосведомленностью пуританской
мой беззаботный дневной напиток.
Шприц превращается в драгоценный слиток,
слиток платины венецианской.

Бадминтон

На лужайке купидоны трясут животиками,
их пульс надрывен и учащен.
Купидоны, играющие в бадминтон,
носятся жирными бегемотиками
вместе с воланчиками-дротиками,
ведь  каждый опытный купидон
должен спокойно владеть ракетной,
воланчик должен лететь над сеткой,
и вечный май  должен быть спокоен
и купидонами защищен.

Вода Венеции

Вода, давно подчиненная людям,
вода, утрамбованная для вапорето,
иногда ты саму себя  баламутишь
и портишь педантам начало лета.
Подчиненная воле души и глаза,
ты устроилась спать на века, ведь рядом
море собой наполняет вазы,
сердцем  сигнализирует и взглядом
в момент опасности и затмения.
Ты просыпаешься на мгновенье
под звуки ветреной канонады,
в сердце сжимаются волн громады,
и тогда начинается наводнение.
Церковное воскресенье

Немало лет прошло с той казни.
В пещеру молитвой упрятав монстров,
алтарники рассказывают своим сестрам
про этот старый воскресный праздник.
Все вместе вкушают простые ясти.
Грубы, кто едят одни, как в пустыне.
Пищу лучше делить на счастье
между ангелами и живыми.

За далеким холмом

Спрячусь в тихих осенних рощах,
как за ветреной занавеской.
Подойду к реке, и у пристани рыбу осени повстречаю.
Уплыву на ней за далекий холм.
Там бескрайний парк, ярко-белый  дом.
Но он осенью пожелтеет,
почернеет почти к зиме,
взмокнет влагой густой  весной
и опять станет белым к лету.
Я родителям тайну эту
этим вечером расскажу.