Гвоздь, копье и крест

Гвоздь, копье и крест

Античность закончилась. Ей преградили путь
средневековые облака в складках разгневанных небес,
несущих гвоздь, копье и крест.
Но кроме заболоченных развалин, просторных колоннад
остались подземные переходы, дороги в ад,
камни, вытертые до блеска дождями и подошвами,
остались духи в глухих лесах,
остались дрожь и античный страх,
и тропы, ведущие в глушь небес,
и толпы, бредущие в глушь небес,
несущих гвоздь, копье и крест.

Странные существа

Странные существа появились в начале 70-х,
исчезли в начале двухтысячных.
Их было немного таких крылатых
в таких тяжелых свинцовых высях.
Не более пяти.
Кардиограммы их коротких жизней
по почте могли прийти
любому знавшему их когда-то,
тогда в начале 70-х...
Достаточно было послать письмо
на адрес странный и тихо ждать,
когда их вензельное клеймо
частью коллекции вашей стать
способно. В их дневниках мы читали даты
и песен облачные слова.
Мечтали странные существа
добавить жизни земной караты
тогда, в начале 70-х, тогда, в начале 70-х...
;
Любовь

Цветные шапочки: береты, кепки.
День растворяется многоточиями
головных уборов.
В мозаике чувственных разговоров
амурчик меткий стреляет точно,
стреляет вечно
стрелой счастливой - знамением рая.
Весной быстрее сгорают свечи,
в глазах восторженных отражаясь.

Послевоенное

Три полосы перед глазами:
река, футбольное поле, индустриальная зона.
Конец сороковых. Верона.
Река широкая на первом плане -
собиратели угля вдоль берегов.
Дети с ведерками и совками,
взгляд вода за собою тянет.
Поле футбольное. Голосов
эхо гулкое до завода, до тумана, до черных труб.
Фигурки цветные стоят, бегут
быстрей-быстрее в глуши района.

В апреле розовом

Апрель повсюду розовый,
апрель объединяющий апостолов и херувимов
в один отряд весенний,
объединяющий солдат и тени
в одно большое воинство Христово,
объединяющий людей в общины.
В апреле розовом едины, едины реки и притоки,
едины смертные и Боги,
в апреле розовом едины.

Пленники грез

Чистят белые перья пленники грез,
их крыло - деревянная рама и воск,
их парение - ветра блуждающий голос,
их парение - щепки и лепестки белых роз
и волны, бьющиеся об утес.
;
Живые территории

Карта. На ней только вечный покой.
Где же граница живых территорий?
Где ареалы природы живой?
От непонятной порывистой боли
корчатся северные океаны,
мчатся олени под белой звездой.
Волки вдоль тихих опушек зимой
след оставляют орнаментом странным

Хоккей на траве

Мне снилось всю ночь мы по длинной дороге
неслись на сверкающих роликах вместе.
Мы ускорялись рука в руке,
параллельно я инструктировал Левашова.
Потом он купил всем хоккейные клюшки,
и мы на огромной зеленой поляне
играли в забавный хоккей на траве.
Утопал я в тщеславии и мастерстве
во время большого хоккейного бала,
и ты за каждый прием или гол
меня целовала…

Грезы – сны

Пепел-грезы, окурки-сны,
окна мутные, из подвалов
волны каменной тишины
поднимаются. Пьедесталы
ждут хозяев своих с весны.
Войны кончились. И начало
новой чьей-то большой войны
не предвидится на закате,
не предвидится на рассвете,
Грезы-месяцы, сны-столетия...

Почти умершие кварталы

Ветер наигрывал сквозняками
свою мелодию – песню бунта.
Хлопала дверь подъездная контрапунктом,
такси поскрипывало рычагами
и срывалось в мир времени и движения
из пустых кварталов, почти умерших,
обгоняя спящих и тени пеших,
машина летела к пересечению
с дорогой к центру, к холмам счастливым
от стекол выбитых тьмы кромешной…

На угасающих волнах

Корабль не уплыл, так близок берег,
и с океаном мутным опять отсрочил битву я.
Так нерешителен я стал и неуверен,
хоть пред грядущим не испытываю страх,
согретый неизвестною молитвою.
Я так давно качаюсь на волнах,
на угасающих волнах любви твоей.

Встреча на том берегу

Вот мы и встретились, наконец,
догнал тебя я на дальних склонах
великих странствий твоих по морю.
Я шел по площади во дворец,
где праха нет, как и нет покоя
для душ романтиков и изгоев,
уплывших в ночь не туда, не с теми.
Словно рабов из больших владений
их метрономы внутри сердец
не отпускают из клетки время.