Дождались слышишь стрёкот серебряный...

Дождались: слышишь -  стрёкот серебряный: то ли цикады, кузнечики то ли, сверчки
инкрустируют в поте лица полированное эбеновое дерево надвигающейся ночи.
О, даруй, мать-природа, нам кошачьи фосфоресцирующие зрачки,
тем, удел чей - стяжание правды полками глаголов, наречий, отрядами многоточий.

Будем видеть, а может и видим уже вкруг себя на версту
в темноте кромешной, словно дня посреди, с его прорисовкой мельчайших деталей.
При таком-то зреньи - шутишь - да не стоять на бессменном посту
захудалой словесности, вдохновению приближающемуся к отступленью пути
                отрезая в запале?

Наконец-то июль отодвинул жаровню свою на полшага подальше от нас.
Будем жить по-иному: в разломы и трещины бедной земли уж ладони, в тоске,
                не влагая.
На вершину блаженства взнесёт нас вишнёвых варений без косточек сокровенный,
                с избытком, запас;
к перетёртой малине, смородине с сахаром бодро причалим с разбега,
                в том счастье своё полагая.

Это ты, моя радость, в белом хлопчатобумажном платке,
по-крестьянски повязанном, зачиняешь поверку утреннюю нашему винограду;
с неизменным секатором в непреклонной правой, рабочей руке,
по карманам клубками шпагата, с улыбкой, подсмотренной мной, на лице
                лозам, гроздьям в награду.

Если б  кто-то спросил бы меня с хитроватой поддёвкою: в чём он - секрет
ваших дней безмятежных и долгих, полновесных, как соты под мёдом, нелживых?
Не в любви - в любовании - был бы мой простодушный на это ответ;
не поверишь: сплошным восхищеньем вседневным друг другом и живы.

Но - пора, здесь по графику воду дают, нынче - день поливной, посмотри,-
как земля жадно пьёт, припадая губами к воде, как её б ни поили...
Сколько лет там прошло? А воды утекло? Не упомнить и в здравом уме. И -  не говори...
Так и мы - ещё жажду друг в друге не утолили.