Джеральдина. Часть 2. Конец истории

1
- Кажется, нас ждет разгром похлеще вчерашнего!
Молодой адъютант, Хавьер, лукаво подмигивает. Старшему адмиралу Бардому совсем невесело.
Он смотрит украдкой на своего адъютанта. Глаза мальчишки горят задорным огоньком молодости, светлые волосы зачесаны назад, аристократический профиль и широкие плечи наверняка сводят с ума не одну барышню из благородных семейств - и, заодно, многих простых девчонок. Да, Армандо Бардом с удовольствием поменялся бы местами с Хавьером. Хотя бы на пару минут почувствовал бы себя молодым и беззаботным...
Для Хавьера предстоящий совет лишь повод поглазеть на юную королеву и знаменитых царедворцев, а если повезет - упомянуть о сражениях, в которых он принимал участие. Его стихия - открытое море.
Генерал Бардом мельком смотрит в зеркало на стене коридора. Седые волосы, шрамы на лице, неудобный парадный мундир... Он бы предпочел свой привычный старый китель, трубку с дешевым табаком и борт верного "Перехватчика" этим коридорам с роскошными обоями и запахом дорогих духов. Но совет надо выдержать. Как битву. Как испытание.

- Ваше Величество, Вы прекрасны.
Хавьер не льстит. Королева действительно прекрасна, как и всегда. Нити жемчуга, вплетенные в волосы, тонкая высокая шея, профиль - истинное украшение медалей, парадных портретов и золотых монет. После смерти родителей она возглавила империю, самолично вникая во все тонкости и нюансы управления. Никто из министров не сумел сделать из нее покорную марионетку, и юной королеве прочили большое будущее.
Королева чинно здоровается с советом:
- Господа, я ознакомилась со всеми докладами. Как вижу, пираты свирепствуют еще сильнее. Наши недавние успехи нивелированы. Что вы можете сказать по этому поводу, адмирал Бардом?
Адмирал склоняет седую голову:
- Мы делаем все, что в наших силах.
Королева поднимается со своего места и быстро движется к нему. Походка - словно крадущийся шаг львицы. Сейчас нападет...
- Это вы называете действиями?! Главная эскадра попала в шторм, чудом обошлось без потерь. Наш флот зализывает раны. Военные корабли бездействуют, патрульные разбиваются пиратами по одиночке, торговые боятся выйти в море, пассажирские массово отменяют плавания. О наших пиратах ходят легенды! Наши берега - одни из самых небезопасных в мире.
Огненно-рыжие волосы выбиваются из аккуратной прически. Королева кричит, теряя терпение:
- Я не хочу говорить о вреде для торговли. Сколько еще людей должно погибнуть прежде, чем вы разберетесь с пиратами, адмирал?!
Словно удар в болевую точку. Адмирал Бардом еще помнит свою семью.

Ему было семь лет, когда его родители отправились на том злосчастном корабле в плавание. Заболевший так некстати мальчик не отправился с ними. Маленький Армандо долго плакал, представляя себе морские просторы, которые так и не довелось увидеть. А вскоре ему пришлось рыдать еще сильнее.
Весточка о гибели родителей дошла быстро. Проклятые пираты напали неожиданно и исчезли бесследно, отправив корабль со всеми пассажирами в морскую пучину.
А несколько лет назад Армандо потерял деда. Тоже пираты, морское сражение, грозное и жестокое. Дед был адмиралом, и уже выросший Армандо пошел по его стопам. С тех пор он усвоил - пираты это смерть. Смерть не только для всего живого, но и для счастья, надежд, ожиданий...
...Только королеве до личной боли адмирала - какое дело?

- Кроме того, появляются все новые пираты. Мне доложили, что есть даже судно с капитаном - женщиной.
Хавьер. Решил потешить королеву занятной весточкой или пытается отвлечь от гневных выражений?
Хитро, Хавьер, очень хитро. Да только королеву таким не взять.
- Наслышана. Так что вас удивляет, Хавьер? Вы считаете, что женщина не в силах управлять ни империей, ни кораблем?
Хавьер по-мальчишески отводит глаза.
Справедливости ради, не будь адмирал раза в три старше королевы - тоже чувствовал бы себя перед ней нашкодившим подростком.

2
Хавьер украдкой смотрит в зеркало на стене коридора, поправляя и без того безупречно лежащие волосы и стряхивая с мундира несуществующие пылинки. Адмирал Бардом тяжело вздыхает.
Когда-то и сам он так же прихорашивался перед зеркалом...

...Это было давно, уже очень давно. За годы детства и юности, проведенные среди чужих людей, юный Армандо отвык общаться на равных. Только: "да, Госпожа", и "да, Господин". А в закрытом военно-морском корпусе не учили общаться с женщинами.
Тем более - с красивыми женщинами. Алисия (хотел бы он хотя бы мысленно назвать ее своей...) была именно такой.
Как и многие великосветские красавицы, Алисия была своенравна и коварна. Она играла с молодым Армандо долго и жестоко, как кошка с добычей, и - красиво, как поигрывала, задумавшись, прядью своих огненных волос.
Будущий адмирал в свое время просто млел перед ней. А она... развлеклась его чувствами вдоволь перед тем, как выйти за другого человека. Армандо во всем уступал ему - не был ни богат, ни красив.

Кажется, что юный адъютант готовится к свиданию. На самом деле - к встрече с королевой. Она вознамерилась лично присутствовать на допросе человека, выжившего после нападения пиратов.
Львица. Или тигрица. Бесстрашная.
А вот Хавьера почему-то жалко...
Как так вышло, что адмирал порой относился к нему - как к сыну?

Допрос. За столом напротив адмирала - щуплый невысокий человечек, который называет себя единственным выжившим после нападения. Имя, занятие... неинтересно.
- Расскажите о нападении. Как вы выжили?
- Я не знаю, сэр. Этот корабль... он появился из тумана, с левого борта. Нас обстреляли сразу. Пиратское судно было небольшим, совсем небольшим. Они маневрировали, как будто их корабль был живым существом и знал каждую волну в океане. На носу их корабля была пантера. Носовая фигура, очень темного дерева... или крашенная в черный, я не разобрал. И в нее был вделан фонарь... не знаю, как они это сделали, но казалось, что свет идет из пасти зверя. Это было очень жутко...
Хавьер вздрагивает, подобравшись - будто хищник перед прыжком:
- Пантера!
Адмирал Бардом хмурится:
- Знаком нам этот зверь...
Королева молча стоит за спиной Хавьера, вникая в курс дела. Тот, возможно, мечтает, что закрывает ее собой.
Мальчик, хищницы не нуждаются в защите. Это тебя спасать надо...
А выживший, кажется, не дурак. Хоть и простачок, но важные детали запоминает.
Выживший какими-то фибрами души ощущает благосклонность адмирала и продолжает уже увереннее:
- Вот я и подумал: "Пантерой" назывался Джеральдов корабль. Джеральд, который пират, у нас о нем легенды ходили. Сын пиратского короля, который не стал отцовский флот наследовать, а начал в одиночку пиратствовать. У них, говорят, на носу тоже пантера была - только не атакующая, а крадущаяся. А потом думаю - нет, не сходится: Джеральда ведь казнили. И корабль у него, говорят, был немаленький. Тогда кто? Вот только кто бы ни был, захватили они нас.
Королева прерывает его гневным вопросом:
- Неужели вы сдались без боя?!
Теперь Бардому кажется, что Хавьер закрывает собой не королеву, а допрашиваемого. Что ж... последнему и впрямь нужна защита. Или нет?
- Нет, Госпожа. Мы отбивались, пока могли. Ваше Величество!
Узнал. Впрочем, королева и не стремилась остаться инкогнито - не куталась в плащи, не скрывала профиль. "Как и Алисия" - невольно мелькает в голове. Та тоже питала пристрастие к опасностям и никогда не казалась испуганной - даже на морской прогулке, закончившейся кораблекрушением. Алисия тогда смеялась и шутила, сидя в шлюпке. И казалась особенно прекрасной.
Человек продолжает свою речь:
- А потом... взошла на наш борт женщина в черном кителе. Красавица... Волосы рыжие, огненные, и сама она - будто огонь оживший. Лицо строгое, бледное, губы алые.
- Всю охрану корабля и солдат, - говорит, - по доске пустить.
И пустили.
А потом ко мне подошла.
- Жить хочешь? - спрашивает.
- Да кто же не хочет, госпожа, - отвечаю.
А сам гляжу на нее, и насмотреться никак не могу. Хоть и понимаю, что, однако, ее лицо - последнее, что на этом свете вижу.
- Я, - говорит, - тебя сразу заметила. Что же ты на пантеру нашу уставился?
А я возьми и признайся, что про Джеральда подумал. Говорили про него, честный и добрый был человек, хоть и пират.
- Таким он и был, - горько вздыхает, будто сердце у нее на части рвется. - Значит, жить тебе, мальчик.
Повернулась и ушла, только каблуки застучали. Вынесли пираты наш груз - часть на свой корабль нагрузили, а часть, видать, не поместилась, так они в воду бросили - и уплыли. А у нас главная мачта ядром повреждена... и потом шторм. Затонуло судно, только я и спасся. Вот так оно все и было.
Адмирал Бардом ведет допрос:
- А та женщина в кителе - она кто? Помощница капитана, или любовница? Или, может, кто ее по имени называл?
Человечек морщит лоб:
- Думаю, она сама капитан и есть. Все ее слушаются, а чтобы кто другой командовал - я не видел. А имя услыхал, да. Слышал, как ее Джеральдиной назвали. Я еще подумал - кто такая, каких краев урожденка? Не слыхал я такого имени... иностранка, что ли? Говор вроде наш, местный, как у знати столичной. А сама... хоть и ругается, как матрос... Что-то в ней такое... господское... не знаю, как и объяснить.
Хавьер, увлеченно слушающий рассказ уже с момента упоминания имени Джеральда, вставляет:
- Горячая, должно быть, штучка...
И испуганно оглядывается, вспоминая о присутствии королевы. Адмирал пытается его выручить:
- Вероятно, дворянка. Из разорившейся семьи? Или дело родни унаследовала? И как-то связана с Джеральдом.
Допрашиваемый оживляется:
- Ваше благородие, я приметил: очень она мне одну знатную девушку напомнила. Я до того, как матросом пойти, грузчиком в порту перебивался... и видал одну семью - Дьюитт. Они на корабль садились. Важные господа... и видно, что несчастные. Мать семейства нервная, дергается все время... как марионетка в балагане... и на дочку шипит, ну чисто - змея. Папаша все время сбегал куда-то: то сигару выкурить, то с кем-то беседовал... А дочка - лицо гордое, но видно, что еле держится. Напудрена, вся в кружевах, розах, ну чисто - кукла. А глаза у нее погасшие, мертвые будто... видно, что несчастная. Разве что, когда на море взглянула, оживилась как-то. В тот момент с нее еще шляпку сорвало. Волосы развеваются - рыжие, огненные, лицо счастливое. Так на капитаншу похожа... Будто сестры родные. Вы поспрашивайте Дьюитт - вдруг и впрямь родня какая?
И тут же испуганно закрывает рот рукой, понимая, какую вольность себе позволил.
Однако адмирал не обижен. Хоть что-то. Хотя бы описание корабля. А у королевы другие мысли по этому поводу:
- Благодарю - ваш рассказ может помочь нам. Я распоряжусь - вам выделят награду. Адмирал Бардом, вы займетесь разговором с Дьюитт. Я лично прослежу за этим.
И ведь действительно проследит... Королева такими словами не разбрасывается и к государственным делам относится более чем серьезно.

3
Адмирал и Хавьер идут по улице. Бардом упорно не хочет верить в происходящее.
Хавьер навел справки: у известной в свете четы Дьюитт не было дальних родственников. Была только лишь дочь Диана, пропавшая год назад. Тоже нападение пиратов, тоже кораблекрушение... Зачем травить старую рану? Как это все нелепо, глупо - поверить сомнительному слуху, случайному сходству, словам матроса - простака и сплетне - якобы леди Диана была влюблена в пирата... Почему проверкой сплетен должны заниматься не сыщики, а старший адмирал?
Но надо проверить.
Хавьер стучится в двери. Его встречает Руфь Дьюитт, нестарая еще сухопарая женщина с неприятным выражением лица, уродующим правильные черты. Возможно, в молодости она была красавицей.
Ее муж курит сигару, сидя на диване.
Адмирал Бардом неспешно излагает суть дела: мы не можем быть уверены, что ваша дочь погибла. Хавьер вмешивается: видели похожую женщину, рыжеволосую и статную, в алом платье стоящую на капитанском мостике пиратского корабля. Руфь Дьюитт резко обрывает его:
- Это не она! Как это может быть она?! Вы говорите не о моей дочери! Диана - воспитанная леди, она скорее позволила бы себя убить, чем связалась бы с грязным пиратским отродьем! Алое платье! Она не явилась бы нигде в таком вульгарном виде! И ей нечего делать на капитанском мостике, слышите - нечего!
Ее голос давно сорвался в истерический крик, скорее даже - в визг. Траурная вуаль слетела с нее, и огненно-рыжие с проседью волосы норовят выбиться из высокой прически. Муж пытается успокоить женщину, сам подносит ей нюхательные соли. Руфь Дьюитт бессильно обмякает, падая в обморок.
Очевидно было, что ничем хорошим сомнительное предприятие не закончится.
Хавьер накидывает пальто. Адмирал читает по глазам - мальчишке понравилось играть в сыщика. Что ж... хорошо быть молодым и увлеченным...
Сэр Дьюитт окликает Бардома:
- Мы можем поговорить наедине, адмирал?
...
- Так вы считаете, что это могла быть ваша дочь?
Дьюитт опускает голову:
- Диана не погибла в кораблекрушении год назад, как все думали. Мой старый друг, капитан военного корабля обнаружил во время рейда ее с Джеральдом - вы понимаете, о ком я говорю - и под свою ответственность, по большому секрету передал ее нам. Мы с женой хотели объявить, что наша дочь была в плену или потеряла память... Но Диана сбежала из дома, и больше мы ее видели.
Бардом тяжело вздыхает:
- Вы считаете, ваша дочь на такое способна?
Дьюитт разводит руками:
- Моя жена не хочет в это верить. Но, в тот момент, когда Диана узнала о казни Джеральда - я видел ее глаза. Я понял тогда - моя дочь способна еще и не на такое.
Гадко. Погано на душе...
- И последний вопрос, Дьюитт. Неужели ваша жена так плохо знает собственную дочь?
Дьюитт вздыхает:
- Мне кажется, она никогда не хотела ее знать.

4
Адмирал задумчиво перебирает факты:
- Значит, Диана Дьюитт, официально - погибшая в кораблекрушении при нападении Джеральда, на самом деле спаслась. Она была его любовницей, и, видимо, стала преемницей. Отсюда и прозвище - частица его имени.
Частица имени. Частица его, Джеральда. Будто нерожденный ребенок или знамя, подхваченное преемником. Хотел бы адмирал Бардом, чтобы и его не забыли после смерти.
Хавьер скептически отзывается:
- Но как такое может быть? Она женщина, для пиратов она - не более чем кусок мяса.
Повезло тебе, мальчик - королева не слышала.
- Не просто женщина, Хавьер. Женщина Джеральда.
Хавьер замолкает. Он тоже помнит Джеральда.
А как забыть этого синеглазого парня в черной рубахе, который даже в разговоре со своими будущими палачами смеялся и шутил? Адмирал запомнил, как брюнет с сапфировыми глазами стягивал свою рану алым платком, ранее украшавшим его длинные волосы. И - запомнил, как тот беседовал с Хавьером перед своей казнью.
Адмирал Бардом тогда вошел в коридор, отгораживающий заключенных от места казни - и Джеральд невесело усмехнулся:
- Значит, пора? Ну ладно.
И протянул Хавьеру маленький компас:
- Он достался мне от отца. Компас никогда не подводит, в отличие от удачи. Пусть он бережет тебя, Феликс.
Хавьер не только взял компас с раскрытой ладони, но и пожал руку пирата:
- Спасибо, брат.
А Джеральд неожиданно подошел ближе и крепко обнял его. И даже в море после расстрела пират падал - раскинув руки, как будто хотел обнять весь мир напоследок.
Адмирал помнит. И никогда не посмеет осуждать Хавьера.

5
Погони. Бесконечные погони за маленьким и юрким кораблем. "Пантера", не иначе как издеваясь, снова и снова уходила, лавируя между скалами. Хавьер рвался продолжать погоню, адмирал одергивал его в бессильной злобе: массивный корпус "Перехватчика" неминуемо застрял бы. Мельком увиденная фигурка рыжеволосой капитанши - действительно капитанши - на мостике.

Королева опять неистовствует. В глазах все плывет, и хочется спать.
- Стерва рыжая, - бормочет адмирал.
Королева слышит:
- Вы кого имеете в виду, Бардом?!
Адмирал спохватывается мгновенно:
- Пиратку, разумеется.
Сам он не уверен в собственных словах. Бессонница и образы, сливающиеся в один: веселая и жестокая Алисия, надменная и справедливая королева, ставшая неожиданно понятной Джеральдина, преждевременно постаревшая и глухая даже к родным людям Руфь Дьюитт - одна рыжая женщина, смеющаяся над ним, порядком истощают силы.

6
И вот, наконец, он снова увидел ее. Джеральдину. Жуткий шторм и хрупкая, но в то же время сильная фигурка в алом платье на капитанском мостике. Платье развевалось флагом, пока не вымокло, облепив ее ноги. Сверху - мужской китель. Явно - Джеральдов.
Была ли она красива? Да. Безусловно, Джеральдина была прекрасна в своей ярости и одновременно - спокойной решимости сопротивляться до конца.
Загнанная в ловушку "Пантера" уже не спасала свою шкуру, стремясь заранее отомстить за свою смерть. Грохотал гром, гремели пушки, падали мачты. Но с "Пантерой" покончил не "Перехватчик". Огромная волна накрыла маленький корабль, унося за собой в пучину очередную легенду.
...И вот, когда завершилась эта кровавая драма, а погода начала улучшаться, и корабли подобрали нескольких выживших пиратов (тех, кто держался на волнах, моля о пощаде), Джеральдину найти не удалось. Ни живой, ни мертвой.

Хавьер задумчиво глядел на волны:
- Как думаешь, где она сейчас? Матросы шепчутся - в преисподней.
Адмирал Бардом вздохнул:
- Надеюсь - с Джеральдом. Ей с ним будет лучше...