Небоги

– Вы признаёте свою вину?
– Не считаю, что в произошедшем вообще кто-либо виновен.
«И ты тоже не считал бы, если б не скучный казённый алгоритм, засунутый в твои электронные мозги».
– Семён Оксидович, – киберпрокурор вздохнул бы снисходительно и устало, если б мог, – вы признаёте свою вину?
Семён поморщился на собственное отчество, которое досталось ему от человека, рождённого на марсианской базе в эпоху преклонения перед мощью науки. Теперь эта мощь грозила обрушиться на Сеньку и размолоть в труху. Двадцати километров не хватило ему до «Дона», с которого, как известно, выдачи нет. Был бы на аэроцикле – ушёл бы, наверняка ушёл, но летучую машину пришлось оставить Эйре, а стражи порядка поймали Сеньку прежде, чем сам он успел поймать попутку.
Киберпрокурор ждал. Семён тянул с ответом, жадно проживая события последних двух недель в ускоренной перемотке собственной памяти.

***

День девятого июня не обещал быть примечательным. Продрав глаза в районе полудня, Сенька прищёлкнул пальцами, разбудив голографический проектор на потолке, вышел в Сеть и залез на форум «Помогайцы» посмотреть, не свалится ли с неба какая-нибудь подработка. С неба, кстати, в прямом смысле слова. Со времён Великой хвори услуги аэрокурьера стали весьма востребованы – ведь если бесплатная доставка из магазинов становилась доступна лишь при заказе на определённую (немаленькую, надо сказать) сумму, на дорогах промышляли лихие люди, а вам срочно требовалось отправить деньрожденный подарок любимой прабабушке, живущей за пятьсот вёрст от вас – выбора особенно нет, вы наверняка обратитесь к парню с мощным аэроциклом и неплохим рейтингом на «Помогайцах».
Вот и сейчас Сенька обнаружил в личном кабинете новую заявку. Она оказалась совсем рядом – груз весом около 20 кило нужно было забрать из ангара ЛИИ в Жуковском и доставить прямиком на крышу строящегося Сити-II. Приблизив отметку на карте и прочитав комментарий, Сенька хмыкнул. Отправитель запросил бесконтактную доставку. Пережиток карантинных мер, ставший чем-то вроде правил хорошего тона. Настораживало другое: лететь следовало непременно ночью, начисто отключив геопозиционирование, и аванс от пользователя zero_profile уже был внесён на счёт Семёна.
Некстати вспомнилась Сеньке банда Имре Тигроватого, чья охота на грузовые дроны болезненно ударила по репутации беспилотной логистики. Усилием воли Семён прогнал позорную мысль отказаться от задания и тоскливо возмечтал о неблизком совершеннолетии, когда можно уже будет получить лицензию на оружие. А сейчас оставалось полагаться на гауссов арбалет, способный скорее вызвать у противника безудержный смех, чем причинить вред. Ну, и на «Зимородка», конечно – так Сенька звал свой аэроцикл, выкрашенный в зелёные, голубые и рыжие оттенки.

Припарковаться на территории бывшего ЛИИ оказалось не такой просто задачей, как мнилось при взгляде со спутника: авиационную экспозицию изрядно потеснила очередная высотная стройка. Наконец, «Зимородок» втиснулся между острым крылом какого-то древнего истребителя и печально повисшими лопастями не менее древнего вертолёта. Темнота в эту ночь была нетипичной для гиперполиса, прожектора со стройки светили мимо, и курьер чудом не упал, споткнувшись о какую-то железку.
– Не музей, а свалка! – выругался Сенька.
«Это ты в Питере не был», – внутренний голос вмешался как всегда некстати. Печальная судьба осаждённой Петропавловки стала хрестоматийным примером победы мусора над человеком, его создавшим. Впрочем, битва – не есть война, а исход войны пока был неясен. Зажиточные агломерации платили нищим областям за то, чтобы те сыграли для них роль мусорного ведра; затем чаши бюджетов качались в иную сторону, и игроки менялись раскладами карт. Жители, разумеется, проявляли стихийную гражданскую активность. Поначалу протестующих разгоняли; затем, смекнув, начали напоказ выводить часть «мусорных» денег в вечно голодную социальную сферу – и теперь с плакатами на свалках встречались лишь идейные одиночки. Да и те предпочитали не оставаться там на ночь.
Коробку в заброшенном ангаре Сенька нашёл быстро – точнее, коробка нашла его. Сопроводительный робот вынес контейнер, но при попытке забрать его требовательно пискнул, прося ввести код авторизации. За этим дело не стало: заказчик снабдил Сеньку кодом. Надеясь, что если он и взорвётся в полёте, то не сегодня, Семён закрепил контейнер на грузовой платформе и запустил «Зимородка». Движки, не успевшие остыть, вышли на полную мощность за несколько секунд; винты взбили прохладный ночной воздух, и Сенька рванул ввысь.
В навигаторе, кстати, и не было особой нужды: на горизонте сияли прожекторами два скопления высоток, одно из которых давно стало объектом культурного наследия, а другое мало-помалу возводилось согласно изначальному проекту того, первого. Малоэтажные по нынешним меркам башни – пока ещё тёмные и незастеклённые – застыли в подобии хоровода вокруг центральной, непропорционально высокой и острой. Вертолётная площадка на ней уже была готова, но со шпилем как-то не клеилось: наверное, снова не хватило денег.
Включив нижнюю подсветку аэроцикла, Сенька припарковался поближе к тому месту, где площадка переходила в едва намеченную аркаду перед внутренними залами, выгрузил контейнер и, не оглядываясь, улетел прочь.
Разумеется, он никак не мог видеть многосуставчатую металлическую руку, что высунулась из-за каркаса стены и загребла посылку во тьму. Тем более что следовало думать о грозе, которая заходила на город с востока вопреки погодному расписанию.


– Разница температур установлена, направление ветра изменено, – голос из старых динамиков звучал глуховато, но приветливо. – Я покидаю сервера погодомашин; следы своего присутствия подмёл утилитой «Лисий хвост».
– Спасибо, Эол.
– Рад снова быть полезным, Сван. Удачных экспериментов!
Сутулая девочка, сидящая перед монитором, оторвалась от созерцания грозового фронта, который возник над Москвой словно ниоткуда, и перегнула неестественно длинную шею через спинку кресла.
– Твой выход, Эйра.

***

Следующий заказ по Сенькину душу пришёл спустя четыре дня с того же адреса. Прочитав детали, он едва не поперхнулся чаем: по сравнению с новой задачей недавний полёт казался детской шалостью.
– Казанский машиностроительный завод?!
Размер аванса, однако, впечатлял: с удивлением Сенька понял, что сможет оплатить коммунальные расходы на два месяца вперёд; пошлина за пересечение областных границ также была включена. «Кто вы, чёрт подери?» – так и тянуло его написать неведомому zero_profile, но правила «Помогайца» давали заказчику право оставить подобный вопрос без ответа.
Утешив себя тем, что пополнит чайную коллекцию татарским «Ханским», Сенька начал сборы. Зарядил подсевшие батареи «Зимородка» и заправил запасной бак высокоэффективным топливом. Сложил в рюкзак смену белья и запас еды – в кафешках вдоль трасс, как правило, ломили цену за блюда сомнительного качества. И, наконец, загрузил в импланты оффлайн-карту маршрута: если в Москвах Семён ориентировался вполне сносно, то территории других агломераций (кое-какие из них гордо величали себя княжествами) ему ещё предстояло открыть и исследовать.
Вылет состоялся на рассвете: к вечеру Сенька рассчитывал совершить круг почёта над казанской промзоной, чтобы в сумерках не тянуть с приземлением, там забрать очередной контейнер (на этот раз zero_profile намекнул про 30 килограмм, то бишь почти предел аэроцикла) и как можно скорее валить назад.
– Вот покончу с этим и найду нормальную работу, – страшно фальшивя, напевал Сенька избитую мантру, – или поступлю куда-нибудь на дистанционку…
В чёрном защитном костюме с горбиком парашюта на спине, в задраенном наглухо шлеме, стекло которого отражало яркий градиент рассвета, Семён был похож на стрижа, что решил оседлать зимородка.
В воздухе над Москвой было людно: народ массово выдвигался на дачи. «На том стоим», – шутил давным-давно отец, и маленькому Сеньке казалось, что тот выходной, когда дачные пробки исчезнут, станет началом Армагеддона.
Миновав плотную застройку Электростали, Семён выключил внешние фильтры шлема, оставив только пылеуловители. Полёты на малой высоте имели особую прелесть: можно было ощутить смену ароматов в набегающем воздушном потоке. А начало июня было богато на запахи: томная сладость шиповника, бодрящие ноты сирени и нежный, трогательный жасмин сплетались воедино, словно незримые косы молодых ветров, и звали подняться за облака.
Оставив по левую руку Владимир, а по правую – Гусь-Хрустальный, Сенька включил антиптичий радар: местные пернатые оказались не в пример наглее московских и лезли чуть ли не под лопасти в попытках удовлетворить своё любопытство. Или показать, кто тут главный.
К полудню Семён сделал изрядный крюк влево, не отказав себе в удовольствии полюбоваться дальней панорамой Нижнего Новгорода. Слияние Оки и Волги манило приземлиться в высокую траву, отдохнуть, загадать желание. Но сначала стоило расквитаться с заказом.
Корпуса казанского завода казались необитаемыми, но впечатление это было обманчивым. Зависнув на месте, Семён наблюдал, как люди в длинных белых халатах суетятся внизу, вынося на улицу свои нехитрые пожитки, и неровной колонной тянутся к проходной. Потом кто-то из них заметил «Зимородка», освещённого последним лучом закатного солнца, и Сенька приготовился сваливать на первой космической, но, к большому его удивлению, обитатели завода засуетились ещё больше и бросились к выходу, будто полёвки – от коршуна.
Работая курьером, Семён привык, что с ним редко встречались лицом к лицу. Но ещё ни разу от него не драпали.
– Эй! – Сенька улыбнулся и на всякий случай помахал обеими руками, – я тут просто должен забрать доставку…
– Забирайте что угодно, – сорвавшимся голосом крикнул высокий человек внизу. – Мы не хотим…
Окончание фразы съел ветер, и Сеньке отчего-то стало зябко, даже терморегуляция в комбинезоне не помогла. Приземлившись, парень сорвал с седла арбалет и почти бегом направился к заветному корпусу, мельком отмечая лаконичную красоту неоконструктивистской архитектуры. Заветный ящик в объятиях робота ждал за одной из широких стеклянных дверей, но от волнения Сенька забыл код – пришлось лезть в переписку, а сеть едва пробивалась в это царство железобетона.
– Каки-ие люди и без охраны! – голос за Сенькиной спиной был таким едким, что им можно было растворять металлы. Семён замер, так и не коснувшись ручек контейнера. Мда, встречать противника в позе «раком» – диспозиция, обречённая на провал.
– Отойди, мальчик, и оставь наше нам, – продолжил тот же голос, и Сенька, не выдержав, обернулся.
Коренастая женщина в компании пары вооружённых мужиков гордо взирала на него, и немигающий взгляд её тёмных раскосых глаз казался опаснее, чем дула их двустволок. Повинуясь еле заметному кивку, мужик слева шагнул к Сеньке и, усмехнувшись, отпихнул от него лежащий на полу арбалет. Второй в это время примерился к контейнеру, собираясь забрать добычу. С трудом одолев тягостное оцепенение – если б хотели убить, сделали бы это уже давно! – Сенька рискнул спросить:
– Кто вы?
Женщина прищурилась на него насмешливо и лукаво.
– Впервые в наших краях? М-м, наверное, тебя сюда на практику отправили, а завод-то возьми и развались. Ну, а мы зовёмся «бушлай бэркет», – женщина с гордостью задрала рукав потрёпанной рубашки, показав Сеньке криво набитую татуировку орла. – Живём тем, что добываем своей силой, ловкостью и смекалкой.
«Стервятники вы, а не орлы», – подумал Сенька, до которого наконец-то дошло, с кем он имеет дело.
В следующую секунду под потолком случилось неясное движение. Матерная тирада рейдерши перешла в короткий вопль и оборвалась вместе с невыносимо яркой вспышкой.
Когда Сенька пришёл в себя, сумерки уже завладели миром. Лёгкий запах гари доносился со стороны арбалета, точнее его останков. Три неподвижных тела замерли в углах входного зала; злополучный контейнер стоял рядом и был закрыт. Осторожно приподняв его, Сенька убедился, что тот не пуст; проверить содержимое он не мог, поскольку крышка не поддавалась. «Доставлю как есть, а там будь, что будет», – с досадой подумал Семён, выволакивая контейнер на улицу. Когда он добрался до «Зимородка», ноги его дрожали и подламывались от напряжения.
Никогда ещё подъём в небо не доставлял Сеньке такой радости, как в этот вечер. А казанского чая ему отчего-то совсем расхотелось.


– Ловко ты прыгнула сопроводительным дроидом, Эйра. Не знал, что его батареями можно усилить выстрел из арбалета.
Тонкая девочка с белыми волосами, замотанная по самые глаза в ворох диэлектрических одёжек, улыбнулась парню, который сосредоточенно колдовал над грудой железок и микросхем, извлечённых из контейнера. Парень улыбнулся в ответ, но его улыбка вышла странной и дёрганой, а брови в тот же миг сложились грустным и жалобным домиком.
– А то ты не в курсе, Алси, – ответила Эйра, – что куда я захочу, туда молния и ударит… Хорошо, что удалось защитить курьера. Он нам ещё нужен. Времени до Литы в обрез.

***

Спустя неделю Семён получил ещё один заказ от пользователя, которого он и рад был бы забыть, да только сны снились один другого хлеще. Содержание их испарялось начисто, стоило Сеньке открыть глаза, а в памяти оставались лишь разнокалиберные кошачьи морды. Причём котов не простых, а, как бы это сказать, сказочно-мифологических. Чеширский там, Баюн, и даже египетский Сфинкс – ну а что, тоже вполне себе представитель кошачьих.
– Если вход находится сверху, когда находится выход? – демонстрируя спящему Сеньке полсотни мелких острых зубов, очаровательно улыбался Чешир.
– Расскажу я тебе сказку дивную, – угрожающе предупреждал Баюн, – об искуственных о сознаниях, о божественных да о сущностях, что с людьми да совокупилися…
Сфинкс, вопреки ожиданию Сеньки, загадок не загадывал – вообще ничего не говорил, лишь устало и безнадёжно закрывал лапой лицо.
– Я-то тут при чём? – стонал Семён, просыпаясь от иллюзии впившихся в кожу когтей. Контрастный душ и термоядерный кофе помогали справиться с наваждением, но время отхода ко сну он теперь оттягивал, как мог. Впрочем, ночные полёты немало этому способствовали.
Сегодня, однако, лететь было вновь недалече: океанариум в Москве-4. Смутно припомнил Сенька, что был там совсем маленьким и сильно испугался дерущихся нерп, хотя взрослые надрывались от хохота, глядя, как два упитанных шарика пытаются покусать друг друга под водой.
«Транспортировка с особой осторожностью, – значилось в комментарии. – У охраны вопросов быть не должно, но если возникнут, скажите, что везёте груз в водный цирк Кёнигсберга, и документы начальству уже отправлены».
За все эти приключения Сенька решил вознаградить себя. В конце концов, каждый человек имеет право знать, с чем связался. И на этот раз он не улетит, пока не разнюхает правду.
Сейчас, глядя в безликий коммуникационный модуль киберпрокурора, Семён осознавал с запоздалой ясностью, что это и была его личная точка невозврата. Момент, когда стоило послать неведомого zero_profile как можно дальше и вычистить для верности всю историю сообщений.

***

Миссия в океанариуме, вопреки Сенькиным опасениям, прошла без проблем.
– Ты только уши заткни, – посоветовал ночной смотритель, помогавший с погрузкой. Сенька не понял, к чему это сказано, но на всякий случай кивнул. «Зимородок» взревел движками и снялся с места, словно обожравшийся шмель. Поэтому не сразу, далеко не сразу Семён расслышал пение, что доносилось из контейнера.
– Забери меня, мо-оре, – голос был очень высоким, почти на грани ультразвука, – я очень и очень устал …
«И действительно, нахрена-то мы в эту недостроенную башню летим? – непроизвольно подумалось Сеньке. – Что тут ближайшее: Балтика?..»
Пение перекрывало уже и шум винтов, и свист ветра, залезая под шлем прямо в уши курьера.
– У меня было всё; у меня ничего не осталось…
«Хм, выпустить тебя по-быстрому в Финский или запросить пролёт над содружеством Лилаэс, да и в самом деле до Кёнига махнуть?..»
– Стоп, – осадил себя Сенька, остатками здравого смысла осознав, что нерпы не поют, а это означает, что либо у него крыша поехала, либо везёт он совсем неведому зверушку. – Ты вообще кто?
Ответ, если он и последовал, расслышать не удалось.
– Вы находитесь над частной территорией. Немедленно сбросьте скорость и снижайтесь, – хрипящий громкоговоритель и всполохи красно-синих мигалок за спиной ясно давали понять, с кем Сенька имеет дело на этот раз. «Вот и сказочке конец», – со странной обречённостью подумал он, выискивая взглядом места для посадки: как назло, на крышах элитных суперэтажек красовались знаки «Взлёт/посадка только для собственников жилья и их гостей». Вот же проморгал… И ведь в этих краях голым штрафом не отделаешься: до трусов разденут, проверяя, не террорист ли ты, не покушаешься ли на жизни сильных мира сего. А там в багажнике хрен пойми кто…
– Сбрось меня в Строгинский затон, – пропищал «хрен пойми кто» из контейнера. – Заберёшь на том берегу, когда Финистовы дроны налетят.
Поскольку у самого Сеньки не возникло плана получше, он рискнул подчиниться голосу. Опасно снизившись над водой, Семён отщёлкнул крепления грузовой платформы, и та с громким плеском упала в безмятежные воды затона. Крышка отлетела в сторону, и что-то гибкое и серебристое, стремительно рвануло к противоположному берегу по диагонали.
Воздух наполнился жужжанием бессчётных лопастей, и патрульный аэроцикл во мгновение ока оказался окружён роем лёгких беспилотников. Сенька не стал терять времени, выжал форсаж и полетел подбирать свою поклажу.
Тощее, покрытое слизью существо карабкалось из воды на берег, судорожно цепляясь руками за влажную траву. Ниже пояса у него было нечто бескостное, отливающее в прожекторе «Зимородка» тусклым серебром. Приступ брезгливости внезапно сменился у Сеньки острой жалостью, так и не успев перейти в отвращение.
– Эм… эт самое… Тебя на башню или таки к морю? – вопросил Семён, приподнимая существо под мышки, и в упор столкнулся с печальным взглядом больших янтарных зрачков.
– Сначала в башню, если не затруднит, – прозвучало в ответ. – Только на воздухе я не выдержу слишком долго, ноги отсохнут.
Сенька почесал в затылке, решительно расстегнул куртку, избавился от футболки и щедро намочил её в воде. Хорошенько пристегнул существо к пассажирскому сиденью и обмотал футболкой то, что называлось ногами.


– Оставшиеся дроны я взорвал, – юноша с соколиным пером в хвосте отключился от консоли дистанционного управления и устало прикрыл невидящие глаза. – Хороший фейерверк вышел.
Эйра сочувственно смотрела на Финиста. Следовало обдумывать кучу вопросов – например, где найти новых дронов, как разместить парня-амфибию и что, чёрт возьми, сказать курьеру, но обычный заряд бодрости вдруг покинул девочку, и лишь между лопаток болезненно замыкало.
– То не задача, а задаченька, – мелодично пропели колонки. – Не откажись от скромной моей помощи…
Слабая улыбка вернулась на лицо Эйры, и в зале будто бы стало чуть светлей.
– Полагаюсь на тебя, Василиса.
Искин, что в прошлой жизни управлял гостиничным комплексом на берегах Волги, хлопнул в виртуальные ладоши и махнул широким рукавом, призывая к себе роботов-уборщиков. Откуда-то со стройки взялась королевских размеров джакузи, извлечённая из упаковочной плёнки, и шланг с технической водою был в неё немедленно заброшен. Чайник принялся закипать, на столе явились вафли, баранки и даже шоколад с финиками. А Василиса махнула другим рукавом, выпустив на волю Соловья-разбойника. Протяжно свистнув, программа-перехватчик устремилась к серверам крупных корпораций, пощипать в очередной раз их тучные счета.
– Сдаётся мне, одними деньгами от этого курьера не отделаешься, – усмехнувшись, заметил Алси. Печально поджав губы, добавил, – и чаем тоже.
Меж тем, Сеньке уже не нужно было ни того, ни другого. Он отчаянно боролся с боковым ветром, налетевшим в Сити-II невесть откуда. Ветер крепчал, атакуя неровными злыми наскоками, бросался горстями дождя, и система стабилизации «Зимородка» работала на пределе.
– Мягкой посадки не обещаю, – стиснув зубы, предупредил Семён.
Едва коснувшись вертолётной площадки, аэроцикл пошёл юзом; Сенькин пассажир отстегнулся и сиганул в сторону, а сам Сенька мысленно попрощался с жизнью, приготовившись сорваться в крутое пике с видом на силуэты небоскрёбов, ярко очерченных светодиодной подсветкой.
Но неотвратимое скольжение внезапно замедлилось; а затем и вовсе прекратилось. Обернувшись, Семён увидел, как одна пара фиолетово-синих рук крепко держит его «Зимородка» за заднюю раму, а вторая вцепилась в страховочный трос, закреплённый на площадке.
– Намасте, – приветствовал Сеньку обладатель сильных рук. На этом сознание Семёна решило, что с него достаточно, и отключилось.


– …неделю назад он поступил в реабилитационный центр в Афинах, но умудрился сбежать. Что, если установить в бары прогу распознавания лиц?..
– Слишком много баров, Амар, даже общих наших мощностей не хватит… Да и вообще, он может закупаться в магазинах и пить где угодно…
– В общем, Бухаса мы потеряли. Чёрт, плохо. Что по дочке Морриган?
Сенька медленно приходил в себя. Под головой было что-то мягкое, но остальная тушка лежала на холодном бетоне. В нескольких метрах слева виднелся тёплый свет одинокой лампочки, оттуда же слышался странный разговор. Настолько странный, что Семён заранее смирился с тем, что ясный рассудок его покинул навсегда.
– Приговорили к развоплощению за двойное убийство.
– Ей же всего двенадцать?! Вроде бы в таком возрасте положен исправительный лагерь…
– За особую жестокость.
Воцарилось молчание. Сенька отметил, что голоса были по большей части детские, один принадлежал подростку и ещё один имел явно искусственное происхождение.
– У нас нет времени собирать остальных. Тем более Крёстная уже взяла наш след, а ифритов надолго не хватит. Сван, что у тебя?
Сенька наконец сфокусировал взгляд на тех, кто скрывался под ником zero_profile, и вздрогнул, часто заморгав ресницами. А Сван без усилий вознесла голову над всеми присутствующими и объявила:
– Мы с Алси закончили синхронизацию портала и установили максимально возможный скачок в четверть секунды. Эол сообщает, что к ночи солнцестояния подтянет сюда приличный грозовой фронт.
Синекожий парень сложил две пары рук в жесте благодарности и поклонился. Седая девочка издала восторженный вопль и выпустила в потолок маленькую ручную молнию. Плеск воды в джакузи был очень похож на аплодисменты.
Сенька вновь провалился в забытье, изо всех сил пожелав проснуться у себя дома.

Пробуждение, однако ж, случилось всё на том же месте, только теперь он был заботливо укутан какими-то одеялками, от которых пахло сандалом и корицей.
– Если я вам не нужен, можно валить? – сипло вопросил Семён в пространство. Над ним тут же наклонилось чьё-то узкое лицо, глаза-бельма уставились мимо, а цепкие пальцы осторожно ощупали плечо.
– Сколько стоит твой аэроцикл? – спросил слепой.
– А если не продаётся? – страх у Сеньки прошёл начисто, уступив место злости. Чуть не влип там, в казанских дебрях, и из-за кого! – из-за кучки увечных подростков, которые тут играются, воображая себя великими хакерами. Так ещё «Зимородка» им подавай…
– …то Василиса подскажет его текущую стоимость, и спустя пару минут деньги будут на твоём счету.
Сенька красоту реплики оценил, но упрямства в нём не убыло.
– Так может, вам самим проще купить новый?
– Некогда.
Снова эта седая девчонка. В воздухе заметно потянуло озоном. Сенька непроизвольно попятился, но взгляда не отвёл. Сначала не хотел отводить, а потом уже и не мог: такими взрослыми, нет! – древними казались её глаза, и столько в них было невысказанной тоски, что и цвета радужки было не разобрать.
– Эйра, – представилась девчонка. – Извини, руки не подам.
Сенька огляделся медленно и внимательно (никто ему в этом не препятствовал) и второй раз за столь короткое время задал сакраментальный вопрос:
– Кто вы вообще такие?
Ребята принялись растерянно переглядываться: никто не решался ответить за всех, да и вообще, кажется, этот вопрос им был адресован впервые. На хакерский клан как-то не слишком походило.
– Позволь, я покажу нашему гостю, – мягко предложил из динамиков женский голос.
– Да, – с невыразимым облегчением разрешила Эйра. В следующий миг импланты Семёна приняли входящий запрос на передачу интерактивного потока от искусственного интеллекта по имени Василиса.
– Валяй, – разрешил Сенька.
В следующие пять минут он ошарашенно таращил глаза, давился воздухом и присвистывал от удивления, наблюдая, как пряничный мир, в котором он привык существовать, трещит по швам, расширяясь и открывая тёмные, грязные и острые углы.
Пятнадцать лет назад, когда Сенька учился ходить пешком под стол, на дворе царил золотой век искинов. Официанты и лётчики, юристы и художники – везде вы могли встретить их. Синтетические сознания с прокачанным личностным модулем, да и внешне от человека почти неотличимые. Код, которому было не чуждо ничто из светлой стороны человеческого. Сенькин отец лично был знаком с сёстрами, которые продолжили семейное дело по созданию и технической поддержке подобных. Но потом начались не то массовые сбои и протесты, не то войны за обладание правами и, как следствие, прибылью – и следующее поколение искинов вновь было низведено к выполнению сугубо рабочих функций. А тех, кто был рождён в «золотом веке», ждала печальная участь, причём оказаться учебным пособием или экспонатом частных коллекций считалось завидной долей. Большую часть попросту списали и отправили в глубокую гибернацию на облачные сервера, а затем мало-помалу растащили на полезные модули, отбросив всё лишнее в Трэшнет – мировую цифровую свалку.
Там, судя по всему, и зародилась Крёстная, она же Фея – программа, способная натягивать на себя фальшивые внешние оболочки. Она паслась на полулегальных сайтах, куда тайком заглядывали пользователи, чья личная жизнь складывалась не слишком удачно. Уставшие от одиночества романтики, уставшие от семейной жизни супруги, юноши и девушки из пуританских поселений – все находили утешение у Крёстной, единой в неисчислимом множестве цифровых масок.
Казалось бы, ну случился у кого-то в транскоде виртуальный секс с Афродитой, Локи или Перуном – и что с того? Вот только сам транскод – пространство до сих пор не до конца познанное, даром, что с его основания уже триста лет прошло. Больше, чем мировая сеть. Глубже, чем виртуальная реальность, и кто донырнул до дна этой реки-под-рекой, тот назад не вернулся. Если быть убитым в транскоде – умрёшь и в реальном мире, коли чудо не спасёт: это было известно давно, потому и правила безопасности при заходе в сеть соблюдались строго. Ну, а формы любви никто не регламентировал. Как оказалось, зря.
Сенька сделал неопределённый знак рукой, прося передышки от картинок, которыми Василиса щедро приправила свой рассказ. Искин отключил визуализацию, но перед глазами Семёна всё равно продолжали плясать раскадровки людей, механически трахающих друг друга, будучи залогиненными в транскод, где Крёстная охотно принимала формы их тайных фантазий, собирая щедрую дань человеческих оргазмов.
– Мы с Эйрой составляли базу данных два года, – сказала Василиса. – Нам удалось получить историю запросов к Фее и вычислить её клиентов. Потом отобрали тех, у кого в течение года, следующего за контактом, родились дети. В каком возрасте сейчас разрешено ставить импланты, Семён?
Сенька, не ожидавший вопроса, на пару секунд задумался.
– В пять лет, вроде бы. Мне в шесть поставили. А что?!
– Всё так, – откликнулась Василиса. – И при первом в жизни нырке в транскод этих детей ждал отвратительный подарочек от Крёстной. Активация вредоносного кода, удар которого был столь силён, что проявлялся и в реальности…
Теперь уже в картинках не было нужды: перед Сенькой стояли живые примеры.
– Финист. Моя мать намечтала Ясна сокола. В шесть лет я ослеп.
– Сван. Мой отец вообразил царевну-Лебедь. С пяти лет у меня началась деформация шейных позвонков.
– Хех, птичье братство. Моего папашу хватило на двоих сразу: Алконоста и Сирина. У меня биполярное личностное расстройство, пока в ремиссии, но таблеток больше не предвидится.
Голова у Сеньки вновь пошла кругом. Сыновья индийских богов и отпрыски сирен, эти дети получили проклятие вместо благословения по дурной прихоти программы, умеющей превратить силу в слабость с помощью жалкого трюка – инверсии кода.
– На прошлый Самайн мы дали Фее первый бой, – Василису сменила Эйра, – хотели изловить её, препарировать и откатить обновления, где это возможно. Какое там! Мало того, что она скрылась в недрах Трэшнета, так ещё и добила некоторых из нас, ускорив действие алгоритма...
«Сын Вакха и дочка Морриган», – смекнул Сенька.
– Но на этот раз мы должны с ней покончить прежде, чем она избавится от нас.
Вопросов у Сеньки прибывало с каждой минутой, но на свободу вырвался самый нелепый:
– А что я-то вам привёз? Ну, не считая… – Семён замялся, взглянув на обитателя джакузи.
– Коржик, – пискнул тот. – Но так меня прозвали в цирке, теперь хочу быть Мореславом.
¬За спиной у Сеньки что-то тяжко скрипнуло, но в последние две недели он научился оборачиваться стремительно, а потому увидел, как Алси выкатывает из-за стены носилки со сложносочинённым устройством, более всего напоминающим огромную щетинистую пружину.
– Это «Папоротник», – пояснила Сван. – Приёмник и модулятор электрического заряда.
– Основную часть установки показать сложно, – разведя руками, Амар впервые за всё это время вступил в разговор, – потому что она встроена в основание башни, но без тех деталей, которые ты доставил, нам не удалось бы собрать схему для…
– У тебя есть кот, Семён? – вопросы от Василисы сегодня были один другого внезапнее. Сенька помотал головой, добавив:
– У друзей есть. А что?
– Тогда, возможно, ты замечал одну интересную особенность их перемещений. Кот может сидеть неподвижно, пока ты смотришь на него в упор, но стоит тебе моргнуть – и ты обнаружишь его в той же позе, но… уже не совсем там, куда смотрел только что.
– Опять загибаешь, Василиса, – подал из колонок голос ещё один искин. – А речь-то всего о микропрыжках во времени… Но ты, кажется, хотел домой, Семён?
Сенька замялся. Желание свалить в нём уже пропало, но намёк искина был понятен.
– Мы не хотим впутывать тебя в свои проблемы, – печально улыбнувшись, добавила Эйра.
И Семёна прорвало.
– Какого хрена это ваши проблемы?! Почему вам не помогут родители? Служба кибербезопасности? Неужели нельзя переустановить вам импланты и…
– …почистить карму? – подсказал Амар.
Теперь уже Сенька развёл руками.
– У большинства из нас с родителями и так не складывается, – терпеливо пояснила Сван. – Мы пытались найти справедливость вовне, но только почём зря вынесли сор из избы, и если раньше они нас просто не любили, то теперь ненавидят. И уж точно никто не совершит публичного признания в какой-то неведомой бредятине, которую увечные детки сочинили себе на досуге, чтоб не так тошно было жить…
Лицо Алси исказилось в гримасе настолько болезненной, что Сван поспешно заткнулась, осознав, что переборщила с сарказмом.
– Чем вам помочь?
Пять пар глаз уставились на Сеньку, шестая уставилась чуть выше, и ещё одна веб-камера под потолком повернулась объективом в сторону курьера.
– Насчёт «Зимородка» я понял, – отступать было некуда, и Семён тараторил, не давая себе времени подумать и засомневаться, – но, может, в транскоде вас подстраховать или что…
– А и правда, – подала голос Василиса. – Чтоб Фею выманить, никто из нас не годится: вы есть в её базе данных, а мы вообще не люди. Вот что, Семён: сможешь ли нырнуть в транскод к полуночи да зайти на сайт «Кротик-эротик»? Только заранее намечтай, кого встретить хочешь. И как выйдет к тебе Фея, всю волю свою напряги, чтоб, во-первых, мечту свою перед глазами удерживать, а во-вторых, не дозволить Фее тебя поцеловать. Три секунды продержишься, а там уж и мы подоспеем.
«Фигня вопрос», – подумал Сенька.
– Ну, и научи Эйру, как твоего летуна в небо поднимать, – добавил Эол.

Через два часа Семён сидел в миниатюрной круглосуточной кафешке с видом на Сити-II и ждал условного знака. «Не проморгаешь», – намекнула Василиса. В небе над городом собиралась гроза. Нет, какая там гроза – настоящий ураган выгибал дугой тонкие берёзы, высаженные перед фасадом бывшего пивоваренного завода. Вода в Москве-реке потемнела, отражая низкие тучи, и лихой ветер срывал пенные шапки с крупных беспорядочных волн.

***

Игла башни-недостроя то и дело прошивала обрывки облаков, и взлёт «Зимородка» был не замечен никем. Закусив губу, Эйра рывками набирала высоту. На задней платформе аэроцикла был закреплён «Папоротник», сейчас развёрнутый во всю свою трёхметровую длину. Почувствовав натяжение проводов, идущих от установки вниз, девочка включила режим стабилизации двигателей и закрыла глаза.
– По лезвию меж молнией и бездной вхожу одним из отражений в круг …
Подхваченные ветром, полетели прочь тряпки-диэлектрики. Заплясали на бледной коже шальные искры, и пощипывание их, вначале безобидное, скоро начало причинять боль. И тогда Эйра приказала небу стрелять.
Холодная вспышка, пришедшая с ночной высоты, на миг затмила уютное освещение кафешки. С сухим треском разошлись несущие стены облаков, и небесный инфразвук потряс всё сущее; тонко зазвенели окна, свет пару раз мигнул и загорелся вполсилы, словно опасаясь нового разряда. Дожидаться его Сенька не стал, стремительно нырнув в транскод.
Обгорелый остов «Зимородка» почти не дымился, затушенный ливнем. Вода омывала и изломанное тело девочки, но не в силах была избавить серебро её волос от густой алой краски.

– Есть заряд! Смещение максимальное: плюс ноль целых двадцать пять сотых секунды. Пространственные координаты входа и выхода идентичны.
Сван и Алси, Финист и Амар, держащий на нижней паре рук Мореслава, стояли под высокой стрельчатой аркой последнего в Москве пространственного портала, скрытого в цокольном этаже башни. Неудачная разработка, которая могла делать что угодно кроме положенного в техзадании. К примеру, отправлять жителей стольного града на улицы с искомым названием, но в других городах и весях. Или рандомно импортировать пришельцев из иных миров и времён. И всё это с совершенно неприличными энергозатратами.
Именно время заинтересовало Василису после тяжкого поражения в битве на Самайн. Премудрый искин перелопатил гору информации и пришёл к выводу, что сознания человека и машины расходятся сильнее всего именно в восприятии времени. Спроси человека: «где сейчас, а где потом?» – и услышишь неопределённое «ну-у…». Спроси любое устройство, и ежели оно не на коленке сделано, то укажет время вплоть до миллисекунд. И смещение, незаметное человеческому восприятию, для машины окажется критичным. А уж в транскоде-то, где каждый миг бывает полнее всей жизни, и подавно. И чтобы прекратить бесконечный бег загнанной жертвы, нужно обрести дар опережающего удара.
– Разряд!
Голубые контуры портала стремительно выцветают до белого и взрываются безмолвным светом. И в этом свете – впервые за долгое время – Финист видит лица своих товарищей не в виртуальности, а наяву.
Бесконечно малая, бесконечно значимая величина времени сгорает в портале, и кажется, будто колдовское пламя прыгает сквозь них, а не они – через него. Затем всех накрывает бархатная тьма. И оттуда вопрошает голос Василисы:
– Ребят, вы там как?
Но прежде, чем в подземном зале разлетается эхо тревожного «а-а», Сван успевает ответить:
– Живы. Ныряем скорее, ночь нынче коротка.

Описав широкую дугу над эклектичной фантасмагорией Трэшнета, Сенька приземлился на самой его окраине, у одинокого кряжистого дуба, опасно нависающего над рыжей водой отравленного пруда. Сюда перенаправил его сайт «Кротик-эротик», едва новый пользователь выбрал категорию «секс с фантазией».
Сенька трижды постучал по стволу и кликнул деву-дриаду, что скрывалась в нём согласно его воображению.
– Рановато ты, добрый молодец, – вместо Феи с ветки свесился ленивый медноглазый змей, – оне ещё почивать изволят…
Словно наперекор его словам, кора дуба дала тонкую трещину, открывая внутренний слой древесины, гладкий и тёплый. Протянул Сенька руку, не удержался, погладил. И тут же схвачен был за запястье, пристально изучен огромным зеленющим глазом дриады:
– Давно жду тебя, любимый… Пробуди же меня своим поцелуем…
Цепкая древесная рука неудержимо потянула Сеньку к манящему дубовому лону, откуда терпко и юно пахло тайнами леса. Еле вспомнил Семён, что хотел на этот случай провернуть один трюк.
– Обожди, красавица моя. Не с пустыми руками пришёл я к тебе, с подарком.
Фея-дриада разжала лапку, выпустив Семёна, и тот волчком крутанулся на месте, создавая в руках изрядный букет. Фиалки, ирисы, пионы – чего только там не было! Потянув острым носом, Фея высунулась из ствола почти целиком, а Семён держал дистанцию, заклиная её ароматом, словно змею.
Тонкий посвист невидимых лезвий вспорол небо, и Фея истошно завопила, когда в спину ей вонзились стальные перья Финиста. А тот уже заходил на второй круг, и в пикирующем полёте его сменяла Лебедь с новой порцией блокирующих модулей.
– Ифритов выпускай! – крикнула она обалдевшему Сеньке.
Опомнившись, парень дёрнул кольцо, скрытое в букете, и тот выстрелил по дубу прямой наводкой. Нижние ветки весело занялись, словно облитые керосином, и юркие огненные тайфунчики обвились вокруг ствола. Змей завертелся в судорогах и, поджаренный, упал наземь. Превозмогая отраву, скрытую в перьях, Фея попыталась забиться обратно в дупло, но отныне каждый её шаг был просчитан, предсказан и блокирован ещё до перехода намерения в действие.
– Отключаю доступ к корневому каталогу!
Многорукий гигант с венком сияющих лотосов на шее крепко обхватил злосчастный дуб и начал заваливать его вбок; обессилевшую Лебедь сменил Алси, метая в Фею попеременно то белые лезвия, то чёрные. Сердцевина дерева вдруг стала мягкой, как воск, и жёлто-рыжей, как расплавленная сталь: программа меняла облик, готовясь сражаться насмерть.
– Думай её! – у возникшего в пруду водяного смерча был голос Мореслава. – Деревянной думай!
Сенька честно попытался, но вышло слабовато. А Мореслав обрушился на дуб – Амар едва успел отскочить в сторону – и повалил его окончательно.
Шипение ста сотен ядовитых гадов заполнило воздух. Сенька не выдержал и прикрыл глаза от чёрного дыма и кислотного пара. Уши, правда, забыл прикрыть, а зря. Вопли расчленяемой Феи вогнали его в озноб; впервые в жизни Семёна вырвало прямо в виртуальности. Как ни странно, после этого полегчало. Сенька поднял глаза к небу, ожидая финальной декомпилирующей молнии от Эйры, но облака транскода предвещали хорошую погоду и ничего более.
Утерев крылом окровавленный клюв, Сван спокойно заключила:
– Больше она никому не нагадит.

***

– Вы признаёте… – в третий раз вопросил киберпрокурор.
Семён признавал свою вину лишь в том, что не уберёг Эйру, но обвиняли его не в этом. Соучастие в краже и проникновение на строящийся объект тоже упоминались постольку-поскольку. А вот обвинений в растлении малолетних Семён Оксидович ожидал менее всего. Но, спрашивается, зачем иначе он припёрся с компанией детей на сайт, предоставляющий услуги недвусмысленного характера?
От Феи даже рожек и ножек не осталось: Василиса освежевала добычу с мастерством шеф-повара, радуясь всякий раз, когда удавалось найти и отменить дрянной код, чьи адресаты ещё были слишком юны для установки имплантов. И теперь отмыться от напраслины было решительно нечем.
– …что согласно общефедеральному уложению, дети – наше всё?
– Вот именно! – в сердцах ответил Сенька. – А вы их разыгрываете по случаю, как козырные карты…
«Сейчас ещё и оскорбление пришьют, ну да и хрен с ним: горит сарай – гори и хата».
– Это ваше последнее слово? – уточнил судебный алгоритм. Не искин даже – с тоской Сенька вспомнил Василису и Эола, – а крайне негибкая программа, которой, по большому счёту всё равно, каким будет ответ, лишь бы голос обвиняемого прозвучал. Эх, сюда бы Мореслава с его ультразвуковым сопрано, но парень уже пасётся где-то в балтийских глубинах вне зоны доступа.
И Сенька выдохнул:
– Да.
Следующие три года ему предстояло провести в собственной квартире, удаляясь из неё лишь для кратких прогулок в сопровождении охранного дрона. Путь в транскод Семёну также был заказан, но в качестве особой милости ему разрешили скачивать учебные пособия и дозволенные книги, а раз в месяц заказывать еду за пределами тюремного ассортимента.
И даже завести кота.