Рокерская осень

Наскоки осени не более, чем вздор –
бахвалилась упрямая столица,
но стихла музыка и посерели лица,
а дождь на город обратил свой взор.

Теперь же мглы безудержный набат
озябший град тоскою искорежит,
и лишь воробушек – недремлющий солдат,
чирикнув бодро, небо обнадежит.

Но не уловит мир опять-таки намека
на возрожденье: птицы, облака
не разлетятся в лужах по веленью рока,
а журавлиная, волшебная строка

про то, что будет с родиной и с нами
пожмет, пожалуй, хрупкими плечами –
путей несчесть, развилок и дорог,
куда идти: на Запад, на Восток?

Иль следует нам выбрать путь другой?
Жечь корабли в осеннем хмуром небе,
оставшись здесь, всё ж позабыть о хлебе
заморском, прославляя край родной?

Но поведя безрадостно крылом,
седая осень нам не даст ответа
на сей вопрос, поставленный ребром,
и не достать обратного билета

в страну восьмидесятых – в сердце гроз,
не убоявшуюся и метаморфоз –
лихих, как в девяностые разбойник,
сулящих беды, как в забытом сне покойник.

Туда же врос корнями русский рок,
и ствол его, как мощная секвойя
поднявшись ввысь, пробил вдруг «потолок»,
что был каркасом сгинувшего строя.

Тогда ж слились и осень, и печаль,
и дальний путь, и горечь, и тревоги
в невыразимое, наполнившее даль,
поэзией под мерный шум дороги.

Но шли года, рок поглощала серь,
и он вослед последнему герою
отправился, закрыв навеки дверь,
туда, где стынет верность над Невою.
 
Да, нынче рок скорее мертв, чем жив,
лишь осень торжествует как обычно,
но песня про нее давно уж миф,
что в общем-то звучит оптимистично.

И может статься новая строка
об осени вернет в наш мир изгоя,
тогда ж расправят крылья облака,
и кто-то будет вновь лишен покоя.