Деньги вперед цыганская повесть

               

               Цыганская повесть



Ай, у цыгана дочка больна.
Лекарь пощупал ¬ – точно, больна.
Ведьму позвал – испугалась она.
Шепчут ромалэ – сглаз, белена.
Ай, твоя старшая стала бледна!

Юная грудь каменеет, болит.
Катя себя обнимать не велит.
Катенька денег шибать не идет,
русые косы свои не плетет.

Волосом светлая – в бабку пошла:
воля цыганская  чадо нашла
или украла – бабка была,
ой, на-на, ликом бела.

Да и отец не темен лицом,
век не ходил с серьгой да  кольцом,
шляпы, однако, снимать не привык.
Крепок рукой, еще не старик.

Ребе в Одессах он деньги давал,
золота много монахам совал.
Свечи заказывал – в толщу руки.
Богу велел передать: «Помоги».

Екатерина тонкой свечой
тает и гаснет, укрыта парчой.
Пышных подушек жар истомил.
Милых подружек гомон немил.

Вот он  пошел в полуночный раздол,
В поле костер искроглазый развел,
бросил угрюмо: «Со мной не ходить.
Время пришло кое с кем говорить».

К небу, как волк, запрокинул кадык
и захрипел: «Ты могуч и велик.
Кто я? Я вор, и таков мой народ.
Но – я давал Тебе деньги вперед!»

Падают звезды с небес на холмы.
Оцепенели волы, как волхвы.
Плеткой хлестнут он землю в сердцах.
Брызнули к небу искры и прах.

–  Только красивые деньги давал.
Мятых лавэ я не брал у менял.
Слуги Твои принимали бакшиш.
Где  же Ты сам? Почему Ты молчишь?

 
Слышал – Ты благ к простоте, нищете.
С вором висел на римском гвозде!
Вижу, меня искупленье не ждет.
Но я  давал Тебе деньги вперед».

Злыми слезами слова погасил.
В табор вернулся, горилки спросил.
Пил до рассвета, думу гадал.
Утром все деньги народу  раздал.

В полдень коней и  повозки раздал.
Седла парням безлошадным раздал.
Золото в ярости  все раскидал.
И в пыль-дороге ковры раскатал.

Третьго дня в домовину легла
Катенька, л`юбая дочь, и была,
словно невеста, в гробу хороша,
так, что в куски разрывалась душа.

Вскорости табор ушел и забыл.
Новую степь, как жену, раздобыл.
Стал близ могилы жить он один,
сам себе раб и  господин.

Ходом светил возвратился когда
через три осени табор сюда,
весть разносили майдан и шинок –
странную быль среди здешних дорог:

где ни бахчи, ни отар, ни жилья,
видят ночами, подобьем копья,
пламя костра – подойдешь: ни души.
Только два голоса слышно в тиши.

Спорят? Пожалуй. Но так, как прибой
горькой волной с побережной дугой.
Камень о камень – возглас, ответ.
Этому спору скончания нет.

А подойти, и понять хоть словцо –
только огонь опаляет лицо.



Март 2006