Пейзажи с набережной

Магда улыбнулась лучу солнца, который пробился сквозь итальянские жалюзи окна и бродил теперь по её лицу.
«Приятно проснуться вот так, в выходной день, от утреннего луча!» – подумала лениво.   
В обычные дни побудка проходила куда менее романтично: встать в четвёртом часу, быстро натянуть купальник и спортивную одежду и пулей вылететь на набережную. Там, совершив при этом головокружительный спуск (с её-то хромой ногой!) по высоким и крутым ступеням лестницы, оказаться на полосе прибрежного песка. Потом снять и старательно сложить одежду и подойти к морю.
Поздней ночью или ранним утром, как хотите, так и называйте, море тихое, ласковое, тёплое. Даже в зимние месяцы. Магда приучила себя начинать свой день с утреннего заплыва и придерживалась этого «железного правила» уже года два.   
Проплыв в общей сложности километра два вдоль берега, не заплывая далеко, она медленно вышла на берег в прохладную сырость утра, стараясь изо всех сил не торопиться. Так она закаляла характер и тело, которому достались и «чернобыльские» радиации, и химиотерапия.
Теперь ме-е-е-дленно принять душ на берегу, смыв с себя морскую соль, и медленно, соблюдая неторопливый темп ритуала, одеться.
На высоком берегу уже собирались зрители. Её ежедневные купания ранним утром в море уже привлекли болельщиков. Те, кто обычно совершает утренний променад над морем, с удовольствием останавливались посмотреть на «эту сумасшедшую русскую», плавающую здесь каждое божье утро.
Были даже художники из местных, которые зарисовывали этот неизменный пейзаж в предрассветном тумане: сероватое море в робком предутреннем свечении, прекрасная высокая ундина в волнах, которая потом вдруг превращалась в хромоножку на берегу. Художники рисовали, а публика иногда даже аплодировала.
Подниматься наверх по лестнице было труднее, чем сбегать вниз. Магда останавливалась несколько раз, чтобы перевести дыхание.
– Вперёд, живенько! – командовала она себе и, преодолев крутую лестницу, уже почти бежала к дому.   
После пляжных крутых ступеней взобраться на четвёртый этаж – дело плёвое! Быстро одеться, накраситься и выскочить на улицу – это тоже было частью утреннего ритуала. И ещё постараться не разбудить детей и мужа, которые не разделяли с ней страсть к утренним заплывам. Дети просыпались позже, когда она уже ехала в утренних автобусах по направлению к работе. Ехала около трёх часов, через пять городов. А муж – ну что ж, «муж – объелся груш».
Рома вставал позже, торопиться ему было некуда. Неторопливо пил свой утренний кофе, затем раскладывал парочку пасьянсов на компьютере и готовился отправиться на пляж поиграть в бадминтон.
– Понимаешь, я хочу написать программу, есть кое-какие мысли, – задумчиво глядя мимо Магды, говорил Рома. – Работать на какого-то жирного дядю у меня нет никакого желания, понимаешь?
Магда понимала Рому и слепо верила, что в один прекрасный день произойдёт чудо и придут из отдела HR (человеческих ресурсов), и поклонятся Роме в ножки, и пригласят его, пока ещё никому не известного гения, на высокоинтеллектуальную и высокооплачиваемую компьютерную работу!
И сегодня, в свой долгожданный выходной, Магда не собиралась изменять ежедневному ритуалу. Поплавав в море положенные пару километров, приняв душ на берегу и затем ме-е-е-дленно одевшись под хлопки знакомых художников, она, запыхавшись, поднялась в квартиру.
Ромка уже раскладывал пасьянс.
– Знаешь, а тебя пригласили сегодня присоединиться к группе, – сказал он, – Поедешь со мной продавать картины?
«Ох уж эти «продавальщики»! – ругнулась Магда про себя. – Ни копейки от этих продаж семейный бюджет так и не увидел».   
Зато каждые выходные муж прихорашивался, брился, душился и отправлялся к автобусу с продавцами картин. Зарабатывать.   
– Ты же знаешь, я не коммивояжёр! – отшучивался он каждый раз, возвращаясь ни с чем. – Не покупают у меня. Может, у тебя получится?
«А почему бы и нет?» – подумалось Магде. «Заодно и посмотрю на этих продавальщиков».
Она знала, что все, входящее в группу, очень дружны. И ездят на работу, как на праздник.   
– Ладно, поедем! – муж взглянул не неё как-то настороженно, явно не предполагая, что она согласится. – Да, наш «главный» давно тебя приглашает. Говорит, что наслышан. Деятельные люди ему нужны. Инструктаж проводится прямо в микроавтобусе. Потом получаешь картины – и вперёд, по квартирам, продавать! Сегодня мы в крупном приморском городе. Знаешь, какая там набережная?
«Набережной мне и здесь хватает», – подумалось Магде.
Но вслух она сказала:
– О'кей! Картины так картины!   
«Главный» оказался невысоким, крепко сбитым парнем с живыми глазами. Он сразу располагал к себе. Круглая, бритая его голова виднелась на первом сиденье микроавтобуса, и она непрестанно крутилась назад: 
– Понимаешь, нужно разговаривать с люди доверительно, глаза – в глаза, когда ты рассказываешь о картине. Так, чтобы тебе самой захотелось её купить! Картины хорошие, наших местных художников с набережной. Я их всех отлично знаю - асы! Так что – никакого обмана! Просто посредничество при купле произведений искусства! – коротко хохотнул «главный».
– В каждодневной жизни я – врач на «скорой», – вдруг без всякой связи добавил он, – Каждый день трагедии, смерти, болезни. А картины эти – хорошая альтернатива, с позитивчиком. Мне о тебе рассказывали друзья твоего супруга. Говорят, что ты – очень деятельный и активный человечек! Попробуй, может быть, такие продажи тебе подойдут – не лишняя копейка семье.
«Как же, знаю я эти заработки – за полгода одни единственные кроссовки младшенькой купил», – подумалось Магде.      
Но вслух она этого не сказала – не хотелось омрачать общего приподнятого настроения в автобусе. Было видно, что люди общаются друг с другом с удовольствием. И что все они – команда, во главе с «главным». И что работа им нравится, что являлось для Магды удивительным открытием: неужели же все они такие же «бессребреники», как её благоверный?
И только одна молодая девочка, худенькая, большеглазая, забилась в самый угол и настороженно рассматривала Магду из-под насупленных бровей. Рома сидел возле неё и тоже чувствовал себя как-то неуютно. Магда заметила, что все в автобусе бросали какие-то осторожные взгляды то на парочку в углу, то на Магду.
Но ей было не до того, чтобы рассматривать «серую мышь». Предстоящее испытание полностью захватило все её мысли. Представляя себя, карабкающуюся по лестницам чужих домов с картинами, висящими на плече, Магда внутренне посмеивалась над собой. Но, с другой стороны, – почему бы и нет...   
– Дай мне с десяток! – обратилась она к «главному».
Он отрицательно покачал круглой головой:    
– Тебе будет тяжело их тащить. Максимум – восемь. Если продашь их все, – хохотнул, – вот тебе и месячная зарплата на твоем заводе!   
– Разве? – опять хотела изумиться Магда, но опять почему-то смолчала. Приехали к месту продаж в новый густонаселенный район с многоэтажными домами повышенной комфортности. Как раз такими, в которые и просятся на стены картины, писанные средиземноморской вольной кистью.
Вышли из автобуса, разобрали картины. Магда взяла себе восемь полотен, как и сказал «главный».
Рома повесил себе на плечо парочку своих и еще несколько забрал у худенькой девушки и повесил на второе плечо.   
– Ей будет тяжело нести, – сказал, пряча глаза, и они вместе двинулись к одному из домов, которые указал им «главный».
Магда даже не успела удивиться этому поступку мужа.   
Она изумлённо смотрела вслед удаляющейся парочке, но тут её отвлёк последними напутствиями «главный»: 
– Иди вот в этот дом – там уже подключили оба лифта, сможешь обойти все этажи! Ну, с богом!
Магда, стараясь сохранять деятельный настрой, потащила картины к дому. Перед глазами у неё стояли две фигуры, удалившиеся первыми в приморский вечер: Рома и испуганная девочка–«мышка».   
Звонок в квартиру на верхнем этаже. Открыла молодая женщина.
– Здравствуйте! Не хотите ли взглянуть? – Магда расчехлила первую картину. Женщина не очень любезно глянула на непрошенную гостью:
– Вообще-то мы не планировали...      
– Вы только взгляните! – не сдавалась Магда, – какой пейзаж со скалой!
Она вгляделась в морской пейзаж с одинокой скалой в заливе и девушкой, сидящей на скале, свесив ноги в морской прибой. Она узнала на картине себя! Это её рисовал один из художников на берегу!         
– Посмотрите на эту одинокую скалу. Она так и называется «Скала». А на ней девушка, ну, может, уже и не совсем девушка, может постарше... Посмотрите, это же я! Это меня рисовал художник. Знаете, почему я сижу на скале? Я думаю, как мне жить дальше. Есть очень много вещей, о которых я должна подумать. «Я подумаю об этом завтра», так говорила Скарлетт О'Хара, – здесь не прокатит. Попросту не получится. Нужно думать здесь и сейчас: как прокормить семью? Дети – подростки. Муж на любую работу не бросается. Как выжить? Как найти себя в новых предлагаемых обстоятельствах? И еще – очень хочется писать стихи, а о чём – ещё не ясно. Море у меня в друзьях. Плещется, ластится, разговаривает со мной. Ну как, берёте?   
Молодая женщина смотрела на Магду во все глаза. Кивнула, расплатилась щедро, помогала повесить на плечо оставшиеся картины.
И, уже закрывая дверь, сказала тихо:
– Пусть вам повезёт! Желаю добра!   
Выйдя из квартиры, Магде хотелось прислониться к стене и расплакаться. Как живо напомнил ей этот пейзаж с ундиной её первые недели и месяцы в новой стране! Неизвестность, неуверенность в завтрашнем дне, разговоры с морем. Она даже не успела удивиться, что на картине оказалась она, собственной персоной!
Но оставшиеся семь картин оттягивали плечо. Нужно двигаться дальше.
Спустилась ещё на один этаж. Позвонила в дверь. В проеме двери стоял лысоватый пожилой мужчина, точь-в-точь, как хозяин прибрежного ресторана, где она работала первое время. Седые «марокканские» усы, глубокие залысины на висках, большие узловатые руки.
– Здравствуйте! Я знаю, что живопись вас не интересует. Но не скажете ли вы, не владели ли вы рестораном на пляже в соседнем городе? Вы так похожи на моего хозяина! Он работал там вместе со всеми своими домочадцами: с женой–шведкой и двумя сыновьями–блондинами. Для мытья посуды и разноса коктейлей пляжникам им понадобилась помощница. К счастью, подошла одна средних лет, с докторской диссертацией, без языка, но с хорошим английским. Магда говорила и говорила, и распаковывала очередную картину. Она даже не очень удивилась, когда на полотне показалось море, а на берегу – знакомый ресторан.   
– Посмотрите, пожалуйста, как близко расположен этот ресторан к линии воды. Это очень удобно. Можно разнести коктейли, а в свободную минутку прыгнуть в море и поплавать. И хохотать от счастья! Море – вот оно, рядом. Работа, на которой за день набирается до черта чаевых! Ласковость хозяина и его семьи. Правда, всё потом заканчивается в один из дней, когда хозяину вдруг кажется, что он мог бы рассчитывать на более близкую дружбу с этой колченогой официанткой... О, как же вся эта семейка орала и плевала ей в лицо, когда она, вся в слезах от борьбы с хозяином на кафельном полу ресторана заявила, что идёт в полицию! Возьмёте картину?
Хозяин квартиры, который стоял всё это время в прихожей, с удивлением выслушивая весь этот поток сознания на неплохом, но и не совершенном иврите, молча взял картину и, кивнув в знак согласия, протянув крупную купюру.
Ещё ниже этажом, в тот момент, когда дверь открыла старушка и спросила с акцентом, сильно напоминающим румынский: «Что тебе нужно, деточка?», Магда даже не удивилась, расчехлив очередную картину, тому, что на ней было нарисовано. Это был пейзаж с очередным видом на море. И берег с легко узнаваемыми контурами «румынского» ресторана.   
– Посмотрите сюда! Видите, видите? Это прекрасный «румынский» ресторан на берегу в моём городе. Очень красивая лёгкая дощатая постройка. Прекрасная кухня. Множество обслуживающего персонала. В основном, арабы и эмигранты. Знаете, у меня лично тоже есть воспоминания об этом ресторане. Магда говорила, а старушка–румынка смотрела на неё во все глаза!      
– В этом ресторане я мыла посуду. Меня переманил сюда хозяин этого заведения после того, как я вступила в конфликт с хозяином на прежнем месте работы. Мыть посуду, конечно, не так интересно, как разносить коктейли на берегу. Тяжело, трудно, мокро. Тысячи тарелок и столовых приборов в день. Но зато – постоянная зарплата. Так сказал мне новый хозяин. Как раз в то время, когда меня приняли на работу, приближался Новый год. Румыны знают, что такое Новый год. Это не тот местный Новый год, который празднуется в нашей средиземноморской стране по всем законам Торы где-то в сентябре. Это Новый год, который европейцы, в том числе и румыны, обильно празднуют в конце календарного года. С множеством новогодних блюд и алкоголя. Посуды в эти дни – видимо–невидимо! Руки посудомойки никак не успевают справиться со всей этой горой грязных тарелок и бокалов! И поэтому, знаете, как я обрадовалась, когда увидела в двери кухни, той, что с «заднего» входа, мужа, стоящего в проёме? Рома стоял на нетвёрдых ногах с бутылкой шампанского в руках.   
– Мамочка, а, ты здесь? Ого, сколько посуды! А мне вдруг так жалко тебя стало – друзья все там, на берегу, отмечают, а ты здесь... Давай я тебе тоже налью... правда, оно уже тёпленькое – давно сидим. Будешь?      
Я выплеснула шампанское ему в лицо. Может вы скажете, что зря? Но я ничего не смогла с собой поделать. Обида, жалость к себе, усталость – сказалось всё. Утерев лицо, муж удалился, помогать не стал, правда, через некоторое время прислал на подмогу детей. Но самым ярким воспоминанием об этом «румынском» ресторане на картине явилось не это, а то, когда после трёх месяцев неоплаченной работы, когда меня всё ещё кормили «завтраками», хозяин отказался платить и уволил меня. Так часто делают с «безъязыкими» и бесправными работниками. Я тогда опять взобралась на скалу, видите, вот здесь, на картине, и рыдала несколько часов, пока меня не заметили знакомые «старожилы» пляжа. Сбивчиво, сквозь слёзы, я объяснила по-английски причину своих бурных слёз. Мужички пенсионного возраста двинулись стеной в сторону этого «румынского» ресторана. И хозяин вынес мою зарплату за три месяца просто-таки «в зубах». Купите картину, бабушка?
– Да, деточка! – сказала пожилая румынка и, всхлипнув, сунула в руку Магде денежку.   
Успех окрылил Магду. Все картины распродавались «на раз-два» по подобной схеме. Магда видела знакомые морские виды и рассказывала о своей жизни рядом с набережной.
Оставалась одна картина. И один этаж. Расчехлять картину Магда почему-то не торопилась. Было как-то тревожно. Время близилось к полуночи. Вскоре надо уже выдвигаться к автобусу.   
Короткий звонок в дверь. Последняя квартира. Последняя картина. В дверях – женщина средних лет, очень напоминающая саму Магду. Такая же «платиновая» блондинка со славянским типом лица. Но – более уверенная в себе, самостоятельная, явно не испытывает финансовых трудностей.
– Здравствуйте, у меня осталась последняя картина на продажу. Хотите посмотреть?
Расчехляться картина не хочет. Сопротивляется. Наконец последний лист папиросной бумаги опадает на пол.
На картине изображен высокий берег набережной. И, конечно, море. Тёмное, ночное. Над морем – луна. Статный мужчина стоит на высоком берегу и совсем непонятно, что у него в руках: то ли горн, то ли бутылка... Он то ли пьёт что-то из бутылки, то ли играет что-то на горне, запрокинув голову...
Вид этот не знаком Магде. Она с удивлением рассматривает поразительно знакомую фигуру.

– Папа, папочка! – младшая дочь в последний момент успевает схватить его за развевающуюся полу рубахи: «Па-а-апочка, не надо!»
Она, рыдая, пытается оттащить его от обрыва.
– Мы с мамой решили расстаться, – бессвязно лепечет мужчина. – Доця, доця, я всегда буду рядом с тобой, ты мне веришь?
Дочка тащит отца в дом. Скала пустеет. Море спокойно плещется о берег набережной...

– Я куплю, – говорит женщина. – Это последняя картина?   
– Да, – тихо отвечает Магда и выходит наружу во влажную приморскую ночь.
У автобуса уже собираются люди. Все удивлённо поглядывают на Магду, распродавшую всё, что она взяла с собой.   
– Ну, молодца! - поздравляет её «главный»! Вот это заработок! Учись у жены! – это уже её супругу.
Рома погружает в автобус не реализованные картины, свои и девочки-«мышки». Глаза у «мышки» заплаканы. И весь обратный путь Магда ощущает её колючий взгляд в спину.

Развели их сразу. Развод был тихим и всем понятным: делить было особо нечего. Дети, квартира и долги достались Магде. Рома вышел из своего долгого и «счастливого» брака без каких бы то ни было финансовых и моральных обязательств. Бывшие супруги вышли из зала суда под ручку и решили посидеть за чашкой кофе в кафе, которое находилось тут же, прямо в здании суда, на первом этаже.
– Скажи, – Магде не терпелось спросить бывшего мужа, – А что это было там, на берегу, в тот день, когда мы решили расстаться? Ты и вправду хотел броситься вниз со скалы? Ты был пьян?
– Откуда ты знаешь? Дочка рассказала, как она спасла меня? А ведь обещала молчать...      
– Никто мне ничего не рассказывал... Просто был такой «последний пейзаж со скалой» ... Мистика какая-то – вдруг заторопилась Магда, – Знаешь, я бы ещё хотела заскочить на работу – отметить с сотрудниками начало «новой» жизни тортом и шампанским. Удачи! – улыбнулась Магда и заторопилась к автобусу.