Декаденты девятнадцатого века

Материал является дополнением к школьному курсу литературы. Или нет. Однако сюда любезно приглашаются все любители Юрия Лозы разными способами.

Введение

Сразу скажу, у меня есть личный мотив относиться к героям этой истории с симпатией. Я, без тени сомнения, потомок рабов. Перед тем как эвакуироваться из страны, уже с билетами на руках, я свозил детей на место плантации в Псковской области, к которой их предки были прикреплены еще в царское, доколхозное время. Прониклись чтоб. Скрепы, все дела. То, что потом страна повторила подвиг Гаити, в ходе бессмысленных бунтов уничтожив невинных потомков рабовладельцев, никогда меня не утешало, поскольку одна историческая несправедливость не компенсирует другую. Но немногие, кто выступали против рабства в то время, когда оно было общепринятой, законной практикой, всегда вызывали у меня уважение. Независимо от впечатляющих обстоятельств их личной жизни. Заметим, однако, что именно эти обстоятельства нередко сказывались на том, что люди выделялись на общем фоне. Вот я тут один пример и приведу.

Выведение

В 1852 году в виде книг вышли ранее публиковавшиеся в периодике очерки - в США "Хижина дяди Тома" Гарриет Бичер Стоу, в России "Записки охотника" Ивана Сергеевича Тургенева (1818-1883). Обе книги в разной художественной форме доносили до читателя одну и ту же идею: рабы тоже люди, поэтому владеть ими как вещью, будь оно сколь угодно законно, все равно аморально. Что конкретно местным начальством тогда считывалось как? Автор прет против закона, утверждая, что закон требуется изменить, а существующая власть, значит, неправа. Забавно сравнить реакцию начальства на этот аффронт, при том что в обеих странах и народ, и руководство в конечном счете согласились с мнением наших литераторов; лет через десять рабство было отменено и там, и сям. Только Бичер Стоу мгновенно стала супер-популярной писательницей, с которой потом встречался президент Линкольн. А Тургенева за его творчество (подцензурное! он получил разрешение - но того, кто дал разрешение, уволили) сначала на месяц запихнули в тогдашнее СИЗО, а потом сделали невыездным на полтора года. Последнее означало гораздо более изощренное издевательство, чем кажется из нашего далека. Тогда-то начальство было вполне в курсе личной жизни подведомственного народа, мессенджеры с шифрованием еще не изобрели, и перлюстрация (помните значение слова?) была обычной практикой. Молодого человека сознательно выдернули из его нетрадиционных отношений, практиковать которые можно было только в Европе. Вот тут и начинается...

Собственно (небольшая, но поучительная) история

Что сделало из юного помещика/рабовладельца, ебавшего своих крестьянок в соответствии с вековой традицией, не просто космополита, а международную "икону космополитизма", символ прогрессистской, более свободной и европейской "России будущего"? (Все заметили, что этот призрак витает до сих пор, а опыт того, какой на деле оказалась Россия будущего по завершении 19 века, никого почему-то не смущает?) В наше историческое время этот персонаж был отмечен в качестве буревестника перестройки 19 века, политического попаданца, Исайей Берлиным, главным авторитетом в области либерализма.

Правильный вопрос все же, в данном случае, будет не "что", а "кто", и наш ответ на него - Луис (1800-1883) и Паулина (в девичестве Гарсиа, 1821-1910) Виардо, совместная садо-мазо половая жизнь с которыми сформировала Ивана Тургенева именно как писателя. Понятно, что вместе они были "всю жизнь", до смерти обоих мужей Паулины в один год, в одном месте, на ее руках (известно, что Иван и Луис успели попрощаться, зная куда дело идет), потому что всех троих все в высшей степени устраивало... э-э... технически, и они были в достаточной степени самодостаточные декаденты, чтобы откровенно положить на "общественное мнение" (о да, оно вокруг них развивалось в полном объеме, но, к счастью, не все так чувствительны в вопросах типа чести, как несчастный Пушкин). Но помимо того, они все были хорошо образованные, профессионально активные люди, и постоянно разговаривали.

В их семье самым влиятельным в общественной жизни (Франции) человеком был Луис (Жорж Санд приискала его для юной Паулины, чтобы прервать цикл характерных для нее небезопасных приключений), на двадцать лет Ивана и Паулины старше, с прочным положением и заслуженной известностью оперного импресарио и писателя нон-фикшн (мы это сейчас так называем). Он сильно помог Ивану с выбором направления и Паулине с карьерой певицы; оба были замечательно талантливы, но в жизни талант - это еще не все.

Виардо привезли к себе в семью с гастролей в России в 1843 и 1845 годах не "писателя Тургенева", он им тогда еще не был, а (обеспеченного, конечно - в их отношениях деньги роли не играли, но делали все проще) экзотическую игрушку, основным достоинством которой тогда был чисто ***. Не единственным, конечно; персонаж был повышенной игривости, особенно в сравнении с Луисом. Детали мы тут опустим - осуждающие комментарии Льва Толстого, бывавшего у этой семьи в гостях, показывают почему - многое выглядит глупо со стороны, не будучи таковым в контексте.

Луис Виардо был гораздо менее значительным автором, чем Иван Тургенев (с очень большими заслугами в других областях, например, в музейном деле), но это совсем не важно: их долгие беседы об охоте (иногда совместной) и литературе дали направление. Первым, кстати, про охоты с Тургеневым в России рассказал Виардо, в 1844 году в "Иллюстрасьон", так что подход, развитый в "Записках охотника", возник естественно в этой среде. С чем сопоставить? Виктор Серж - менее значимая литературная фигура, чем Даниил Хармс. Но Хармс не нашел бы так естественно свое направление без бесед с Сержем. Насчет Паулины, там всего еще больше, но уже в виде эмоционального материала, который в течение более тридцати лет перерабатывался в художественную литературу на русском языке. Приключений там (и, в меньшей степени, на стороне) хватило на все творчество писателя Тургенева, Паулина была в этом отношении большая искусница. Есть еще один важный момент, изложение которого сохранилось в стиле 19 века, что в наше время вызывает понимающую улыбку / похабный гогот (ненужное зачеркнуть). В общем, получается так, что писатель Тургенев мог придумывать свои сюжеты только в условиях активной ебли (собственно тексты он изготавливал, по большей части, в периоды разлуки, когда его мало что отвлекало). Причем его же не все устраивало, он был мазохист ("я бываю счастлив только, когда чувствую на шее женский каблук"). То, что ему было надо, не валялось под каждым кустом (фигурально, да). Паулина с Луисом оказались реально редкой находкой и счастьем для русской литературы: без всей этой кастом-мейд половой жизни не было бы у нас "писателятургенева" ни по сюжетам, ни по объему произведенного. Некоторые произведения плодовитого автора настолько хорошо отражают его психические отклонения, что служат иллюстрацией для психоаналитиков  (например, авто-карикатурный текст "Вешние воды").

Важно понимать, что Россия позднего Тургенева - это не Россия, это декадентская Европа в русских декорациях. Тут ясный, самоочевидный пример, это почти как с Пушкиным, но в целом мысль, к которой нас подводит биографической анализ литературной продукции Тургенева, с небольшой натяжкой может быть доведена до ее логического обобщения: литература на русском языке вряд ли может быть названа русской литературой. С начала 19 века и далее (а что там было до того?) она - порождение космополитизма и глобализации, культурного включения России в Европу, становления пан-Европейской культуры. В данном случае просто личное и общественное гармонично соединилось, дав нам безупречную иллюстрацию. Тургенев и называл себя европейцем, и физически был им. А тот же Пушкин, например, был невыездной. И что, от этого "Евгений Онегин" или "Маленькие трагедии" становятся оригинальной русской литературой?    

Как русская литература 19 века стала великой?

Удивительно, да? Откуда вдруг пришла эта популярность именно во второй половине 19 века, ведь ни до, ни после такого не наблюдалось? Что, действительно, вдруг вылупилась плеяда более гениальных, чем в других западных странах, писателей, а потом... э-э... обратно, что ли, отлупилась? Ой, да не смешите. Во всех странах Европы в то время коммерческий худлит был примерно на одном уровне. Просто Российская Империя, которая, сколько ее ни потеряли, все же была источником и составной частью последующего Совка, не подписала Бернскую конвенцию по авторским правам 1886 года. В результате европейские издатели могли использовать русскую литературную продукцию, обильную, безопасную, подцензурную, ориентированную на массового читателя, с гораздо меньшими издержками, чем свою отечественную. Нашли хороших переводчиков (Достоевский, например, на французском - лучше писатель, чем на русском), раскрутили экзотический продукт на культурном рынке. Чисто бизнес и начало победного шествия массовой культуры.

Добрым молодцам урок

Чем больше изучаешь историю культуры, тем больше дивишься, какие моральные уроды в нее вкладывали вклад. Ладно, Павленский. Его предшественник Диоген сидел у дороги в открытой бочке и прилюдно дрочил - в качестве общественно-политического заявления (кстати, тогдашние менты по этому поводу к нему не вязались). Большинство деятелей "Серебряного века" сидели на кокаине, что многое объясняет. Алкоголик Блок, женившийся на девушке, на которую у него не стояло, но из вхожей во все круги православной семьи. Нынешние Вайнштейн и Поланский - вполне в исторической струе.

А вот если изучаешь культуру не только вширь, но и вглубь, начинаешь удивляться другому - насколько эти моральные уроды были приличными людьми. Диоген, Блок, Вайнштейн и Поланский не были халтурщиками и обманщиками. А вот еще ближе к школьному курсу литературы: Сергей Есенин, мальчик Клюева. Которого Клюев не поматросил-и-забросил, а вывел в люди, помогая развить природный талант. Через полвека в другом мире та же история повторилась, когда Кристофер Ишервуд (великий мюзикл "Кабаре" - по его автобиографической книге, он жил в Берлине до войны) подобрал на калифорнийском пляже обдолбанного пацана, много лет держал его при себе и вырастил в хорошего художника, прославившегося серией ежедневных портретов... умирающего Ишервуда. Я одно время думал заделать на эту тему лирическое стихотворение, но ведь, согласитесь, такое стихотворение на такую тему написать без мата невозможно, так что потом меня зачислили бы в православные милоновцы, а оно мне надо? Кстати, Есенин продолжил свою удивительную половую жизнь в качестве содержана при иностранной старухе, с которой и разговаривать-то толком не мог - но свои функции средства передвижения и защиты она одно время выполняла, во всяком случае до начала истории с русским фашизмом, после чего помочь уже не могло ничто. На качестве текстов все эти приключения не отражались. Заметим, что и в отношении политики и культуры, особых претензий к обоим персонажам нет.

Как русская история Есенина повторилась в Калифорнии, так французская история Тургенева повторилась в Москве. Но в более надрывном, смертельном и грязном виде: Маяковский В.В., "женатый на ГПУ" (выражение - прижизненное). Вот эта нетрадиционная триадная семья под "крышей" Агранова (напомню, виновного в смерти Гумилева). Кончилось все, как мы знаем, плохо, но манипуляторша-и-шпионка потом положила всю свою жизнь и все свое влияние на то, чтобы (успешно) сохранить литнаследие и место покойника в "обойме". К Сталину нашла подход! С риском для себя, и вот кто бы мог ожидать - от убийства-то она не уберегла. А потом она еще, насколько помню, Параджанова вытащила, когда такое стало возможно, еще один пример того же самого, причем о характере их отношений трудно даже догадаться (может, уже кто-то и нарисовал картину маслом "Пидарас и Нимфоманка", но мне об этом неизвестно).

Вне культурной среды я встречал такое столь многократно, что давно перестал удивляться. Грязная личная жизнь, уроды и извращенцы, а во всех других отношениях - милейшие люди, сделавшие много хорошего и принимавшие все меры, чтобы от их э-э... маленьких слабостей другим людям не было вреда. Вы себе советские вузы, к примеру, ясно представляете - эти содомы-и-геморрои застоя, эти вертепы перестройки? Не думаю, что здесь место для историй с неизвестными общественности героями и многими деталями, требующими профессиональных объяснений. (Проверьте себя на общественно значимом примере: вы понимаете последнее "дело Буковского"? Уверены?) Поверьте на слово, на фоне событий следующего века, приключения без(благо)родного космополита Тургенева выглядят как изящная лилия на вонючем болоте. Однако они дают нам ясный пример. Мне кажется, важно понимать следующее. "Личная жизнь" сильно сказывается на взглядах людей и их профессиональной продукции в культуре. Поэтому она закономерно вызывает интерес историков. Однако профессиональная продукция в культуре никогда не сводится к "личной жизни" и не должна на ее основе оцениваться. Вообще взгляды меняются, поэтому нам надо быть скромнее в оценке других людей. Толерантность рулез, типа, нах.

Литература:
Orlando Figes, The Europeans: Three Lives and the Making of a Cosmopolitan Culture,
Metropolitan / Henry Holt, NY, 2019
Ian Bostridge, When Turgenev did the Cancan, The NY Rev Books, 2020, LXVII (8), 27-29