Дневник 177
Вот просмотрел некто финал фильма Андрея Тарковского «Солярис» и важно заметил, что «океан-де рождает страждущему Кельвину островок памяти, дом отца, его самого. Ведь на Земле им уже не суждено встретиться». Всё так… Вроде всё так. Но снова и снова смотришь и слушаешь эту сцену; и тебя продирает до озноба и зловещие почти электронные шумы Эдуарда Артемьева, и беззащитность, хрупкость, ненадёжность открывшегося островка на фоне бушующего Океана, и библейский масштаб встречи героя с отчиной и дединой, какое-то совсем не радостное припадение его к стопам отца, молчаливое и горькое, как мне кажется… Щемящий распад настоящего, действительного, их неустойчивость. Некая симуляция хотимого. Когда видишь отца, ходящего под потоками воды в собственном доме, есть ощущение призрачности сцены. Кажется, и он, как Хари, возьмёт и исчезнет, распадётся на атомы… И не видно дна возвращению блудного сына.
Так и «жгучую тайну» Рубцова мыслю я разгадать. И кого-то приблизить к её разгадке. Наверное, так и есть в конце концов. Но вот читаешь «Отплытие», «Я буду скакать…», «На ночлеге», «Бессонница» и – смывает твои заготовки-уловки, и опять и опять тайна стиха отодвигается от тебя, посмеивается над тобой. Хорошо это, ребята.
Свидетельство о публикации №120071107357
Сольфатара 30.09.2020 18:11 Заявить о нарушении