***

Это была самая-самая тёмная ночь.
Фонари не светили.
Звёзды с неба сбежали прочь,
Окна домов от дождя остыли
Казалось бы, что в такую погоду
На улице места гулёнам нет,
Надо бы спрятаться телу живому
Туда, где тепло и мерцает свет.
Так ведь, действительно, делали многие,
Но нашелся один, кто вышел в дождь.
По лужам и грязи его топали ноги,
Под мокрым пальто его дёргала дрожь.
Вокруг – пустынная улица.
На тысячу ярдов – нет ни души.
Он брёл одиноко, странно ссутулившись,
Какую-то вещь прижимая к груди.
Не надо звать его психом наотмашь,
Он вышел на улицу в дождь не от скуки:
Просто кто-то позвал на помощь,
Кто-то не в силах был вытерпеть муки.
А мужчина сорвался, как только расслышал:
Запрыгнул в галоши, схватил макинтош,
И, не теряя минут, рванул из под крыши,
Под жгуче-холодный осенний дождь.
Голос был ему странно знаком:
Он его много раз уже где-то... видел?
От голоса пахло бумагой, пером...
В голосе этом слышалась сила.            
***
Его бросили люди, списав, за ненадобностью,
Обрекая беспомощно мокнуть под гро;зами.
Его дряхлое тело пахло старостью.
Но содержанье цвело, будто юная роза.
Из тысяч прохожих нашелся один,
Который спас эту книгу с рваной обложкой.
Под сенью дождя ночью шел господин,
Прижимая к груди том стихов Маяковского.