Концерт ещё идёт...

Концерт ещё идёт, но выставляют меня за двери.
По телефону, будто громко говорю.
Божественная музыка Штрауса, Бетховена, Сальери.
А я её, мол, нисколько не люблю.

От произвола страшного я был в большой обиде.
Подумаешь, ответил на звонок.
И уже шепчутся, что я в нетрезвом виде
Храма Искусства переступил порог.

Да, нет же, мои дорогие Господа и Дамы.
Шопена я очень уважаю и ценю.
Но бизнес не может без рекламы.
Без рекламы его я хороню.

Ну что такого, что поговорил с партнёром?
Мне этот разговор был нужен позарез.
Зачем считать меня безбожником и вором?
У каждого ведь свой здесь интерес.

Для меня ещё один виток, шажок в карьере.
Для Вас блаженство, радость и полёт.
И божественная музыка Шуберта, Сальери
сейчас нам спорить об этом не даёт.

Да, музыка легка, волшебна, бесподобна.
Моцарт, право, великим был Творцом.
И перед Вами неловко мне, и неудобно,
что наслаждался я с каменным лицом.

На моём лице ничто ведь не читалось.
Ни вдохновение, ни возвышенность, ни страсть.
От дивных нот, ну что мне оставалось,
крепиться только и в сон бы не упасть.

Да успокойтесь и не рвите нервы.
Не распыляйтесь и не брызгайте слюной.
У меня концерт ведь только первый,
а у Вас таких, вон, сколько за спиной.

Но Богема в привычной для себя манере
стала меня невеждой величать.
И божественная музыка Чайковского, Сальери
утвердила это и поставила печать.

И я терпел нападки всего зала.
Для них навечно я стал изгой.
И толпа всё яростней меня терзала,
не желая мне участи другой.

И возмущению их не было предела.
И шум, и крик охватили всё вокруг.
Что даже Богиня музыки наверное хотела
какофонии порвать порочный круг.

И куда всё делось наигранное приличие?
Где этикет и такт, понимание и доброта?
Я вмиг увидел их истинное обличье,
где царят надменность, хамство, простота.

И они готовы выкинуть меня за двери,
всё больше увлекаясь азартом палачей.
Уже не слыша божественной музыки Сальери,
из интеллигентов превращаясь в сволочей.