982. В сторону Свана

Из всех способов зарождения любви, из всех деятельных начал, распространяющих этот сладостный яд, немногие могут сравниться по своей силе с бешеным вихрем возбуждения, иногда увлекающим нас в свой водоворот. В таких случаях жребий брошен: отныне мы полюбим женщину, в обществе которой мы ищем развлечения в тот момент. Для этого не нужно даже, чтобы раньше она нравилась нам больше, чем другие, или хотя бы в такой же степени, как и другие. Нужно только, чтобы наш вкус к ней стал исключительным.
  Он погладил другой рукой щеку Одетты: она пристально посмотрела на него томным и серьезным взглядом, так характерным для женщин флорентийского художника, с которыми он нашел у нее сходство; закатившиеся за приспущенные веки блестящие глаза ее, большие и тонко очерченные, как глаза Боттичеллиевых флорентиянок, казалось, готовы были оторваться и упасть словно две крупные слезы. Она изогнула шею, как она изогнута у всех этих флорентиянок, и в сценах из языческой жизни, и на религиозных картинах. Если к её корсажу были приколоты катлеи, он говорил: "Как жаль, сегодня не нужно поправлять ваших катлей, они не рассыпались, как в тот вечер; мне кажется, однако, что вот эта стоит недостаточно прямо. Можно мне понюхать, как они пахнут?" Или же, если катлей на ней не было: "О, ни одной катлеи сегодня! Мне нечего поправлять". Так что в течение некоторого времени оставался неизменным порядок, которого Сван держался в тот первый вечер, когда он начал с прикосновения пальцами, а затем губами…
Марсель Пруст, «В сторону Свана»

***

Сон – это нить минут, порядок лет, миров
необъяснимый пункт земного притяжения,
перемещения вне, сквозь сотни поясов
планет, небесных тел до часа пробуждения.

…воздушный поцелуй, бисквитный вкус мадлены,
из камня желобок готической купели,
калитка к Сент-Эспри, рельефы гобелена,
сирени дивных куст и запах карамели,

бальзаковская флора, цветочки фрески Джотто –
воспоминания, грезы французской Бовари.
Султаны листьев, перья персидских нимф и нота
сонаты де Вентейля – мучительной любви

руссенвильского леса, тансонвильского парка
в скрипичных бурных всплесках, в сиянии луны,
стремительной и нежной мелодии из largo,
а после – и andante Одетты де Креси.

«Свершив ее катлею», «свершив любовь» своею,
Сван возвращался ночью к аллеям Лаперуз.
Обманутые счастьем и Листа «Лорелеей»,
коротенькою фразой, улыбкой легких муз,

чаруемся страданием, бесславной горькой верой
и вторим стонам скрипки, движению смычка,
где фраза, словно птица, парит к лесам, пещерам
Комбре и, улетая, взирает свысока.

Когда мы влюблены, мы никого не любим –
мы тешимся мечтой вакаций и весны.
…венецианский лавр Джорджоне, море вкупе
с величественной бронзой беллиниевской хны…

У музыки есть имя, у женщины есть имя,
и любви есть имя, но боже упаси
быть узнанным, увитым молвой неисчислимой,
храни же, друг мой, имя и не произноси.



27 апреля 2020 года