Заратустра

Как смертному вынести жар от уст РА –
Сдержать взгляд в упор огневого шара,
Но свет сквозь себя пропустил Заратустра,
Явившись в образе фаравахара.
Тих рек исток, где широко устье,
И то, что прежде жило изустно,
Пролилось в гимнах Авесты дара.

Древней истины слабый костёр
Трепещет во тьме, чуть дыша,
Но два крыла над ним простёр -
И пламя Солнцем от взмахов растёт,
Двумя языками костёр поёт –
Как пламя, и как душа.

Над бездной людской совершить полёт,
Пропасти не страшась -
На том краю видит яркий свет
И твёрдо делает шаг.
Кто смел быть рядом, подставь ладонь -
Возникнет очаг и крыша.

Где не реет даже орёл,
Где властвует сила решать,
Ему свою мощь Ормузд даёт,
С высот на него бросая взор,
И голос пророка пронзает простор -
Так скорый поток орошает дол,
Бросаясь смело к подножью гор,
И расцветает Аша.

* * *

Кто бросил кости на колесо
В последней ставке – олл-ин,
Так Солнце на пятый виток пошло
В эпоху Науи-Оллин.
Тогда было жарко в кругу полюсов,
И юным морем был океан -
Явились оба на чаше весов,
И тот, кто весь в ранах, был к жертвам готов,
Но РА был народам дан.

Кто такую силу имел
Благовеста нести золотую митру -
Восток озарился, светом играя,
Мост зари вознося всё выше.
Все три мира в руках согрел
И взвесил равно мудрый Митра,
Те, что одним законом РА
Объединил справедливый Вишну.

Кто Богу склонится, который весь в ранах,
Но так уже было в Теночтитлане -
Что Нанауатлю нужно кроме
Дымящих сердец и свежей крови,
Слова молитвы им предпочтёт ли
Бог клятвы кровавой Уицилопочтли.
Незрячих глаза недоступны лучам,
Их уши закрыты достойным речам -
Они погружаются в красные реки,
Что из алтарей текут сквозь храм.

Что в Солнце плохого –
Оно народам
Светит бесплатно, его свет не продать
Тем, кто разделён потопа водами,
Тем, кто ссужает им теперь благодать.
К торгу гораздо удобней пророки -
Их можно продать - и за день раз пять –
Их кровь и мощи ужасно дороги,
Но так же играют миром пороки,
В котором две тысячи лет РА спят.

Вновь белое вянет и становится жёлтым,
Чёрное иссыхает и становится жёлтым,
Красное выцветает и становится жёлтым,
Подобие Солнца – горчичный цвет.
Всё вырождается и теряет свой облик,
Лишь маскируясь оттенками Ра.
Так наступает эпоха А-РА,
Забывшая о начальном свете -
И света истины в ней уже нет.

Всё принимает горчичный цвет -
Привкус горечи в тридцать три слоя.
Этот куплет уже был кем-то спет -
Мы все плывём в горчичном ковчеге Ноя.
Как, выйдя в раны, восстановится кровь,
Так взрастёт в человеке угасший свет,
Древний сказал - хумата, хухта, хваршта –
Это простой, но трудный рецепт.

* * *

Когда на сорок четыре крыла
Диких толпа от гнезда потекла -
За ними земля на дыбы встаёт,
Вулкан чёрным пеплом в небо бьёт,
Рекой вытекает лава.
Прошли сквозь ночь, холод и лёд,
Но огненный ветер степи метёт,
И в каждом сосуде дракон поёт
У племени Синлунва.

Человек и лошадь в борьбе со змеем -
Алаша человека сделал сильнее,
Был ему ровней и братом.
Но снова тучи закрыли восход,
И снова род на род идёт -
Кровь заменила струи вод
В междуречье Тигра и Евфрата.
Вьётся жизни нить на лезвии у зла -
От того история вся в узлах.
Обрывки соединяет древний миф -
Библейский, в основном, а иногда апокриф.

Качнулись весы не словами молитвы,
Земля содрогнулась в пламени битвы,
В атаку пошёл океан.
Потопы, вулканы явились, как знаки,
Всё поглотил горчащий цвет хаки -
Навуходоносор и Тиглатпаласар -
Тысячи лет в непрерывной атаке,
Народы юга завязли в драке,
И даже белый северный царь.
Снова сосед нападал на соседа
И на алтаре убивал,
Будь он Шульману-ашаредом или Ашшурбанапал.

Вновь кровавую жертву народ
Приносит, получая за раной рану,
Споря, в ком Ассирия больше живёт -
В Сирии, Ираке или Иране.
Чёт и нечет между семи речек -
Течёт история – костями мечет
Битв Салманасара и Асархаддана.
Но Ра, как и сотни веков тому,
В том же русле от севера к югу идёт -
В берегах раванов и ванов.

Возрос во тьме одинокий вой,
Где дол, как стол на костях,
Но вот потянулись за воем вой -
Свет воинство стянет под веры стяг.
Просветлённые вои вышли на смерть,
Против тьмы оголтелой, идущей на штурм,
Нынче в небо нельзя без боли смотреть -
В нём дым и пепел от тысяч воловьих шкур.
Пепел к пеплу, но Аша к Аше -
От веку склоны Асии маками цветут,
Засеяны рубленых голов кровавой кашей.

Царь Фракии привёл на фраваши рать,
Аримана питомец кружит, как тать,
Но боится жара святого костра,
На костях тех воев, что снова восстать
Могут, прыгнув из  пламени с криком р-р-РА-а-а!!
Не за воинской славою шли на штурм –
Алчно золото плавят священных рун,
На кровавый замес, на смертельный почин -
Да Перун уж давно наблюдал за ним,
Что для мира готовил - вышло с ним самим,
В тухлой бочке, без вести - и весь помин.

Снова расуль свет истины сулит,
Прежней веры восставляет храм.
По-разному имя его звучит,
Лишь помнит время - Нух, Ибрахим,
Муса, Иса или Расуль аль-Акрам -
Всё, что хранит Коран.

Вновь сливаются потоки раванов
В гранитной чаше Иранского нагорья -
В путь отправляется племя арья
В этих горах почти нагое.
Вместил котлован, а над ним гора,
Вскормленный, прежней веры огонь -
Для ариев здесь словно древний храм
Или шумная агора.

На острове рыбьем откуда рога,
Водружённые на катакомбы -
Память о стадах африканских саван -
Там, где ступала предка нога,
До того, как мир взорвался бомбой.

Вырастут в степи хаты хеттов,
В очагах Хатти дым курится…
Хатти – это вязанка соломы
На древнем языке хурритском.

Там, где юг у ковра предгорных степей,
Стережёт перевал Алашань племя Угра -
Путь, откуда исходит сев вер,
Достигая юрт народов Шань -
Сохранила свет РА страна севера.

Пусть снова расуль свет РА сулит,
Но влез в седло очередной чингизид -
И император перед ним лебезит
Или великий князь,
И вокруг пирамид и на пагодах Инда
Возникает арабская вязь.

* * *

Вновь холод, ночь и люди у костра
О том, чья вера праведней, поспорят –
У-РА Урарту, Митани – Мит-РА,
Над Индом Инд-РА, где Сахара – Атон-РА,
Суровые Ашур-РА и Шумер-РА,
О фараонах Хафра и Нармера -
Сынами Гора были ль или правнуками Ра.

Слова, как хворост, треснув, прогорят…
Безбрежна ночь вкруг слабого костра,
Всё ближе жмётся в страхе сонная отара,
Лишь разговоры углем тлеют до утра
О жизни новой, и о вере старой.

И бесконечна поиска игра…
Шипя, из пламя вырывается искра,
Тьмы непроглядность – разума ограду
Пронзает красная летящая игла,
И гаснет, землю укрывая пепла градом.

На этом пепле вырастет трава,
И семя кедра даст награду бора -
За мудрость и забвенье топора –
Лет через десять тысяч, то есть скоро.
Созреет хворост, высохнет кора –
Вновь человек из тьмы возникнет у костра
И вновь продолжится всё та же тема спора.

Искра... Искра... Ещё искра, и снова...
И слово, и снова слово и опять иск РА…
Так снова до утра, пока заря
Надрежет ночи край,
И, тьму поправ,
Прольётся жар от уст РА –
Возникнут хлябь и твердь, и свет, и слово…
Как итерация родится Терра Нова…