Самолет
проворные стальные фюзеляжи,
от мыслей о югах скрипят виски
раздутых до предела саквояжей,
и если есть спасенье для виска,
о море, о прохладная тоска,
то только выдох в белый полог пляжей.
И вот в живот большого мотылька
нектар-народ течет по узким трапам.
Втекает белорусом он пока,
спустя неделю вытечет арапом.
Как будто в этом сумраке стальном
кипит котел, жаровня жжет огнем
и колдовство клокочет диким храпом…
На самом же на деле колдовство
не здесь, оно за облачностью где-то.
И скачка не смущает никого
на распродажу шелкового лета.
Ты вдалеке от тех неразберих,
хотя и сам отчаянно притих
внутри того же – странно! – самолета.
Тебе, по сути, в общем-то, плевать,
что там внизу – Ларнака, Улан-Батор?
То смотришься в измятую тетрадь,
то в солнечно-пустой иллюминатор.
И ты, должно быть, в этом мотыльке
один летишь, как будто налегке,
на самом деле - с грустью виноватой.
И даже небу видно невдомек,
какую тяжесть тянет мотылек…
У произведения нет ни одного комментария, вы можете стать первым!
Свидетельство о публикации №120070802297