Гуссерлиана. Франц Брентано и его влияние 2

       Все психофизические "объекты" управляют своими телами. Вопреки распространённому заблуждению, управляет своим телом и растение: оно сворачивает и распускает цветочки, поворачивается навстречу солнцу, ориентирует верным образом по отношению к соседям свою крону, если это дерево, и даже реагирует на внешние раздражители определённым родом движения, но только всё это оно делает крайне медленно. У животного же, благодаря наличию у него нервной системы, управление своим телом находится в том же временном интервале, что и у человека. Движение растения мы можем наблюдать, записав его на видео плёнку, а движение животного в непосредственной очевидности данного нам характера наблюдения.
     "Психофизический объект" - это управляемое тело. Более или менее успешно управляемое. Центр управления - душа. "Живой объект" не может и не хочет быть хаотично направленным, он во-первых, центростремится, а во-вторых, центробежится. Он располагается на "между внутри и снаружи" и прочно удерживает занятые позиции. "Живой объект" по своей природе - "пограничник". Здесь больше нет никакой "вещи в себе", что так тревожила Канта, всё, что здесь "в себе", то сразу же и "для себя", как подсказывает нам Гегель. Это - принципиальная открытость посреди наращиваемой внутренней сложности, и она может свести с ума.
"Никакие психофизические объекты нельзя изучать через отдельные реакции" - говорит Франц Брентано, и мы видим, что всё становится ещё сложней. Понятие "части" в живом организме проблематично. По своему существу всякое органическое - непрерывное, но однако же оно само дифференцируется внутри себя, и чем дальше, тем энергичнее; и плюс ещё оно не может существовать лишь через свою непрерывность - живое ежеминутно гибнет, чтобы стать новым. "Выходящее за свои же собственные пределы" - вот что такое живое существо. "Побеждающим смерть" - его можно было бы назвать - "бегущим по звеньям смерти". В таком роде как только душа появляется, она уже "бессмертна".
    Но если появление жизни - приговор смерти, то смерть отвечает обратным выпадом и настигает жизнь, но оказывается, что жизнь и тут уже заранее обеспокоилась и снова через новое рождение вынесла приговор смерти. Вот, что значит, оказывается, наличие органики на Земле - это качели жизни и смерти. И нас раскачивало на них, и раскачивало долго, и основательно так раскачало. Смерть однажды подбросила нас так высоко, что мы не хотим больше возвращаться снова и падать на положенное нам место, мы хотим зависнуть над всякими качелями, и оказаться по ту сторону Жизни и Смерти ( а не только по ту сторону Добра и Зла как предлагал Ницше).
    То, что Другой может управлять своим телом, также, как и я, я вижу даже по бабочке. Однако осознание этого факта приходит ко мне не сразу. Вплоть до 5 лет дети ещё способны путать живое с неживым без игры в фантазии. Но приблизительно в этом возрасте к ним приходит понимание, и мы его видим, это понимание, но не можем сказать ни как оно происходит, становится, ни что оно есть - на чём основывается. Гуссерль попытался впервые заглянуть за ширму этого вопроса и дать ответ как появляется для меня или во мне - Другой живой. На Гуссерлевском языке это звучало: как он конституируется. В обобщённом варианте у него получилось: через обнаружение своего тела и души и модификацию-перенос их на Другого. Я "здесь" - непосредственно психофизический присоединяю к себе того я, который "там" - ассоциированного по я - здесь. Другой - тот, который "Я", но "там".
В конечном итоге через Другого я имею завершённое и совершенное познание себя, освободившееся наконец от одной только "внутренности": никто не может переживать то, что я переживаю непосредственно со своим телом, но и я не могу без другого увидеть что значит быть таким живым не в себе, а вовне.